Святитель Феофан Затворник подчеркивает, что "выбор лучшего" - православной Истины - предлагается "свободному убеждению и совести". Религиозное понятие свободы совести отлично от узкого юридического термина, которым обозначается признание права человека исповедывать различные религиозные взгляды или вообще таковых не иметь - быть атеистом.
     По православному понятию, совесть - (нравственное самосознание) есть голос Божий в сердце человека. Святой Максим Исповедник говорит: "Не презирай совести, всегда лучшее тебе советующей; ибо она предлагает тебе Божеский и Ангельский совет, освобождает тебя от тайных осквернений сердца и при исходе из мира дарует тебе дерзновение к Богу" (2. т.3, с.209).
     Вспомним евангельское повествование о двух разбойниках, распятых с Иисусом на Голгофе. Что спасает разбойника благоразумного - неумолкнувший голос совести. Один из повешенных злодеев злословил Его... Другой же, напротив, унимал его. Тот, другой, в последний час смиренно сознает меру своих злодеяний и справедливость постигшей его кары: "И мы убо вправду: достойная бо по делом наю восприемлива:..." (Лк.23, 41). За самоосуждением, раскаянием следует душевный порыв сострадания к невинноосужденному; совесть неприемлет неправедный суд: "...сей же ни единого зла сотвори" (Лк.23,41). И тут же разбойнику даруется духовное прозрение. Он обращается к Распятому, как к Господу, в чьей власти прощать и миловать: "И глаголаше Иисусови: помяни мя Господи егда приидеши во Царствии си." (Лк.23,42).
     Совесть - правда Божия - начало духовное, по природе своей свободна, однако грех замутняет ее. Преподобный Макарий Великий, сравнивая совесть со светильником души, говорит: "Хотя светильник горит всегда и светит, однако же на этом свете лежит как бы покрывало... иногда, посредством греха, оно сгущается и темнеет, и мы не видим света... Покрывало это просветлится посредством молитвы и добродетели... " (2. т.1 с. 170). В этом смысле справедливы слова Достоевского, что совесть у каждого есть, но без Христа она заблудится. Если разум пленяется душевными страстями, он лукаво искажает образ добра, тем самым усыпляя нашу совесть. Если совесть не свободна, если она в плену ложных представлений, она неспособна обличить грех; следовательно, закрыт путь к покаянию.
     Освобождает и очищает совесть образ истинного добра, который человек содержит в уме и сердце своем - образ Христа. Возможно ли принудительным способом заставить просветить совесть? Для религиозного сознания нелепа сама постановка подобного вопроса. Принудить человека к вере, любви и стяжании благодати невозможно. Если не совершает этого Бог, сотворивший человека свободным, то мирская власть тем паче бессильна. Сама проблема "свободы совести" только и могла возникнуть как проблема, когда в обществе произошло, по словам святителя Феофана Затворника, "охлаждение святой Православной веры".
     Полная ориентация Петра Первого на западную культуру обусловила секуляризацию и рационализацию умственной жизни российского дворянства, что неизбежно приводит к утрате живого религиозного опыта, а такая утрата влечет за собой забвение нравственного и духовного идеала христианской жизни. Правительственный циркуляр, по которому лица, находящиеся на государственной службе, обязаны были представлять начальству удостоверение приходского священника о причащении Святых Таинств, - явление, неслыханное дотоле в православном мире. Такое возможно лишь при формальном отношении к святой православной вере, когда вера рассматривается не как "свободное убеждение души в том, что говорит Бог", а как средство объединения нации.
     Крепостное право, ставшее Фактически полурабским институтом, поставило духовную жизнь крестьян в полную зависимость от их владельцев. И если последние порою не слишком пеклись о собственной душе, то души крепостных интересовали их преимущественно как "души" реестровые, то есть означавшие собственность. На небрежение власть имущих к духовной жизни народа указывают как религиозные мыслители XIX века (Хомяков, Аксаков), так и церковные писатели, видевшие в этом одну из причин религиозного брожения и сектантства в пореформенной России.
     В XVIII веке общий дух рационализма как неотъемлемая часть немецкого Просвещения проникает и в область церковного сознания. На смену Могилянской Киевской традиции в богословии (испытавшей на себе влияние западной схоластики) приходит протестантский рационализм. Главным идеологом нового направления становится единомышленник Петра I Феофан Прокопович. Деятельность Феофана Прокоповича получила неоднозначную оценку в русской духовной литературе)[ 1 ] 0, но несомненным остается тот факт, что влияние рационалистического духа в богословии (и прежде всего в школьном богословии), чуждого святоотеческой православной традиции, обуславливает крайне слабую богословскую защиту в борьбе против религиозного брожения и сектантства.
     Эта борьба из области духовной переходит в правительственно-законодательные акты репрессий и запретов, что создавало сектантам мнимый ореол "мучеников за веру" и в конечном счете укрепляло их позиции, подрывая авторитет Православной Церкви.
     Свобода совести - это отнюдь не "либеральная выдумка", как то утверждают сегодня некоторые публицисты, заявившие себя "поборниками" православия (см. Владимир Селянко. Две Свободы. Новый Мир, 1933, 9, С.156-163).
     Свободная совесть в поучениях святых отцов - существенное условие нашего спасения. Православие - "религия свободы". В русском религиозном Ренессансе XX века тема свободы не случайно получила особое звучание. И это была не дань либеральной моде, а ясно осознанная необходимость вернуть религиозное сознание к истокам православия - к святоотеческому богомудрию; напомнить, что православие - не "обычай предков", а Вселенская Истина, указующая путь к спасению, к подлинной свободе и блаженству души.
     Православие не знает "коллективного" спасения. Нельзя "состоять при Церкви", то есть формально числиться православным, если государственный закон запрещает переход в иную веру или если вопрос веры оставляет душу безучастной, и надеяться на обетование Царствия Небесного.
     Православию чуждо католическое понятие "заслуги святых" - преизбыточной благодати, которую стяжали святые угодники и которая как бы делится между всеми поровну. Православию также чуждо понятие спасения как "награды" за послушание. При таком понимании жизнь человека из свободно-нравственного возрастания превращается в бездушное исполнение частных предписаний. Те же, кто полагает, что возможно внешними охранительными мерами спасти души, не ревнующие о Христе, не стремящиеся к стяжанию благодати, становятся на позицию средневекового католичества (хотя и осуждают Западную Церковь весьма резко). Возможно, это проистекает от незнания и непонимания как католичества, так и Православия.

     Примечания

1.

Митрополит Московский и Коломенский Макарий называл Феофвиа Прокоповича "отцом систематического богословия в России" (47, с.58). Иную оценку дает архиепископ Владимир (сегодня митрополит Киевский). По его словам, Феофан Прокопович "был одаренный и талантливый иерарх, знакомый с новейшей философией и Западным богословием. Внутренне он весь был пропитан духом Реформации, и поэтому протестантскими идеями пронизаны все его сочинения, и главное из них -"Духовный Регламент" (с. 160).