Кириллу повезло по сравнению с другими детьми, пришедшими в храм, тем, что неофитствующие родители не донимали его своими бесконечными придирками. Я, кроме основной работы, пела на клиросе, и это занимало много времени и сил и не давало возможности на службе быть рядом с сыном. Но привычка следить за тем, как и что делает Кирилл, которая выработалась еще с тех пор, когда он стал самостоятельно передвигаться, приучила меня находиться в состоянии непрерывного внимания к своему ребенку.
     Не многие родители могут порадоваться за своих детей, что они стоят на службе, как "свечки". В основном детям бывает трудно выстоять службу, и они бегают вокруг храма, как правило "сколачивая" себе компанию, или донимают своих родителей во время службы, изводя при этом всех окружающих.
     Помню такой случай. Шла служба. Священник читал Евангелие. Мать стояла "как положено", а дитя изнывало, ерзая и крутясь вокруг нее и мешая тем, кто стоял рядом. Раздражение вызывал не ребенок, а мама, которой, видно, было все равно, что кроме нее в храме еще стоят люди, которые пришли помолиться, а не слушать капризы детей во время службы. Евангелие тогда я так и не услышала, но случай этот запомнила.
     Кирилл мой рос довольно подвижным непоседливым мальчиком. На литургии я видела его только, когда он исповедовался, причащался и подходил к кресту. Иногда он появлялся рядом со мной на клиросе, но и здесь его хватало ненадолго. Что же касается исследований окрестностей храма, то с этим как раз все было в полном порядке. Надо сказать, что многие церкви тогда, да и теперь еще, либо восстанавливаются, либо находятся в полуразрушенном состоянии. Для мальчишек все эти "развалины", естественно, представляют огромный интерес. Наш храм тоже не был исключением. Поэтому все было исхожено, исползано, исследовано. Как-то Кирилл увел детей на полуразрушенную колокольню. Детям попало. Досталось и мне за шалости сына.
     Зато вечерними службами, когда в церкви особенно тихо и торжественно, Кирилл стоял у подсвечника, вернее, это была металлическая коробка с песком, куда ставились свечи. Надо сказать, что горящие свечи - это первое, что привлекает детей в храме. Они тянутся к ним своими ручонками, сидя еще на руках у своих родителей. Подрастая, они любят ставить их самостоятельно, забавно приподнимаясь при этом на цыпочки.
     Кирилл ставил и зажигал заранее приготовленные свечи одна о другую, а догоравшие тушил и складывал в рядом стоящую баночку. Время от времени эти свечные огарки превращались у него в машинки, и он начинал возить их по песку. Тогда его прогоняли от "подсвечника". Но через некоторое время он опять тихонько подкрадывался на прежнее место, и все начиналось сначала. Я никогда не ругала сына за эти его шалости, хватало и того, что это делали другие. Кто знает, может, именно в этот момент, как свеча от свечи, в детской душе разгорался огонь веры. Не от наставлений и указаний, а от окружающего его духа веры и любви.
     Эти вечерние службы запомнились нам обоим особой тишиной и строгостью. На дворе был Великий пост.
     При посещении детьми храма иногда не обходится без курьезов. Важно не спешить их ругать и стыдить за оплошности, особенно когда не было злого умысла. Вспоминаю случай, который произошел на Пасху. Мы собирались на службу. Ночь. Я взяла с собой одеяла, и сын спал во время службы в уголке на клиросе. К причастию я его разбудила, и он пошел вместе со всеми, привычно сложив руки на груди. Было видно, что он еще не совсем проснулся, но шел уверенно. Я взглядом следила за сыном. Он причастился, пошел запивать "теплотой". Я стала ждать его, что он вернется на клирос в свой уголок досыпать. Народу полный храм. Причастников почти столько же. Кирилла не видно. Я стала волноваться: вдруг уснул где-нибудь по дороге в другом углу, пол каменный, еще простудится. Каково же было мое удивление, когда я увидела своего сына среди причастников опять в той же очереди спокойно, как ни в чем не бывало в очередной раз подходящим к Чаше. "Пошел по кругу", - подумала я. Клирос тихонько хихикал. Я "выудила" сына и уложила спать. Когда наутро мы рассказывали ему о его похождении, он ничего не помнил, но смеялся вместе с нами.
     Другой случай. Кириллу было лет 10, ему уже в который раз доверили нести фонарь во время крестного хода. Известно, что тот, кто несет фонарь, идет во главе процессии, остальные идут следом. И вот, когда батюшка вслед за всеми вышел из храма, крестный ход уже заворачивал за угол совсем в противоположную сторону. Был переполох, процессию вернули, крестный ход все-таки состоялся, как положено по канонам Православной Церкви. Но фонарь Кириллу больше носить не давали.
     Когда сын подрос, он уже мог ходить на службу один. Я объясняла, как надо вести себя в храме. Прежде всего я учила, что свечи надо ставить до начала службы. В крайнем случае, если опоздал, то можно в начале службы передать, но не ходить самому по храму и не мешать другим. Существует мнение, что свечу надо ставить только своей рукой. Но, возможно, это мнение возникает от гордости, свеча -это наша жертва на храм, и, может, ты сам еще недостоин принести эту жертву своей рукой, и даже лучше, если в этом будет участвовать другой человек. А вот передавать только правой рукой через правое плечо свечу - это суеверие.
     К иконам надо подходить, как учат церковные правила, очень осторожно, плотно сжав губы и затаив дыхание, прикоснутся к иконе губами и лбом, быстро отойти, чтобы дать возможность подойти другим. Ведь церковь - это общественное место. К иконе надо прикладываться один раз, независимо от того, сколько ликов изображено на ней. Как-то ребенок спрашивал меня, почему эта бабушка громко чмокает и много раз целует икону? Я отвечала, что она приехала из деревни, где храм давно разрушен, и не знает, как надо прикладываться к иконе.
     Не надо вставать на колени во время Херувимской, в воскресные дни и в большие праздники. После Причастия не нужно прикладываться к иконам и целовать руку священника, когда подходишь к кресту.
     Однажды во время службы вошла в храм женщина и громко стала спрашивать, где здесь икона Николая Чудотворца. Все оглядываются, объясняют, где икона. Она проходит, ставит свечи, не обращая внимания, что идет служба, что Царские врата открыты, стоит к ним спиной и молится своему святому. Я все это запоминала, чтобы объяснить своему ребенку, что так вести себя нельзя.
     Ходить в церковь Кирилла никогда не заставляли. Если он по каким-то причинам отказывался: хотел спать или плохо себя чувствовал, я никогда не настаивала, но следила за тем, что бы его "прогулы" не носили затяжной характер.
     Первое время исповедоваться и причащаться мы ходили вместе. Позже, когда Кирилл стал старше, он сам решал этот вопрос. Я только напоминала ему, что скоро праздник, и рассказывала, что знала о предстоящем празднике или о святом, в честь которого он совершается. Когда Кирилл учился в православной школе, то уже он мне рассказывал о праздниках, о службе и много еще интересного, чего мы в свое время в школе не проходили.