КОММЕНТАРИИ К БИБЛИИ   Ветхий завет Новый завет Комментарии Лопухина А.П. к Ветхому завету Комментарии Лопухина А.П. к Новому завету

ВЫБОР ИСТОЧНИКА

Комментарии Лопухина А.П. к Новому завету / Соборное послание святого апостола Иакова / Глава 4

1 В полную противоположность небесной мудрости и плодам ее — правде и миру (3:17-18), св. апостол строго и в сильном возбуждении духа обличает теперь в читателях господство земной, плотской мудрости, первыми признаками которой являются брани или вражды (πόλεμοι) и свары или распри (μάχαι) среди них. «Войны» и «сражения» (таков буквальный смысл греческих терминов, взятых апостолом для изображения нравственного состояния читателей) здесь, несомненно, имеют переносный смысл: отнюдь нельзя здесь видеть (вместе с Лянге) войны и сражения иудеев против римлян, так как послание апостола Иакова написано ранее роковой для иудеев войны с римлянами (66-70 гг. по Р. X.). Как показывает дальнейшая речь апостола (ст. 2-3 и далее, 4:13-17 и 5:1-6), предметом обличения его служат главным образом столкновения на почве корыстолюбия и вообще неумеренной привязанности к миру и его благам. Поставив в первой половине ст. 1-го вопрос: откуда происходят среди читателей этого рода столкновения, жажда и распри, апостол во второй половине стиха дает и ответ о причине или источнике враждебных столкновений, указывая — в вопросной же форме, — ту же истину, которую высказал еще в гл. 1, ст. 14-15, — что корень внутреннего разлада в человеке составляют его похоти, страсть к наслаждениям — ἡδοναὶ, греховные вожделения, имеющие органом своего проявления телесные члены. Люди «изобретают себе удовольствия, одни ищут пышного стола, что осуждает и Павел, говоря, что такие люди служат не Господу, а своему чреву (Рим 16:18), другие желают приобрести поместья; иные — богатых домов; иной еще иного, что внушает им лукавый, старающийся лишить их спасения» (блаж. Феофилакт). Тот внутренний разлад в человеке, о чем говорит здесь св. апостол, лучше всего надо представлять, как чисто внутреннюю вражду между плотью и духом, сластьми и умом. «Здесь причина внешних столкновений. Плоть тянет к земле, дух — к небу; между ними происходит борьба, оканчивающаяся часто печально для духа, и отсюда проистекают и столкновения внешние из-за земных интересов и наживы» (еп. Георгий).

2-3 Дается наглядная картина беспорядочной взаимной борьбы в обществе читателей послания. Желания и стремления их, обычно не имеющие нравственного характера, не получают удовлетворения. Оттого страсти их еще более разгораются и побуждают к резким, насильственным действиям ревности и убийств, «убийство и зависть, препирательство, недобрые дела, почему и не достигают того, к чему стремятся. Нужно, впрочем, знать, что здесь говорится не о плотском убийстве и вражде. Ибо это тяжело слышать даже о разбойниках, тем более о верующих (хотя некоторых) и приходящих к Господу. Кажется, убийцами называет тех, которые убивают свои души такими предприятиями, за которые у них и вражда против благочестия» (блаж. Феофилакт). Печальным, но неизбежным следствием настроения христиан — немиролюбивого и плотского является бездеятельность, бесплодность их молитвы: «если молитвы о земных благах не исполняются Богом, то причина этого не иная, как та, что молитвы в данном случае злые, так как блага испрашиваются не для того, для чего они должны бы испрашиваться: они испрашиваются с тою злою целью, чтобы израсходовать, издержать (δαπανα̃ν) их к удовлетворению своих похотей и страстей» (еп. Георгий). Такое настроение читателей послания свидетельствует об исключительной привязанности к миру с забвением о Боге, и потому апостол далее (ст. 4 и сл.) обличает измену Богу со стороны читателей.

4 В смысле неверности и измены Богу (а не в смысле плотского блудодеяния) апостол грозно именует читателей прелюбодеями и прелюбодейцами или, по наиболее авторитетным кодексам (Александрийскому, Ватиканскому и Синайскому), только прелюбодейцами, μοιχαλίδες. Образ выражения — всецело ветхозаветный, бывший, поэтому, особенно понятным читателям-христианам из евреев. Священные писатели Ветхого Завета, изображая нередко отношения Бога к Израилю под образом брачного союза мужа с женою (Пс 44; Иер 1:2; Ос 1-3 и др.), называют неверность народа Богу, уклонение его к богам иным, прелюбодеянием, а неверных Истинному Богу евреев — прелюбодеями (Ис 73:27; Ос 1:2 и 4 и др.). Перешел этот образ представления и выражения и в Новый Завет (Мф 12:39; 2 Кор 11:2 и др.). «Перешедший из Ветхого Завета в Новый, даже более уместный в Новом Завете, в силу благодатного единения каждой христианской души со Христом, образ мужа и жены должен здесь дать также название μοιχαλίδες» (еп. Георгий). Измена Богу состоит в особенной любви к миру, дружбе с миром (ἡ φιλία του̃ κόσμου), какую проявляют читатели. «Миром» называет здесь всю вещественную жизнь, как матерь тления, приобщающийся которой немедленно становится врагом Бога. Ибо, при рвении к бесполезному, он небрежно и презрительно относится к предметам божественным, каковые отношения мы допускаем к людям ненавистным и враждебным для нас. Так как, — два предмета, которыми занимаются люди, Бог и мир, — и к каждому из этих двух предметов обращаются с любовью или ненавистью, то коль скоро мы сильно привяжемся к одному, очевидно, явимся нерадящими о другом. Итак, кто прилепится к предметам божественным, тот есть и называется друг Божий, а кто вознерадел о Боге и возлюбил мир, тот в числе врагов Божиих» (блаж. Феофилакт).

5-6 Желая еще более сказать и доказать читателям совершенную несовместимость любви к Богу с любовью к миру, св. апостол закрепляет высказанную им (ст. 4) мысль двойною ссылкою на свидетельство Священного Писания Ветхого Завета. Но смысл первой цитаты апостола представляется толкователям крайне затруднительным и неясным, как вследствие того, что приводимых в ст. 5 слов в качестве свидетельства Писания — в буквальном виде — не имеется во всем Ветхом Завете, так и в силу трудности отдельных слов и целого выражения первой цитаты. Несомненно, однако, что оба стиха 5 и 6 должны утверждать или обосновывать мысль апостола ст. 4 о взаимно исключающем отношении любви к Богу и привязанности к миру, хотя бы каждый стих делал это с одной определенной стороны. В греческом тексте первая цитата читается так: πρòς φθόνον ἐπιποθει̃ τò πνευ̃μα ὃ κατώ̨κησεν ἐν ἡμι̃ν, славянский: к зависти желает дух, иже вселися в нас. Славянское «к зависти желает» неясно; ближе мысль подлинника передает русский перевод: «до ревности любить». Это — о Боге, который ревниво любит дух человека, — тот дух, который Он сам вдохнул в человека (Быт 2:7; Еккл 12:7). Последняя мысль сама собою дается, если вместо принятого чтения κατώ̨κησεν, вселился, обитает, избрать чтение авторитетнейших кодексов (Синайского, Ватиканского, Александрийского и др.): κατώ̨κισεν, поселил, вселил (дух в человека).

Буквально такого места в Ветхом Завете не встречается; приведенная цитата есть как бы свод или обобщение нескольких ветхозаветных мест о Боге — Ревнителе (Исх 6:3-7; Исх 20:5; Втор 5:9; Наум 1:1; Зах 8:2), сотворившем дух человека (Быт 2:7; Еккл 12:7) и ревниво требующем служения человека только Богу (Быт 6:3-7). Но мысль и связь текста с предыдущим и последующим ясна. «Бог, любящий человеческого духа, как бы ревнует его к миру, любит его не просто, но с ревностью или до ревности, до ревнивого беспокойства о том, чтобы любимый не прельстился миром и не был увлечен им. И когда любимый, отвращаясь от мира, сам стремится к Богу, то Бог дает ему тем большую благодать, ущедряет его своею благодатью в воздаяние за верность в любви к себе» (еп. Михаил). Упомянутое (ст. 4) апостолом омирещение многих христиан дало ему повод говорить о ревнивой любви Божией. Далее, в ст. 6, к одной ветхозаветной цитате он присоединяет другую — из Притч 3:34 по чтению LXX-ти (с заменою лишь Κύριος, словом Θεός), — доказывающую, в сущности, туже мысль, что христиане, всецело принадлежащие Богу — Ревнителю, в своей деятельности могут быть то врагами Бога, то Его друзьями, почему Бог первым противится (ἀντιτάσσεται), а последним дает благодать (δίδωσι χάριν). Любящий мир или враги Божий названы у апостола гордыми, поскольку они не хотят знать Бога и Его благ, ищут лишь мирских благ, всецело полагаясь на собственные силы. Напротив, любящие Бога, друзья Божий названы смиренными: вся их надежда на Бога; ища небесных благ, они полагаются только на милость и благодать Божию, имея самое скромное, смиренное понятие о себе. Поэтому и Бог щедро дарует им содействие благодати.

7-8 Из доказанной истины, что дружба с миром есть вражда против Бога и влечет за собою лишение величайших и непреходящих благ, св. апостол делает нравоучительные выводы — наставления нравственного свойства, обращенные к читателям: коль скоро в Боге и единении с Ним заключается величайшее благо, апостол советует читателям, отложив гордость, покориться Богу, а вместе с тем сопротивляться противоположному, злому началу — диаволу ὑποτάγητε τω̨̃ θεω̨̃, ἀντίστητε τω̨̃ διαβόλω̨). Покорность Богу его столь великая сила (ср. Мф 4:1-10), что диавол легко побеждается ею и обращается в бегство (φεύξεται). По мере отступления диавола от человека приближается к нему Бог; но необходимо, чтобы и сам деятельно, сознательно стремился к приближению к Богу: «приближьтесь к Богу, и приближится к вам» (ст. 8а). Сходства приближения к Богу — внешние и внутренние: внешним образом совершается это приближение через очищение рук (καθαρίσατε χει̃ρας), т. е. через удаление всех греховных и оскверняющих человека дел и приобретение чистоты действий (образ взят от левитских ритуальных очищений, символизировавших духовно-нравственное очищение человека, ср. Пс 17:21; Ис 1:15-16). Другое средство — очищение сердца (ἁγνίσατε καρδίας) — имеет более внутренний, более глубокий смысл, поскольку сердце — источник и средоточие всей внутренней жизни человека (Мф 15:19), и очищение сердца есть очищение всего человека (Пс 50:12,19). Апостол требует, чтобы грешники, оскверненные разными неправедными делами, и двоедушные, колеблющиеся между привязанностью к Богу и любовью к миру, достигали полной чистоты и во внешних действиях, и во внутренних расположениях.

9-10 Всецелое нравственное исправление людей не может быть осуществлено без покаяния, и апостол убедительно призывает читателей к покаянному плачу и трауру, как неизбежному предварительному условию нравственного исправления: сокрушайтесь, плачьте и рыдайте, и пр. (ст. 9). Но душу, корень или основу покаяния и исправления составляет смирение, из которого одного может последовать раскаяние и обновление жизни, приводящее человека к возвышению: смиритесь пред Господом, и вознесет вас (ст. 10), учит апостол, согласное Господом Иисусом Христом (Мф 23:12, Лк 14; Лк 18:14), «как из зерна, брошенного в землю, вырастает прекрасное растение, так из смирения, из смешения себя с прахом, вырастает чудное дерево христианских добродетелей. Это произрастение совершается при помощи благодати Божией (4:6), почему и сказано: «и вознесет вы»» (еп. Георгий).

11-12 Обращаясь теперь к тем же лицам, которых апостол ранее называл прелюбодеями, грешниками, двоедушными, но с любовным обращением «братия», он предостерегает их от нетерпимого в христианской среде порока злословия и осуждения ближнего (ср. Мф 7:1 и сл.). Этот порок недопустим в христианстве уже потому, что он совершенно идет в разрез с христианскою добродетелью смирения, о которой только что говорил св. апостол (ст. 10), и является особенно предосудительным, как скоро простирается на собрата по духу во Христе. Но апостол идет далее и глубже в анализе и обличении порока злословия и осуждения. Это — очень тяжкое преступление: злословящий и судящий брата христианин, в сущности, злословит и судит самый закон, именно царственный закон любви (Иак 1:25; 2:8,12): злословием и осуждением ближнего христианин не исполняет, а нарушает и самым делом отрицает этот главнейший в христианстве закон; следовательно, как бы судит и осуждает самый этот закон, как бы объявляя его неправым, непригодным к жизни. Тем самым отвергающий закон любви и судящий его как бы становится выше закона и, так сказать, издает свой собственный закон, восхищая через то не принадлежащее ему, а принадлежащее Одному Богу право законодательства и суда. Бог один, как верховный Законодатель, единою Своею волею даровавший закон, и как Судия, праведно судящий по этому закону, конечно, стоит выше закона и есть единственный, в строгом, абсолютном смысле слова, Судия. Такое исключительное право Его свидетельствуется тем, что Он один может спасти и погубить (ст. 12, сн. Мф 10:28). Человек же самым ничтожеством своим выдает отсутствие у него права судить ближнего и закон, и если он делает это, то тяжко согрешает и навлекает на себя осуждение Божие (ср. Рим 2:1, сн. 14:4).

13-16 Не без ассоциации с предыдущим апостол обличает теперь самонадеянность и тщеславие людей, забывающих полную зависимость от Бога всех дел человеческих и самой жизни человеческой и совершенную непрочность, как бы мимолетность последней. В пример этого рода самонадеянных людей берутся торговцы, ремесло которых, очевидно, было распространено среди читателей послания, но вместе с тем лишено было нравственной чистоты: самонадеянность, легкомыслие их и исключительная преданность земным прибыткам и интересам, с забвением о тленности и скоропереходящем характере земной жизни вообще вызвали апостола на обличения, увещания и предостережения, смысл которых тот же, что смысл притчи Христовой о любостяжательном богаче (Лк 12:16-21). Указывая (ст. 13), сколь неразумно поступают люди, рассуждающие так, как бы жизнь и дела их зависят единственно от них, и как бы нет над ними высшей воли, которая в одно мгновение может в ничто обратить все их предположения и затеи, — апостол «не уничтожает произволение, но показывает, что не все зависит от самого человека, но нужна и благодать свыше. Ибо можно бегать и торговать, и совершать все нужное для жизни, но не должно приписывать это собственным трудам, а человеколюбию Божию» (блаж. Феофилакт). В ст. 14 апостол сильно и в духе ветхозаветных писателей (ср. Иов 8:9; Пс 101:12; 143:4) изображает непрочность человеческого существования, предостерегая читателей и всех вообще христиан от осужденного им выше (ст. 13) неразумного суждения торговцев. «Показывает суетность нашей жизни, и пристыжает нас за то, что всю жизнь проводим в суете, что весь труд наш истощается на провременное зло. То же и Давид говорит: убо образом ходит человек, обаче всуе мятется (Пс 38:7), т. е. суетится над тем, что само в себе не имеет истинного бытия, а является только как бы в призраке» (блаж. Феофилакт). Истинный, разумный и религиозный взгляд на предприятия, дела и самую жизнь человека всегда, по ст. 15, должен основываться на верующей мысли: «если угодно будет Господу, и живы будем, то сделаем то или другое». Вышеприведенные же речи торговцев (ст. 13), прямо противоположные этой смиренной преданности воле Божией, очевидно, грешат самоуверенностью, надменностью и в конце концов вытекают из гордости (ст. 16). «Гордость житейская» (ср. 1 Ин 3:16) только может породить в человеке нелепую и опасную мысль, будто он есть полновластный распорядитель своей жизни и своих действий.

17 Обличения и увещания свои апостол заканчивает общею сентенциею, что, «кто разумеет делать добро и не делает, тому грех». Эта мысль о тяжести и виновности греха сознательного представляет повторение мысли Господа Иисуса Христа, не раз Им высказанной (Лк 12:47-48; Ин 15:22 и др.); у апостола она относится ближайшим образом к содержанию главы 4-й, частнее последних ее стихов, но, в силу своей общности и широты, приложима ко всему вообще нравственному учению послания.

« предыдущая  1 2 3 4 5  следующая »