Пастырское богословие не имеет специального содержания, которое не входило бы в другие предметы, составляющие программу богословского образования. Предметом его внимания является пастырь. Два основных вопроса возникают, поскольку дело идет о подготовке к пастырскому званию. Первый, это - каким должен быть пастырь? Второй, это - что он должен знать, чтобы достойно нести свой сан? Конечно, нельзя строго обособить эти две темы, но они достаточно отчетливо определяют двоякий подход преподавателя пастырского богословия ко всему многообразию материала, подлежащего его использованию. С одной стороны, отбирается все полезное, что способно служить задаче формирования "идеального пастыря". С другой стороны, извлекается все то, что пастырю надо знать для его практической деятельности. Так естественно разделяется курс на две части. Нам дано два года для его прохождения. Вот мы и посвятим первый тому, чтобы составить себе ясное представление о том, каким должен быть пастырь, оставляя на второй год более обстоятельное уяснение всего того, что ему надо знать, чтоб, отвечая своему высокому назначению, достойно выполнять все свои многообразные обязанности.
     Обращаясь к предмету, который будет занимать нас в течение первого года, будем опасаться уклонения в отвлеченное доктринерство, легко обращающееся в резонерство. Будем искать простоты самой беспритязательной. Истовая простота церковно-выдержанного богомыслия - вот истинная установка истинного пастыря. Она прекрасно передается словами молитвы иерейской перед чтением Евангелия на литургии: "Да плотския вся похоти, поправши, духовное жительство пройдем, вся яже к благоугождению и мудрствующе и деюще". Бояться должен пастырь увлечения впечатлениями, переживаниями, "эмоциями", ими определяя свой пастырский облик. Так он может превратиться в "диле-танта" своего дела. Еще хуже, если попытается он сам, на шатком основании таких своих переживаний, создать себе "школу", из дилетанта превращаясь в "артиста" своего дела. Это "широкий путь", который может принести славу че-ло-веческую, но не заслугу пред Богом. Истинный пастырь, напротив того, неусыпному трезвенному контролю под-вергает окружающую его душевную атмосферу, все источ-ники ее питания, все ее проявления, в этом именно плане создавая себе "школу" и очень опасливо, осторожно относясь ко всякому проявлению в своем святом деле "импро-ви-зации".
     Пастырской аскетикой поэтому с полным основанием может быть именована эта часть курса пастырского богословия. Не душевную настроенность должен культивировать пастырь, ибо это открывало бы путь к прелести. Законное назначение "душевности" для пастыря заключается лишь в том, чтобы этим создавать атмосферу, облегчающую доброе общение с паствой. Отнюдь не должна эта "душевность" определять природу этого общения. Напротив того, пастырь должен своей задачей ощущать поднятие своей паствы до уровня духовности. А для этого сам пастырь должен быть не "душевен", а "духовен". Пастырская аскетика и должна неуклонно очищать душу пастыря от избытка душевности. Чем более современная жизнь, даже у людей, от церкви не ушедших, удаляется от христианского аскетизма, тем более уверенно и прочно должен в нем утверждаться пастырь.
     Естественный путь для этого: постоянное осмысливание пастырем своего поведения - церковно-богословское. Вот в каком направлении только и мыслимо формирование истинной пастырской методики поведения, обнимающей все необозримое поле его деятельности. В основе этой спасительной методики, однако, лежит не церковное начетничество и не отвлеченное богословствование, а смиренно-возвышенное подражание своему Пастыреначальнику - Хри-сту. Если для каждого человека установлен завет усовершаться, все более уподобляясь Отцу Небесному, то для пастыря подражание своему Пастыреначальнику становится практическим заданием всей его жизни и деятельности. Этим заданием, в сущности, исчерпывается ответ на вопрос: каким должен быть пастырь. В этом именно направлении и слагается "школа", методика пастырского аскетизма. И тут с особенной силой должно звучать предостережение против всего самочинного, субъективно-потаенного, произвольно-душев-ного, эмоционально-воспаленного. В подражании Хри-сту пастырь должен идти проторенными путями. Опосредствовано должно быть подражание Христу Церковью. Это должно быть смиренное подражание тем, кто, подражая Христу, пришли к Нему, образуя своим опытом благодатный опыт Церкви - эту неисчерпаемую сокровищницу благодати, из которой и должен послушливо питать свою жаждущую душу пастырь. Апостолы, святители, преподобные, праведники, от первых веков христианства до нашего времени - вот практические учителя пастырской аскетики, в общей задаче всех не только объединяющей, но и сливающей во едино - во Христе.
     Господь в приточной форме раскрывал нам природу истинного пастырства - см. особенно главу Х от Иоанна. Пользовался Он образом ветхозаветным - пастыря мелкого скота, беззащитного, беспомощного - овец по преимуществу. Самое слово, употребляемое и в еврейском, и в греческом текстах, свидетельствует о том, что именно такой пастырь имеется в виду. Говорит об этом и смысл ветхозаветных изречений. "Аз упасу овцы Моя и Аз упокою я, и уразумеют, яко Аз есмь Господь: погибшее взыщу и заблудившееся обрящу и сокрушенное обяжу и немощное укреплю и крепкое снабдю и упасу я судом" (Иез. 34, 15-16). Пастырство есть самоотверженная забота о каждой овце, индивидуальное ухаживание за ней, нарочитое ее оберегание - в условиях полного самоотдания овцы этому попечению. Такой пастырь идет не позади стада с кнутом, а впереди его - со свирелью. С полной доверчивостью, со всецелым послушанием следует такое стадо за таким пастырем. А если уклоняется в сторону пастырь, устремляясь за отбившейся овцой, - стоит недвижимо покинутое стадо, дожидаясь его возвращения.
     "Душепопечение" - этим одним словом прекрасно передает сущность пастырства св. Григорий Двоеслов. Точнее раскрывает природу этого душепопечения св. Василий Великий в следующих словах: "Спасение каждого в его собственном чине". Лучшую из возможных характеристику пастырства дает ап. Павел, так говоря о себе: "Я для всех был все, чтобы как-нибудь спасти некоторых". Тут дейс-тви-тельно все сказано. Обозначено конечное задание пастырства - спасение души человеческой. Обозначена обращенность такой задачи ко всем, без малейшего изъятия, овцам стада. Обозначено предельное самоотвержение в выполнении этой задачи, тщательно индивидуализованном, утонченно-гибком, осмысленно-разборчивом, что может создать только находчивость любви. Обозначено и последнее, - быть может, самое труднодостижимое: при заведомой ограниченности успеха пастырских забот, сохранение исходной ревности пастыря.
     Ап. Павел выделил пастырство, как особую категорию деятельности: "той дал есть овы убо Апостоли, овы же пророки, овы же благовестники, овы же пастыри и учители" (Еф. 4, 11). Дал он несколько советов и указаний, уточняющих общее задание, вышеприведенное. "Бодрст-вуй-те, памятуя, что я три года день и ночь непрестанно со слезами учил каждого из вас" (Деян. 20, 31). "Внимайте себе и всему стаду, в котором Дух Святый поставил вас блюстителями пасти Церковь Господа и Бога, которую Он приобрел Кровью Своею" (Деян. 20, 28). "Ибо я знаю, что по отшествии моем войдут к вам лютые волки, не щадящие стада" (Деян. 20, 29). "Я не пропустил ничего полезного, о чем не проповедовал бы вам и чему не учил бы всенародно и по домам" (Деян. 20, 2). Со своей стороны апостол Петр (1Петр. 1-3) умоляет пастырей: "пасите Божие стадо, какое у вас, надзирая за ним не принужденно, но охотно и богоугодно, не для гнусной корысти, но из усердия, и не господствуя над наследием Божиим, но подавая пример стаду".
     Мы видим из этих немногих поучений, каким поистине подвигом, нескончаемым и неусыпным, является пастырство. Если чем могут быть преодолены успешно великие трудности, ему присущие, то это одной только силой любви. Тут подходим мы к самой сердцевине пастырского аскетизма, не уразумение которой способно упразднить, при всех возможных подвигах, благую качественность пастырского делания. Какая имеется в виду тут любовь - к кому? Господь дал нам на этот вопрос ответ недвусмысленный. В последней известной нам беседе с учениками Господь восстано-вил отрекшегося от Него Петра в его апостольско-пастырском звании тремя однозначными вопросами: Любишь ли Меня? Вот, значит, какая любовь ожидается от пастыря. То не любовь к людям, не любовь к своему призванию, не любовь к отвлеченному Богу. То любовь - ко Христу, к Живому Богу, воплотившемуся нас ради, нашего ради спасения, и зовущему нас ко спасению чрез Свой Крест. Во Христе должны быть близки все люди пастырю. Такая любовь способна все превозмочь, все преодолеть, над всем возвыситься. Всякую же другую любовь, напротив того, должен преодолевать пастырь, над ней возвышаться, ее превозмогать. Вот исходное условие доброй направленности пастырской деятельности, вот основа непреложная подлинной пастырской аскетики.
     "Править человеком, - учил св. Григорий Богослов, - этим хитрейшим и самым изменчивым из животных, по моему мнению, есть действительно искусство из искусств и наука из наук". Пастырь правит людьми не в гражданском смысле слова "править" - но может ли быть что более ответственное на земле, чем то управление людьми, которое вручено пастырям? Даны ему многообразные благодатные возможности воздействия на людей, но использовать их во благо сумеет только пастырь, аскетически вышколенный именно в такой любви - во Христе. Если такой любовью осолит он свое знание свойств сложнейшей природы человеческой, то сможет действительно став для своих пасомых всем, - "некоторых" привести ко Христу; тех именно "некоторых", ради спасения которых и пришел Господь на землю.
     Изучая какой-либо предмет, свойственно человеку желание сгустить свое знание о нем в сжатом и точном определении, объемлющем в себе все существенное, характеризующее изучаемый предмет. Какое же определение можно дать пастырству? Приведем определение, даваемое старейшим и лучшим русским руководством, которым мы в дальнейшем будем широко пользоваться и о котором дальше будет идти речь: "служение в Новом Завете от Христа апостолам и их преемникам преданное, состоящее в проповеди слова Божия и строении Таинств, дабы сими средствами примирив грешников у Бога, совершить их в вере и в святом житии к получению живота вечного во славу Божию". А как определяется пастырство в новейшем руководстве по пастырскому богословию митр. Антония Храповицкого? "Предметом пастырского Богословия, - говорит авторитетный автор, - служит изъяснение жизни и деятельности пастыря, как служителя совершаемого благодатью Божией духовного возрождения людей и руководителя их к духовному совершенству". Существенного различия в этих двух определениях нет. Однако чувствуется разница - в подходе к предмету, в самой тональности, в психологической атмосфере, отражаемой в тексте определения. Ударение в первом определении, извлеченном из старинного руководства, стоит на объективном составе благодатных орудий дела спасения, Церковью пастырю вручаемых. Ударение во втором определении, извлеченном из руководства самого последнего времени, стоит на моменте руководства пастырем своими пасомыми - субъективный момент здесь выступает, отсутствующий в руководстве старом. Предмет тот же, а подход иной. Тут мы подходим к большой теме, о которой и будет речь в ближайшей лекции.