Священник Константин Островский. Жизнь равная вечности. Уроки спасения.

     148.
      Он ко всем вопиет: "Призови Мя в день скорби твоея, и изму тя" (Пс. 49, 15); призови не сомнением, а с верою. (21)
     Бог обращается к каждому из нас, чтобы мы, когда скорбно, когда тяжело на душе, обращались к Нему, и Он нам поможет. И это реальный опыт всех подвижников благочестия, всех святых. У нас этого нет в опыте, потому что к Богу не обращаемся или потому что не имеем терпения. Мы думаем, что вот я сказал Богу два слова и Он сразу же прибежит и исполнит все мои желания.
     Да с какой стати? Бог-то нас любит, как детей, но мы, не любя Его, ставим себя в положение Его рабов и едва ли не врагов. Самонадеянному ли рабу-врагу ожидать, что могущественный Господин будет немедленно исполнять его прихоти, часто нелепые и даже греховные?
     Нужно обращаться к Богу со всяким своим добрым желанием, но при этом, сознавая свое недостоинство, быть заранее готовым, что желание может быть исполнено не тогда или не так, как я хотел бы, или вовсе не исполнено, если оно для меня вредно. А кроме того, не надо лукавить с самим собой. Я часто слышу от христиан ропот на Бога: "Вот я помолился, а ничего не изменилось, значит, молиться бесполезно". А дело-то все в том, что наше доверие к Богу должно быть абсолютным, не ограниченным никакими условиями и сроками.
     Наивно рассчитывать, что вот я две недели помолюсь и сын пить бросит. Такой расчет совершенно обессмысливает молитву. Молиться за близких необходимо. Но нужно настроиться молиться за них всю жизнь. Абсурдно устанавливать Богу свои сроки. Мы и посланы Им в этот временный мир, чтобы молиться и готовить себя к Царству Небесному, чтобы молиться за наших заблудших родственников, отпавших от Церкви, погрязших в смертных грехах. Но когда и каким образом Бог откликнется на нашу молитву, заранее мы знать не можем. На все воля Божья, перед которой можно только смиряться. Молитва не тяжкая обязанность, молитва - естественное состояние человеческой души, и торговаться с Богом - нелепо.
     Бывает, что Господь намеренно не исполняет наши молитвенные прошения, чтобы мы не прекращали молиться. Мы настолько легкомысленны, души наши настолько приземлены, что если получим что-либо из житейских благ, то тут же забываем о молитве, о Боге. Потому Господь и посылает нам нужды и скорби, а порой "не слышит" наши просьбы, побуждая к дальнейшему более настойчивому и упорному молитвенному подвигу.

     149.
     Говорят: кто на море не бывал, тот усердно Богу не маливался; а волнения житейские не те ли же? Где более волнения, где более смущения, тут-то и прибегать к Богу. (55)
     Очень мудрая пословица. Кто не испытывал скорбей, кто не бывал в трудных обстоятельствах, тот и не знает молитвы. Бог и посылает нам всевозможные искушения, чтобы научить нас обращаться к Нему, то есть научить нас молиться. Если бы мы могли жить благочестиво и молитвенно прибегать к Богу, не дожидаясь искушений и волнений, Господь и не посылал бы их, дал бы нам всякое утешение уже во временной жизни. Но поскольку мы такие немощные, что никак не можем устоять в любви к Богу, то Ему приходится попускать нам многие искушения. Не способны мы, когда у нас все хорошо и спокойно, удержать память о Боге и чувство благодарности к Нему. И лишь в трудные моменты начинаем обращаться к Богу. Только так можно обучать нас молитве и готовить к Царству Небесному.
     "Тела наши - храм Святого Духа", - сказано апостолом Павлом. У нас есть обязанность быть священниками в этом храме, служить в нем, находиться в алтаре, которым является сердце, и совершать там молитвенное жертвоприношение. Но мы, занятые земными делами, пренебрегаем своим призванием. Наш храм опустел и заброшен, а вход в него завален грудами хлама - множество греховных пристрастий преграждают нам доступ к святыне.

     150
     А то стоим, да в рассеянии мыслей что-нибудь земное созерцаем, - это труд без пользы, как древо без плода. (53)
     Я бы сказал, не совсем это так. Если мы рассеиваемся, а опомнившись, смиряемся, раскаиваясь и укоряя себя, то уже есть от этого некоторая польза. Не нужно думать, что отстоял в рассеянии службу - зря в церковь ходил. Если бы в церковь не ходил, то еще больше бы рассеялся дома. Плохо, когда человек пришел в церковь, простоял три часа в рассеянности и думает, что он сделал какое-то хорошее дело, что он Богу угодил. Это фарисейство, это гордость.
     Без участия самого человека даже молитвы великих святых не смогут ему помочь. В Ветхом завете есть пример с двумя согрешившими царями - Давидом и Саулом, за которых молились святые пророки: за первого - Нафан, за второго - Самуил. Почему же Давид получил прощение, а Саул нет? Святитель Димитрий Ростовский объясняет, что первый и сам молился, плакал, пеплом главу посыпал, питие со слезами растворял, ел пепел, как хлеб, с полуночи ставал на молитву. Потому и получил прощение. А Саул, напротив, только пил, ел, веселился. Он не был соучастником молитвы, которую возносил за него святой. А без личного покаяния человека даже молитвы за него святых бессильны. Это поучительный пример для всех нас, чтобы мы не надеялись излишне на милость Божью. Бог всемогущ, но Он не отнимает нашей свободы. Если мы сами не боремся со страстями, не просим помощи, Он насильно в Царство Небесное не гонит.
     Наше соучастие должно заключаться прежде всего в том, чтобы мы сосредоточили все свои подвижнические усилия на отказе от своеволия. Сердце наше открывается для молитвы в той мере, в какой нам, с Божьей помощью, удается отсекать свою волю. Святитель Игнатий Брянчанинов так и учит: "Если предварительно человек не очистится отсечением своей воли, то истинное молитвенное действие никогда в нем не откроется". Молитва, собственно, и является слиянием нашей воли с волей Божественной. Слиянием не в том смысле, что воля человеческая исчезает, как учат некоторые еретики, и древние и современные, а в том смысле, что она полностью с волей Божьей согласуется.

     151.
     Начатие молитвы состоит в том, чтобы приходящие к нам посторонние мысли при первой их встрече отражать умом. Середина - когда мысль наша в том единственно погружена, что мы читаем. Совершенство ее - восхищение всей нашей души к Богу. (518)
     С этого должен начать каждый, кто хочет идти духовным путем: отгонять мысли, которые приходят во время молитвы, и вновь и вновь возвращать ум к молитве. Когда Бог видит наше преуспеяние в смирении и наше усердие в делании молитвы, Он дарует внимание, человек тогда полностью сосредотачивается на содержании молитвы, и никакие посторонние мысли его не беспокоят. Не будем забывать, что внимательная молитва - это именно дар Божий. До тех пор пока Господь не даст нам его, мы не сможем своими усилиями достичь молитвенного внимания, какие бы ни применяли методы и "техники". Все попытки самочинно овладеть вниманием или не дадут никакого результата, или приведут к состоянию самообмана, к прельщенности.
     Восхищение души к Богу - это уже вершина, плод духовной жизни. Большинство из тех, кто входит в Царство Небесное, этот дар получают при исходе души из тела, не раньше. Объясняется это не прихотью Божьей, а нашей немощью. Бог мог бы даровать нам совершенную молитву в любой момент, но мы слишком склонны к тщеславию. Если бы Господь поставил нас сейчас перед Своим престолом, мы ни за что бы не удержались от греховных помыслов: вот, мол, до чего же мы хороши, какой награды сподобились. И кончилось бы все тем, что за гордыню мы были бы низвергнуты на дно преисподней. Щадя и оберегая нас, Бог не дает нам высоких даров. Но если пребудем в подвиге, если будем со смирением терпеть свое низменное, рассеянное состояние, то Он не оставит нас и при исходе души из тела мы получим в дар совершенную молитву, без которой Царства Небесного и быть не может, которая и есть Царство Небесное.
     Однако тема совершенства для нас пока не актуальна, нас должна волновать проблема внимания. "Что душа для тела, то внимание для молитвы", "без внимания молитва мертва" - так высказывались о молитве святые отцы. Начинающий не владеет своим вниманием, успех достигается только через практику. Начав молиться в рассеянности, ум постепенно привлекается к молитвенному действию, душа как бы привыкает к молитве. Известная святоотеческая рекомендация "Заключай ум в слова молитвы" означает не что иное, как "Молись со вниманием". Заключение ума в произносимые слова требуется и при умном молении именем Иисусовым, и при устном чтении акафистов и псалмов.
     Причиной, по которой мы, как правило, не имеем внимательной молитвы, оказывается опять-таки наша гордость. С такими, как мы, не бывает иначе - если уж Господь дарует хоть немного внимания в молитве, мы тут же впадаем в самодовольство. И это вместо того, чтобы поблагодарить Бога за то, что мне, недостойному, не любящему Его, дарована все-таки возможность помолиться, за то, что Он не отверг меня вот такого, а снизошел и пообщался со мной в молитве.
     Парадоксально, но и отсутствие внимания не менее опасно для нас, и все потому же. Даже совершаемое без внимания молитвословие, особенно длительное, способно вводить нас в гордость. Такое по сути бессмысленное занятие, как рассеянное прочтение нескольких канонов, уже побуждает человека мнить о себе: "Я подвижник". Эта губительная тайная мысль подкрадывается незаметно и пленяет. Понятно, что по этой причине молитвенное внимание может быть дано лишь смиренным.

     152.
     Когда устами читаем молитву, а ум наш бродит далеко, то, очевидно, не предстоим пред Богом. (520)
     Имеются в виду те случаи, когда мы думаем о чем-то благочестивом и полезном, что само по себе не плохо. Но, однако, это не молитва. Святые отцы не советуют во время молитвы отвлекаться даже на полезные помыслы, даже на мудрые и кажущиеся благими, потому что и за ними часто прячутся бесы. Правда, относится это не к нам, а к высоким молитвенникам, это им бесы подсказывают возвышенные и мудрые мысли. С нами они, разумеется, такой брани не ведут, нас посещают не бесовские помыслы, а наши собственные самые обычные житейские помышления. В таких случаях надо скорее обращаться к Богу: "Господи, помоги мне сейчас помолиться, а потом с Твоей помощью я займусь необходимыми делами".

     153
     Ум или дух в нас так скоро перелетает, что в одно мгновение можем представить, что мы видели или слыхали; но зачем же нам заниматься пустым? (520)
     Это имеет отношение не только ко времени молитвы, но и к любому моменту. Мы поражены страстью пустомыслия. Нам все кажется, что мы обдумываем нечто очень важное, но если внимательно посмотрим на плоды наших размышлений, то увидим, что все это пустое. А вот на то, о чем действительно необходимо размышлять, у нас времени не хватает. Если и рассматриваем свои житейские проблемы, то не через заповеди Божьи, а через свои страсти, чем усугубляем свою греховность. Уж лучше бы вообще ни о чем не думали.

     154.
     Не говорите и не думайте, что в смущении не можете молиться. (526)
     Тут бездна нашего лукавства, тут и бесы, тут и все вокруг оказываются виноватыми. Меня обидели - поэтому я грешу. Меня не уважили - я запил. Были бы условия - я бы молился Богу. А то я в коммуналке живу, а у меня икон нет, а у меня дети шумят, а мне пенсии не хватает ...
     Но посмотрим на святых отцов. Все они жили в тяжелейших условиях. И чем жестче были условия, тем лучше была их молитва. Это закон. Известна история о человеке, который, находясь в концлагере, дошел до отчаяния. Ему явился преподобный Серафим Саровский и сказал, что подвижники сами искали таких условий, добровольно уходили в пустыню, в затвор, а тебе их создали, - чего же ты ропщешь? Человек этот ободрился и уже с благодарностью терпел все ужасы, которые попускал ему Бог.

     155
     С умной молитвой надобно соединять и устную. Враг и самых слов молитвы боится. Один говорил: я не понимаю умом, что читаю. Ты не понимаешь, отвечал старец, - да враг-то понимает. (521)
     Соединение умной молитвы с устной не обязательно, но это бывает полезно. Ум нужно собирать так, как удобнее. Если ум лучше собирается в молчании, значит, молча молиться. Если устная молитва помогает, то соединять умную с устной.
     При рассеянии, при каких-то искушениях, когда трудно и ум-то собрать, полезно, если позволяют обстоятельства, просто молиться вслух. Этим наше внимание привлекается к молитве, наш ум успокаивается и начинает молиться, сердце располагается к молитве. Конечно, если человек, молящийся одними устами, начинает мнить себя молитвенником, он заблуждается. Но если молимся устно, искренне укоряя себя за рассеяние, такая молитва есть плод сердечного расположения к Богу, и Бог принимает ее.

     156.
     Надобно слушать и умом следовать за тем, что читают и поют в церкви, душа-то и напояется, или молится: "Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешную". Ведь только бы ум-то был с Богом, а то где бы ни стоять, лишь бы с Богом быть. (57)
     Действительно, сколько возможно, нужно, стоя в церкви или читая дома молитвы, мысленно следить за тем, что читается и поется. Если это не удается, то надо во время службы молиться про себя Иисусовой ("Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешнаго") или любой другой короткой молитвой. Если и это не получается, то хотя бы смиряться, сознавать свою немощь, укорять себя и каяться.
     Я часто слышу, что кто-то выбрал себе место в церкви, оно у него любимое. Его с этого места попросили - человек огорчается, смущается. На самом деле, где бы мы ни находились, на удобном месте или на неудобном, толкают нас или не толкают, передают через нас свечи или нет, если будем душой с Богом, то будем участвовать в службе. А если встанем даже у престола Божьего, а при этом сердце наше будет где-то в стороне, мы окажемся вне службы.
     Не только место в храме, но и вообще все внешнее имеет свое значение исключительно как средство, призванное помогать молитве. "Для молитвенного подвига предпринимаются как служебные ему все другие подвиги", - писал святитель Игнатий Брянчанинов. Иначе внешние подвиги могут принести лишь вред. Если человек только постится, или только ограничивает себя в сне, или только поклоны кладет, а при этом не молится, то такое подвижничество бессмысленно и губительно.

     157.
     Апостол говорит: "Непрестанно молитеся" (1 Сол. 5,17), - не то, что только стоять да поклоны класть, а непрестанно внутрь нас иметь Господа. (53)
     Это, конечно, важнейшее и у многих святых отцов повторяющееся наставление о том, что заповедь "Непрестанно молитесь" дана всем людям. Это не означает, что нужно день и ночь стоять перед иконами и петь псалмы или ехать, к примеру, в автобусе и класть там земные поклоны, вслух читать акафисты и каноны. Речь идет о непрестанной памяти Божьей.
     Умственное взывание к Богу должно, по возможности, не прерываться в течение дня и сопровождать любое наше занятие. Это относится ко всем: к монахам и мирянам, к преуспевшим в духовной жизни и только начинающим ее. Мы должны стараться все время помнить про Бога. Нет такой ситуации в жизни, когда человеку нужно забыть о Боге. А память о Боге - это и есть молитва.
     Без сомнения, это непросто. В таком деле желательно иметь помощь опытного духовного наставника. Слишком часто отношение к молитве оказывается неправильным. Одна из таких неправильностей - утром прочитал краткое правило, вечером - краткое вечернее, перед причастием раз в полгода - несколько молитв, и все. Другая ошибка - читать много молитв, но без должного внимания. И то и другое - фарисейство: вот я Богу отдал все, что положено, и могу больше о Нем не помнить. На самом деле, конечно, Богу нужно наше сердце, а не какие-то долги.
     Есть еще одно заблуждение - человек считает, что раз он уверовал во Христа, то можно сразу браться за великие молитвенные подвиги. Часто это бывает просто по неопытности. Тогда Бог вразумляет человека, через людей или каким-то мягким наказанием. А бывает это и по гордости, когда человек считает, что он лучше и выше всех и что для него не писаны наставления святителей Игнатия Брянчанинова и Феофана Затворника, и он бросается на подвиги, которые совершенно не соответствуют его душевному состоянию. Для великих же дел нужно прежде всего великое смирение. Если оно есть, то Господь знает, как такого человека наставить и какие ему указать делания: великие, средние или малые.
     Гордый же человек не готов ни к чему. Кроме погибели. Ему сначала нужно научиться смиряться. Не то чтобы он должен ждать: сначала смирюсь, потом начну молиться. Молиться мы должны в любом состоянии, но в первую очередь нам нужно просить: "Господи, дай мне смирение" - и внутренне готовиться к искушениям и скорбям, которые нас действительно смирят. В Библии сказано, что Бог поселил человека в раю, чтобы он его возделывал и хранил. Святые отцы разъясняют, что возделывается сердечный рай молитвой, а хранится смирением.
     Бывает, человек, начиная духовную жизнь, устанавливает сам себе молитвенное правило. Поначалу он радуется: сегодня я прочел пятьсот Иисусовых молитв, завтра буду читать шестьсот, а через неделю - две тысячи. А случается так, что через неделю он уже ни одной молитвы не читает, а пьет водку с друзьями. Вот чем плоха ревность не по разуму. Но если этот человек всерьез решил стать христианином, то благодаря таким падениям он может познать свою немощь, смириться. Главное - не отступить от Бога.
     Если мы будем стараться сохранять мысленное предстояние перед Богом, Он Сам начнет учить нас молиться, покажет, что мы делаем неправильно. Постепенно нам будет открываться, что молитва без смирения неугодна Богу. Чтобы помочь нам, Господь проведет нас через различные искушения. Так постепенно смиряя, Господь нас всему обучит, лишь бы мы сохраняли ревность и мысленную устремленность к Нему.

     158
     Что же касается до молитвы, то всякая молитва благоприятна Господу; святые отцы поучались, чтоб не расхищен был ум, в оной молитве: "Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешнаго", ходя, сидя и делая что". (145)
     О молитве Иисусовой - "Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешнаго" - нужно сказать, что она не зря святыми отцами особо выделяется как сугубо концентрированная, сильная молитва. И в каком-то смысле опасная. Бывает, неподготовленный человек берется за "умную" Иисусову молитву, а сердце его еще холодно, ему бы лучше было пока согревать сердце чтением с посильным вниманием умилительных акафистов и канонов, а он дерзает поднимать этот меч умного делания, который ему пока не по силам, и, образно говоря, ранит им себя. Поэтому тут должны быть осторожность, рассуждение и руководство наставника.
     Не нужно пренебрегать обычными молитвословиями, а то некоторые, почитав святых отцов и неправильно поняв некоторые их высказывания, решают, что молитвенники не для них написаны, а для каких-то некультурных, мало духовных людей. В действительности образ молитвы должен соответствовать духовной мере и душевному складу человека, поэтому, устанавливая для себя молитвенные правила, необходимо советоваться с духовными лицами, которым доверяешь.
     Молитвы из Молитвослова очень высоки и пока еще далеко не соответствуют нашему внутреннему устроению, ведь они вылились из сердец великих святых. Бог дал им записать эти молитвы для того, чтобы мы учились по ним молиться, чтобы при внимательном чтении их наше сердце настраивалось, приходило в то смиренное покаянное состояние, которое имели святые отцы.
     Молясь своими словами, не надо особенно заботиться о правильности формулировок. Чем проще - тем лучше. Сочинительство - дело, к молитве не относящееся. Молитвы не придумываются - они даруются Духом Святым. Когда опасно болен ребенок, мать ничего не сочиняет. Она просто и ясно просит Бога: "Господи, помоги, спаси мою деточку!"

     159
     Занимаетесь ли рукоделием или ходите, имейте на устах молитву Иисусову... Молитвой все освящается. Дело в руках, молитва на устах. (525)
     Это общее наставление святых отцов, которое на первый взгляд кажется простеньким. Но надо вот что учесть. Например, некто, прочитавший одну-две книги о молитве Иисусовой, полагает, что ему теперь ясен путь: начинаешь устную молитву, она скоро перейдет в умную, а потом сама собой появится и сердечная. Так оно и бывает, но при условии, что человек многие годы проводит в суровом самоограничении, тяжких трудах, полном послушании старцу, претерпевает, с благодарностью Богу, болезни и скорби. И вот когда душа смирится, когда сердце сокрушится и истребится всякое высокоумие, тогда приходит к подвижнику сердечная молитва.
     И нам следует начинать сначала. Когда мы перестанем рассуждать о политике и экономике, перестанем смотреть, кто чем занят, кто как себя ведет, кончим судить о том, что у кого хорошо, что плохо, когда поймем наконец, что судья - это Бог, а мы вовсе не обязаны заниматься судьбами людей и всего мира, когда, сознав свою ничтожность, несколько смиримся и сокрушимся, тогда и мы сможем довольно естественно приступить к умному деланию молитвы Иисусовой. Если же в нашем безумном состоянии (в злобе, осуждении, ропоте) попытаемся внедрить в себя непрестанную умную молитву, то добьемся лишь одного - окажемся в сатанинской прелести.
     Разумеется, было бы неверно, в ожидании совершенного смирения, совсем отложить молитву. Молиться нужно и смиряться нужно. Поводов для смирения у нас хватает. Достаточно искренне и трезво взглянуть на себя - и увидим сплошное безобразие, и в поступках и в помыслах. И вот тут-то поневоле из глубины души закричишь: "Господи, погибаю!" Вот и молитва.
     Конечно, и чтение книг необходимо. Вопрос о молитве Иисусовой не прост, и обсуждение его не прекращается веками. Есть различные мнения у святых отцов и подвижников благочестия по поводу того, как, кому и когда надлежит обращаться к этому подвигу. Однако я должен признать, что мы, приходское духовенство, мало и неохотно говорим о умном делании Иисусовой молитвы. И дело тут не в косности и бездуховности, а в том, что для нас более актуальны иные проблемы. Что я имею в виду?
     Многие из тех, кто называет себя христианами, еще и не пытались подвизаться против своей гордости. На ближних своих мы восстаем из-за ничтожного пустяка, на Бога ропщем за то, что Он не исполняет наших грубых похотений. Мы еще очень далеки от любви. Нам бы со смирением идти путем делания заповедей, терпеть с благодарностью наказания Божьи за нашу греховность. Через это постепенно сердце наше может размягчиться и раскрыться, тогда, не исключено, и Иисусову молитву нашу Христос услышит и не накажет нас за дерзость, а действительно помилует.
     Чтение необходимо, но надо уметь читать добросовестно и внимательно. Широко известна замечательная книга "Откровенные рассказы странника духовному своему отцу". Ее автор, обладая большим духовным опытом, советует, между прочим, для обретения непрестанной молитвы применять механическое повторение. Он утверждает, что механический повтор со временем привлечет к молитве ум, а затем к уму привлечется и сердце. Но насколько это приложимо к нашей жизни, к нашему духовному опыту?
     В книге есть эпизод, когда священник возражает старцу по поводу механического повторения имени Божьего. Он говорит, что такой бессмысленный повтор одним языком и греховен, и вреден, что нужно творить молитву со вниманием, стараться делать это от сердца. Старец отвечает, что возражения были бы совершенно справедливы, если бы речь не шла о непрестанном делании молитвы. Вот именно! Когда человек целиком посвятил себя такому подвигу, полностью отрешился от мира, тогда действительно на таком избраннике Божьем сбудутся святоотеческие обещания о скором духовном преуспеянии, стяжании благодатной сердечной молитвы.
     Мы этим путем не идем. И идти не можем, по недостатку любви к Богу. Если мы хотим сравнивать себя с великими подвижниками, то уж надо делать это честно. Кто читал эту книгу, пусть вспомнит, как жил ее герой, прежде чем приступил к своему подвигу. С детства он был калекой, потому многие страсти его не затрагивали. Он был женат, но с женой жил целомудренным браком. Каждый вечер они с молодой супругой клали перед сном по тысяче земных поклонов, чтобы не искушаться ночью. Так жил он еще до занятий Иисусовой молитвой. После смерти жены этот человек настолько сильно жаждал научиться непрестанной молитве, что около года ходил по России и искал наставника в молитвенном делании. В результате он сподобился чудесного откровения свыше, даровал ему Господь и наставника - тогда только начался его путь умного делания, которому посвящена эта книга.
     Не стоит торопиться сравнивать себя с великими людьми. Наше поверхностное подражание чужим подвигам напоминает вот что. Если девушка от всего сердца отвечает своему жениху: "Я тебя люблю и согласна выйти за тебя замуж", это прекрасно, но если она, как заведенная кукла, будет повторять непрерывно: "Я тебя люблю, я тебя люблю, я тебя люблю...", то может и прогневать своего возлюбленного. Так и человек, подверженный гордыне, исполненный грубых страстей, начав постоянно твердить святое имя, рискует вызвать на себя гнев Божий.

     160.
     Иисусовой молитвой и крестным знамением удобно прогонится вся сила вражия. (65)
     Наставлениями об Иисусовой молитве, можно сказать, переполнены писания святых отцов, и меня часто спрашивают, почему же нынешнее духовенство мало проповедует на эту тему. В ответ для убедительности приведу восточную притчу. Один человек пришел к другому и спрашивает, нет ли у него весов, чтобы взвесить золотой песок. А тот ему отвечает: "У меня нет веника и совка". Первый удивился: "Что ты так странно мне отвечаешь?" А второй говорит: "Я знаю, что ты этот песок просыпешь, и тебе нужен будет веник и совок, а у меня их нет".
     Молиться, конечно, чем больше, тем лучше. Но сам подход к молитве должен быть благоразумным. При правильном подходе я увижу, что взялся я молиться молитвой Иисусовой и у меня не получается. Решился полностью посвятить себя Богу, но обнаруживаю, что мне что-то мешает молиться. И вот о том-то, что нам мешает, мы проповедуем постоянно.
     Если буду внимателен, то увижу, что, во-первых, мне мешает мое сластолюбие. Я плохо пощусь, тело мое не утончено постом и не способно участвовать в молитве, а лишь отвлекает меня от нее. Во-вторых, мне мешают молиться многие мои заботы и привязанности. У меня уйма служебных и семейных, Богом данных, обязанностей, случаются, к сожалению, дела и заботы, которые сочиняешь себе сам. В результате душа моя привязана к множеству разнообразных вещей, и потому, когда я начинаю молиться, ум мой волей-неволей устремляется к этим самым вещам, и молитва оказывается невозможной.
     Со всем этим можно было бы справиться, если бы не третья причина. Можно усилить воздержание в пище. Это не так трудно. Мы знаем, что многие неверующие люди только ради похудания сурово голодают, подвижники восточных религий строго постятся ради своих похотных желаний войти, как им кажется, в высшие духовные состояния. Кроме того, можно отсечь и многие наши заботы, освободиться от многих дел. Можно, наконец, и в пустыню уйти. Сел на поезд, уехал в глушь, ушел в горы, уединился - и живи там. Но есть то, от чего не убежишь, то, с чем придется бороться всю жизнь. Это - гордость.
     Об этой страсти мы говорим и будем говорить постоянно, так как именно она делает нас противниками Бога. Гордость - это не мысль, думать о себе я могу что угодно. Гордость - это наше глубинное переживание, что мы представляем собой нечто значительное. Что мы Богу чуть ли не подарок преподносим своей молитвой, что это наш подвиг, наш достойный поступок. Вот это и делает нас мерзкими перед Богом.
     Произнося святые слова Иисусовой молитвы, прося Господа о помиловании, нужно осознавать смысл прошения. Вспомним, что мы - приговоренные смертники, что своей греховной жизнью мы осудили себя на казнь - вечную адскую муку. Нужно остро чувствовать свою обреченность, понимать, что мы именно помилование себе вымаливаем. А у нас получается иначе. Прочтем раз пятнадцать молитву Иисусову и уже всё забыли, не только в помиловании никаком не нуждаемся, но ощущаем себя достойными венцов в Царстве Небесном.
     Так что не будем удивляться, когда не дается нам дар молитвенный. Жалея нас, уберегая от вечной погибели, Бог дарует истинную молитву только тому, кто взыскует ее, пребывая в чувстве смиренном и покаянном.

     161.
     Иисусова молитва, после Господней молитвы, кажется всех молитв выше; ею-то прямо и просто говоришь ко Господу... Все святые учат, чтоб ум в молитве упражнялся всегда и не отлучался от памяти Божией. (54, 595)
     Многие обращаются к священнику с вопросом: "Можно ли мне заниматься Иисусовой молитвой?" Надо заметить, что вопрос о том, как заниматься Иисусовой молитвой, не вставал только перед теми людьми, которые или достигли меры истинной любви, или вообще не заботятся о своем спасении, а также перед теми, кто занимается этой молитвой неправильно. Все остальные рано или поздно задаются таким вопросом. Но остановимся пока на этом слове - заниматься.
     Существует большая разница между тем, когда человек от души просит у Бога прощения этими простыми и великими словами: "Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешнаго" -- и когда занимается упражнением в таком прошении. В одном случае - молитва, в другом - обучение молитве. И то и другое нужно. Эти вещи глубоко переплетаются друг с другом, но все-таки не стоит путать сердечную молитву и молитву-упражнение. В простоте молиться, призывая на помощь Господа Иисуса Христа, можно, конечно, всегда и всем, если Бог дает. Когда же речь заходит об упражнениях, то следует прежде всего разобраться, о ком идет разговор: об аскетах-подвижниках или о мирянах-прихожанах.
     В первом случае имеется в виду иноческое призвание. Древние издания "Добротолюбия" содержат указания на специальные приемы работы с дыханием, на особые положения тела, на специфические молитвенные правила, на способы овладения вниманием, сведения ума в сердце и так далее. Речь идет о вспомогательных приемах, сопровождающих особый духовный путь, которым идут высокие подвижники в определенных условиях, при абсолютном, разумеется, послушании старцу, полном отречении от своей воли и от мира. Человек, Богом призванный к такому подвигу, должен получить особое благословение Божье и иметь опытного наставника, который сам прошел этот путь. Нужно ли пояснять, что к нам это никакого отношения не имеет.
     Нам, немощным мирянам, учиться Иисусовой молитве нужно в соответствии со своей мерой, со своим устроением. Нам следует заниматься этим так, как учит в своих писаниях святитель Игнатий Брянчанинов. И прежде всего помнить: сам факт, что мы лишь упражняемся в молитве, как раз говорит о том, что мы еще далеки от Бога, что мы еще очень мало любим Его. А потому надлежит делать это с глубоким чувством покаяния и смирения. Тогда занятия наши будут богоугодны. Если бы мы поистине любили Бога, о каком бы упражнении шла речь. Когда юноша любит девушку, он просто говорит ей: "Я тебя люблю", а не упражняется в произнесении этих слов.
     Все мы так или иначе, с большим скрипом, но все-таки стараемся молиться и, конечно, спотыкаемся. Если десять молитв в день прочитаем, а тем более - сто, вот уже и довольны собой. Это похоже на то, как человек, сломавший ноги, встает первый раз с постели, ковыляет на костылях и очень этим гордится. А чем, собственно, гордиться - он пока только ковыляет. Это во-первых. Во-вторых, если он пойдет быстро, еще неизвестно, хорошо ли это. Ведь важно, куда он пойдет, в каком направлении. Может быть, лучше было бы ему всегда лежать, может, лучше было бы умереть, чем ходить быстро. Это относится и к нашим "подвигам". Иному лучше было бы и вовсе к Богу не обращаться, потому что, взявшись за духовное делание, он пришел в крайнюю гордость, такую, что придется пожалеть о том, что он родился.
     Святые отцы заповедуют никогда не искать для приобретения молитвы лукавых обходных путей, минуя путь делания заповедей Божьих. Никакие техники, методики и приемы не могут внедрить в человеческое сердце молитву, так как даровать истинное сердечное моление может только Сам Бог. Отцы предупреждают: тот, кто в брачный чертог Христов пытается проникнуть хитростью или вломиться силой, не будучи званным, не будучи готовым и достойным, бывает извергнут вон и тяжко наказан.
     По учению святых отцов, пока сердце наше молчит, а ум еще не собран, нам подобает молиться устно. Словесное моление постепенно привлечет к себе внимание ума, лишь бы пребывать в смирении. Полезно помнить, что и самые святые слова, но произнесенные одними устами в святоотеческом понимании вообще не являются молитвой. Это лишь упражнение для нашей омертвевшей души. Когда душа немного оживет и ум привлечется к словам, это уже молитва, но хромая, ковыляющая на одной ноге, ибо Бог ждет от нас несравненно большего - Он ждет, когда откликнется наше сердце. Если эта немощная полумолитва будет сопровождаться покаянным настроением, тогда упражнения нам на пользу. "Дьявол не терпит благоухания покаяния. От той души, которая издает это благоухание, дьявол бежит прочь с прелестями своими", - сказано святителем Игнатием. Смиренно кающегося сатана не может ввести в прелесть.

     162.
     Ведь это не ложно сказано, что, если коснется благодать, то, такое нетленное сокровище получа , ничего уже внешнего не пожелаешь. (14)
     Сказано не ложно, но не про нас. Многие увлекаются мечтой об утешительных действиях благодати, описанных святыми отцами, и бросаются "заниматься" молитвой из жажды наслаждений, стремясь поскорее получить их, наивно ожидая плодов, когда еще и семена не сеяли, не понимая, что духовному утешению, которое может подать один только Бог, должен непременно предшествовать тяжкий труд истинного покаяния. А всякое преждевременное духовное приобретение ненадежно и даже опасно. Начинается труд покаяния с того, что человек должен осознать себя недостойным каких-либо наслаждений и наград, не искать утешений и не ждать их. Целью нашего подвига никак не должно быть обретение и умножение сладостных дарований. Цель наша - покаяние, примирение с Богом. Утешения могут быть дарованы нам по милости Божьей, но вовсе не обязательно.
     Не следует путать себя с великими подвижниками, которым действительно обещаны утешения в этой жизни. Безмолвники и отшельники несут тяжелейший, выше естественного, подвиг в пустыне, в затворе. Таким людям для поддержания душевных сил полезно знать, что еще лет десять они помучаются, потерпят, а потом Бог даст им благодатное утешение. Такая мысль укрепляет в духовной битве. Но наше положение никак не соотносимо с их жизнью. Мы вообще не несем каких-либо подвигов, живем в свое удовольствие в телесном комфорте и развлечениях. Укреплять и поддерживать нас поэтому не в чем.
     Безумием является и то, когда человек ищет в молитве сверхъестественных видений и явлений. Жажда чудес напоминает то, что в материальном мире известно как предраковая болезнь - недуг, который может вот-вот переродиться в рак, в болезнь тяжкую, смертельную. Жажда неких особых переживаний и состояний, видений и явлений свыше - это та же предраковая болезнь в духовной жизни, за ней может последовать неизлечимая прелесть. Предаваясь духовному похотению, мы рискуем привлечь к себе отнюдь не ангела, но самого настоящего беса. Подобные желания надо расценивать не иначе как искушение и решительно с ними бороться, тогда Господь убережет нас от катастрофы.
     "Надо прежде доказать верность свою Богу постоянством и терпением в молитвенном подвиге, усмотрением и отсечением всех страстей" - учит святитель Игнатий Брянчанинов, призывая потрудиться в покаянной молитве, в делании заповедей. От нас - труд, от Бога - благодать. Но когда и кому дать ее, это дело Его святой воли. Во всяком случае, мы не должны ни ждать, ни искать утешений, это нелепо для нас и оскорбительно для Бога. Многие, как мы знаем, были тяжко наказаны за то, что занялись молитвой с гордостным желанием иметь какие-то сладкие и приятные состояния. Именно по этой причине иные впали в прелесть, иные в полную погибель через самоубийство.
     По выражению святителя Игнатия, "надо поплакать долго и горько, прежде нежели явится в душе духовное действие", ибо сердце должно основательно сокрушиться в покаянии, чтобы открыться для благодатных действий. У нас же оно пока полностью перекрыто, запечатано грубыми страстями, поэтому не способно принять в себя благодать.

     163
     Не скорбите, что еще не устроили свою душевную храмину, не украсили ее хорошими делами, а просите Господа. Мы сами собою ничего доброго сделать не можем, а должно Его просить помощи: аще не Господь созиждет дом, всуе трудишася зиждущии. (139)
     Такие слова одних повергают в уныние, у других вызывают недоверие, а между тем это слова из Священного Писания (Пс. 126, 1). Церковь учит: человек не способен самостоятельно совершить что-либо воистину хорошее, богоугодное. Любое добро, и даже молитва, если совершается человеком без Божественного соучастия, оказывается ложным, по существу антихристовым делом, так как антихрист - это тот, кто "вместо Бога". В исторической перспективе антихристом станет человек, который попытается заместить собою Христа.
     Стремиться надо прежде всего к тому, чтобы реально соединиться с Господом и позволить Ему жить и действовать в нас. Иначе самые хорошие на вид поступки на деле окажутся злом. Яркий пример такого "вредного добра" - псевдоисцеления у колдунов, действия которых всегда безбожны. Хорошо ли лечение, при котором у пациента на время выздоравливает нога, но при этом навечно погибает душа?!
     Понимание того, что мы сами, без Бога, ничего хорошего сделать не можем, должно быть опытным, а не книжным. Если человек прочитал в книге, что он сам ничего хорошего сделать не может и опустил руки: ну, не могу и не буду ничего делать, то это пагубное нерадение, а вовсе не спасительное смирение. Мы все свои силы должны положить на то, чтобы потрудиться над своей душой, должны стараться делать добро, поступать по заповедям, приучать себя к молитве. И вот когда на опыте убедимся, что ничего как следует у нас не получается, когда познаем свою немощь, когда ощутим полную безвыходность своего положения, тогда искренне, от всей души закричим: "Господи, ничего хорошего во мне не было и нет, стараюсь, и ничего не получается, но надеюсь на твое милосердие". Вот правильное настроение молящегося.