(Часть II)
Кто пребывает в Церкви, тот - в любви Христовой, тот вошел в молитву Христа (Да будут <они> едино, как Мы едино), на том исполнилось благословение и обетование Божие, тому открыт путь ко спасению. А кто покинул Церковь Божию, на том исполнилась молитва сатаны, тот оказался пустой соломой, которую унес за собой порыв ветра. Каждый получает по сердцу своему: в глубине сердца суммируется вся жизнь человека, в глубине сердца созидается духовный лик человека, в глубине сердца решается роковой вопрос: с Христом человек или с Велиаром. Поэтому в раскол человек попадает не случайно: он скрытыми или явными страстями омрачает свой ум, открывает душу для внушений демона и сам, собственными руками, выкапывает себе яму.
Только через Церковь действует благодать Божия, следовательно, спастись без Церкви невозможно. Священномученик Киприан пишет: "Отдели солнечный луч от его начала - единство не допустит существовать отдельному свету <луч погаснет>; отломи ветвь от дерева - отломленная потеряет способность расти <ветвь засохнет, листья на ней увянут и превратятся в прах>, разобщи ручей с его источником - разобщенный иссякнет <от него останется каменистое русло или грязная гниющая лужа>. Равным образом Церковь, озаренная светом Господним, по всему миру распространяет лучи свои, но свет, разливающийся повсюду, один, и единство тела остается неразделенным... От нее рождаемся мы <в Вечную Жизнь>, питаемся ее млеком <Таинствами>, одушевляемся ее духом <благодатью>" (Там же).
Священномученик Киприан, как Соломон в Песни песней, сравнивает Церковь с Невестой Христовой. Он пишет, что Церковь не может быть обезображена, что она чиста и нетленна: "Она <Церковь> блюдет нас для Бога, уготовляет для Царства <Божиего> рожденных ею" (Там же. С. 180-181). Церковь чиста и нетленна, но она чиста и нетленна благодатью Божией, обитающей в ней, а не человеческой правдой и святостью. Церковь напояет мир потоками благодати, однако в самой Церкви есть нераскаянные грешники, как бы предназначенные для погибели; но при этом грешник с ожесточенной волей, грешник, отдавшийся в рабство страстям, только внешне находится в Церкви, а на самом деле чужд ее. Луга, орошаемые водой, покрываются ковром из цветов и зелени, а камни, лежащие у самого источника и орошаемые той же водой, остаются мертвыми и безжизненными камнями. Но разве источник виноват в этом? Церковь в своей метафизической сущности свята и неизменна.
Священномученик Киприан пишет: "Всяк, отделяющийся от Церкви, присоединяется к жене-прелюбодеице" (Там же. С. 181), то есть, по его мысли, всякий раскол подобен скверному и мерзкому греху блуда. Уже у библейских пророков измена вере символически называлась блудом (это - духовный блуд). Поэтому идольские капища, где израильтяне изменяли Иегове, еретические сборища, упоминаемые в Откровении Иоанна Богослова (см.: Откр. 2, 9), и молельни раскольников представляют собой притоны духовного разврата, и во всех них одинаково растлевается человеческий дух.
Священномученик Киприан утверждает, что раскольник для Церкви "чужд, непотребен, враг ее" (Там же). А по словам Спасителя, враг Церкви, борющийся с ней, - это ад: Врата ада не одолеют ее (Мф. 16, 18). Значит, тот, кто борется с Церковью, не только принял подданство ада, но и вступил в его, ада, войско. Но ведь жених гораздо строже, чем своего собственного врага, накажет врага своей невесты - того, кто клевещет на нее и бесчестит ее. В связи с этим нельзя забывать, что Церковь - это Невеста Христа и Любовь Христа.
Затем святитель Киприан произносит слова, которые могут быть названы квинтэссенцией содержания его книги: "Тот не может... иметь Отцом Бога, кто не имеет Матерью Церковь" (Там же). Это изречение восходит, по преданию, к святым апостолам. Оно стало знаменитым афоризмом (правда, в несколько иной форме: "Кому Церковь не Мать, тому Бог не Отец"), имеющим достоинство догмата во все периоды церковной истории. Только в Церкви, искупленной Кровью Христа Спасителя, мы можем называть Бога и Творца вселенной своим Отцом. В Ветхом Завете Бог открывался людям под именем Эллохим (Могучий), Эль (Крепкий), Иегова (Сущий), Саваоф (Вождь Небесного воинства), Шадай (сияние и присутствие Божества). По мысли святителя Василия Великого, имя "Отец" выше других имен, так как оно открывает тайну Святой Троицы и отношение между Богом Отцом и Богом Сыном. Бог есть Любовь, а в имени "Отец" заключается глубина Божественной любви к человеку. Бог - в раю - присутствует как Отец любовью Своею, милосердием и близостью к святым; Бог - в аду - присутствует как Судия и вечно карающая Правда. Падшие ангелы потеряли свое сыновство, Бог остался Господином для Своих мятежных рабов, но уже не Отцом. Кому Церковь не Мать, для того Бог не Отец, а вечно карающее Правосудие. Так огонь для одних может быть светом и теплом, а для других - пыткой и гибелью.
Раскольники говорят: "Мы считаем свою церковь своей матерью", но их церковь - лжецерковь, поэтому их отец - лжебог, тот, кто еще до творения видимого мира выдавал себя за Бога. Воровство имен принято в магии и оккультизме. Адепты одной демонической изуверской секты называют себя "Ангелами", а сторонники другой, не менее мерзкой, - "Адамитами" - сынами Адама. Некоторые оккультные секты производят свои названия от таких слов, как "Сион", "Роза и крест" и т. д. Перед нами - издевательское употребление эмблем и имен, за которым скрыт демонический конспиративный смысл: чем большей святостью обладает имя, тем кощунственней его святотатственное присвоение. Но наши раскольники превзошли и оккультные секты, назвав себя "Православной Вселенской Церковью", - на такую наглость не дерзнули ни розенкрейцеры, ни "Приоры Сиона".
Священномученик Киприан пишет: "Находящийся вне Церкви мог бы спастись только в том случае, если бы спасся кто-либо из находившихся вне ковчега Ноева" (Там же).
По древнему преданию, Ной строил ковчег в течение ста лет. В это время он призывал своих соплеменников покаяться и тем самым отвратить гнев Божий, но над его пророчествами только смеялись. По слову Библии, люди стали плотью (ср.: Быт. 6, 3; Иов. 10, 11), плотью, которая как бы целиком поглотила их дух, люди уподобились земле, из которой были сотворены тела первозданных человеков (Быт. 6, 7), но земле, не оживотворенной дыханием Божиим. Только при свете видна тень, во мраке тени исчезают; только при свете совести человек чувствует свою греховность и нужду в покаянии. Когда умолкает и засыпает совесть, то человек перестает видеть свои ошибки, он теряет способность отличать плохое от хорошего. По словам святителя Феофана Затворника, допотопные люди отвечали Ною: "Что ты хочешь от нас, мы живем так, как живут все!", как будто бы грешника оправдывает то, что грешит не только он, а - все.
Ной строил свой ковчег не на берегу моря, а в горах, и это забавляло людей, которые считали праотца безумцем. Но время, данное для покаяния, прошло. Пророчество исполнилось. В течение сорока дней лил невиданный еще в истории мира ливень, такой, как будто небо чашей, полной воды, опрокинулось на землю. Открылись источники подземных вод, и потоки их хлынули на землю... Поднебесная и подземная бездны словно соединились друг с другом, чтобы уничтожить все живущее на земле. Люди искали убежище от водной стихии, от океана, поглощавшего землю. Одни запирались в своих домах, надеясь на крепость каменных стен, другие искали спасения на ветвях вековых деревьев, а иные ползли по скалам, думая избежать гибели на вершинах, но волны потопа преследовали людей везде и настигали их, как зверь - свою добычу. Ноев ковчег оставался единственным спасительным местом, на которое указал людям Господь, но люди не послушали голоса пророка, а добровольно избрали себе смерть. Звери и скоты послушали праотца и вошли в ковчег, а гордые люди проявили и свое неверие, и презрение к словам Ноя. Однако ни в дебрях лесов, ни в глубоких пропастях, ни на высоте орлиных гнезд, ни в расселинах скал, ни на вершинах гор никто не нашел себе спасения.
Ковчег - образ Церкви, и вне Церкви спасения нет. Должно быть, допотопные люди имели корабли, плоты и лодки, но потоп разметал их, как щепки, и поглотил в своей пучине. Когда начался потоп, люди бросились к ковчегу, но он оказался уже закрытым. Так Церковь призывает людей к покаянию до Страшного Суда, но когда Господь придет на землю судить живых и мертвых, то врата Церкви закроются, как вход в ковчег.
Всякий раскол - это попытка обойтись без ковчега, попытка спастись своими силами, сделав из нескольких бревен свой маленький челнок. Звери спасаются в ковчеге, а люди погибают - это тоже символ: кающиеся грешники получают Царство Небесное, а гордецы, которые не захотели спасаться вместе со зверями и скотами, оказываются на дне моря. Как похожи раскольники, порицающие Церковь, на тех, кто на призыв Ноя отвечал: "Как я могу находиться рядом со зверями и скотами!" Но нам неведомо, кого изберет Бог: явным грешникам легче принести покаяние, чем гордым и самовлюбленным фарисеям.
Характерно, кстати, что новозаветных раскольников - новациан и донатистов, современных святителю Киприану, называли "кафарами", то есть "чистыми",- так же, по сути, как и ветхозаветных фарисеев. Однако Евангелие показывает нам, что фарисейская чистота - это маска, под которой таится самая гнусная страсть - гордыня; о ней сказано: Мерзость пред Господом всякий надменный сердцем (Притч. 16, 5).
Итак, второго ковчега не оказалось, и океан, покрывший поверхность земли, превратил все убежища в одну могилу. Ныне существует множество расколов - это целая флотилия игрушечных лодочек, каждая из которых стремится заменить собой Ноев ковчег. Но их объединяет одно: они хотят спастись не верой в обетование Божие, данное Церкви, а человеческими домыслами и силами - поэтому все они обречены, всех ожидает одна участь.
Священномученик Киприан объясняет, что слова Христа: Кто не собирает со Мною, тот расточает (Мф. 12, 30) - означают, что поле и виноградник Христа - это Церковь, только там можно собрать плоды; вне Церкви, сколько бы ни трудился жнец, итогом его усилий и наградой за его труд будут лишь плевелы и тернии, ибо "собирающий в другом месте, а не в Церкви, расточает Церковь Христову" (Там же). Незаконно собирающий и присваивающий себе чужое богатство обманывает и грабит законного владельца, поэтому те, кто завлекает людей, кто переманивает людей в ереси и расколы, отнимает у Церкви единственное ее достояние и сокровище Божие - живые человеческие души. По отношению к живым душам такой хищник поступает как обольститель, по отношению к Богу - как вор, по отношению к Церкви - как грабитель.
Далее священномученик Киприан снова возвращается к своей главной идее: Церковь едина и неделима. Высший принцип единства Церкви - это единство Лиц Святой Троицы: Я и Отец - одно (Ин. 10, 30), Сии три суть едино (1 Ин. 5, 7). Святитель пишет: "Кто же подумает, что это единство, основывающееся на непременяемости Божественной и соединенное с Небесными Таинствами, может быть нарушено в Церкви и раздроблено разногласием противоборствующих желаний?" (Там же). Здесь священномученик Киприан выражает мысль, что Церковь неизменяема, как неизменяемо Само Божество, что силою, скрепляющей и сохраняющей это единство, является Небесное таинство, то есть благодать Божия, живущая и действующая в Церкви. Земная Церковь не может быть разделена, раздроблена или изменена уже потому, что она едина с Церковью Небесной. Святитель Григорий Богослов пишет: "Бог не может лгать, иначе Он перестал бы быть Богом". Господь дал Церкви Свои обетования, они не могут быть нарушены или изменены, иначе должен был бы измениться Тот, Кто их произнес.
Раскольники говорят: "Мы хотим сохранить чистоту веры". Священномученик Киприан отвечает им: "...не хранящий такового единства не соблюдает закона Божия, не хранит веры в Отца и Сына, не держится истинного пути к спасению" (Там же); раскольник не соблюдает закона Божиего потому, что единство Церкви - это закон Божий, данный на Синае и в Сионе. Принципом и центром этого единства в Ветхом Завете был Иерусалимский храм, единственный в мире храм Истинного Бога, а в Новозаветной Церкви основой единства является единство иерархии, особенно полно и глубоко проявляющееся в литургическом общении.
Раскольник не хранит веры в Отца и Сына, так как раскольник не верит в обетование Бога Отца, открывшего Себя в Ветхом Завете, явившего Моисею в Откровении на Синае образ единой Скинии, как символ единства Церкви; он не верит в Бога Сына, сказавшего в Новом Завете, что ад не победит Церковь (см.: Мф. 16, 18); он не верит и в Духа Святаго, основавшего Церковь и обитающего в ней. Не веря или сомневаясь в обетованиях Божиих, данных Церкви, раскольник отвергает веру в Святую Троицу: если "врата ада" одолели Церковь, значит, они превозмогли обетование Божие, значит, они победили Того, Кто обещал хранить Свою Церковь.
Раскол не держится истинного пути. Там, где среди гор и пропастей пролегает только одна дорога и один неверный шаг влечет за собой падение в обрыв и гибель, там, где над бурной рекой проведен один узкий мост и нужен опытный проводник, раскольники пренебрегают всем, считая, что им лучше известен "истинный" путь.
Раскольники говорят: "Мы - церковь", - следовательно, огненные языки, образовавшие Церковь, погасли. Раскольники говорят: "Мы остались с церковью, а вы отпали от нас" - что это значит? Капля дождя кричит облаку: "Ты отделилось от меня!", брызги волны, упавшие на берег, считают, что не они выброшены из пучины, а океан отделился от них, пылинка, уносимая ветром, уверяет, что земля уносится от нее, волосок, выпавший из гривы льва, сетует: "Бедный лев, он висел на мне, что теперь будет с ним без меня?", камушек, скатившийся с горы, сказал: "Смотрите, скала оторвалась от меня!" - то же самое утверждают раскольники, когда уверяют, что не они отпали от Церкви, а Церковь отпала от них. Впрочем, между камушком и горой, каплей воды и океаном намного меньше различий, чем между группой самозванцев-авантюристов и Вселенской Церковью. Из огромного количества камушков может образоваться подобие горы, из бесчисленных капель - море, а из раскольников, хотя бы они по численности превзошли всех людей, живущих и живших на Земле, никогда не образуется Церковь. Разве только расширится чрево ада и потолстеет сатана!
Начало Церкви - превечный Свет Божественной Троицы, начало раскола - ложный, мертвый, фосфорический свет Люцифера. Он кажется сиянием и блеском для неопытных и погру- женных в страсти, но подвижники видели этот свет в виде дымного, кровавого пламени.
Начало Церкви - Логос - Премудрость и Сила Божия. Начало раскола - хаос. Внешне он проявляется как ломка церковной структуры, как отвержение иерархии; внутренний хаос раскола - это разномыслие, противостояние не только Церкви, но и друг другу, это усиливающееся противостояние мнений. Хаос раскола - это не библейский первозданный хаос как еще не оформившееся вещество, первоматерия, а хаос как деструктивная сила, как центробежное движение от центра в пустоту периферии, как духовная, нравственная и интеллектуальная энтропия.
Сила, вызвавшая к жизни Церковь, - это любовь Бога к Своему творению. Сила, вызвавшая раскол, - это гордость и властолюбие Ангелов и людей. Основа Церкви - Крест и Жертва, Распятие и Воскресение Христа, мистически продолжающиеся в Евхаристии. Основа раскола - восстание Ангелов, которое началось на Небе и продолжается на земле. Эхо этого восстания звучит как призыв к мятежу в человеческом сердце. Основа раскола - распад, разделение и дробление. Надежда Церкви - обетование, данное Богом. Надежда раскола - надежда на собственную праведность, замена Божественного Откровения, слова Божия человеческими мнениями.
Дух Церкви - это дух смирения. Образ смирения - Сам Христос, несущий на Голгофу крест. Дух раскола - сатанинская гордыня, которая не терпит, чтобы кто-нибудь был выше ее. Образ этой гордыни на земле - строительство Вавилонской башни, которая должна была, по замыслу богоборца Нимврода, достигнуть небес, но рухнула под собственной тяжестью.
Господь просил Небесного Отца, чтобы Его ученики были едины, эта молитва исполнилась в единстве Церкви. Видимым принципом единства является церковная иерархия, поэтому священномученик Игнатий Богоносец говорит: "...которые суть Божии и Иисус-Христовы, те с епископом" (Священномученик Игнатий Богоносец. Послание к филадельфийцам. С. 335 [нижняя пагинация]). Сатана просил разрешения рассеять учеников Господа, то есть Церковь, во все стороны, как пшеницу, но Господь само зло обратил к добру: бури гонений, ересей и расколов рассеяли во все стороны пустую шелуху, тех, кто, по словам апостола Иоанна, были с нами, но не были наши (1 Ин. 2, 19), а полные зерна остались в житнице - Церкви Христовой. Поэтому молитву сатаны о погибели Церкви Бог превратил в очищение ее от всего чуждого. Сатана взял из Церкви то, что давно принадлежало ему.
Священномученик Киприан в пример единства Церкви ставит хитон Господа, который не был "разделен и разодран, но достался целостно одному, кому выпал по жребию ...Хитон же был не сшитый, а весь тканый сверху (Ин. 19, 23)" (Священномученик Киприан Карфагенский. Книга о единстве Церкви. С. 181). Святитель под словами тканый сверху видит единство Церкви, происходящее с Неба от Бога Отца; посему хитон не мог быть разорван людьми и "раз навсегда удержал крепкую и неразделимую связь свою" (Там же. С. 182). Здесь священномученик Киприан утверждает, что единство и непеременяемость Церкви даны Богом раз и навсегда. Это дар свыше, дар от Бога Церкви Своей.
Святой Отец говорит о раскольниках: "Не может обладать одеждою Христовою <благодатью>, кто раздирает Церковь Христову" (Там же). Далее святитель пересказывает библейское повествование о том, как по смерти Соломона было изречено пророчество о разделении царства и народа: "...пророк Ахия, встретившись на поле с Иеровоамом, разодрал одежду свою на двенадцать частей и сказал: Возьми себе десять частей, ибо так говорит Господь Бог Израилев: вот, Я исторгаю царство из руки Соломоновой и даю тебе десять колен, а одно колено [I] останется за ним (3 Цар. 11, 31-32). Итак, когда двенадцать колен израильских должны были разделиться, то пророк Ахия раздирает свою одежду. Но как народ Христов разделяться не должен, то и хитон Христов... нераздельной крепостию своей связи... указывает на неразделимое согласие всех нас, которые облеклись во Христа... таинственным знамением своей одежды Господь предызобразил единство Церкви" (Там же).
Христианин не может быть раскольником, а раскольник - христианином: "Кто... столь нечестив и вероломен, кто настолько заражен страстию к раздорам, что почитает возможным или дерзает раздирать единство Божие - одежду Господню - Церковь Христову?" (Там же).
Священномученик Киприан приводит слова Господа из Евангелия от Иоанна: И будет одно стадо и один Пастырь (Ин. 10, 16); это единое стадо - Церковь, единый Пастырь - Христос. Земной образ Христа представляет собой епископ, который находится в неразрывном союзе с другими епископами, по подобию единства Лиц Святой Троицы. Карфагенский святитель говорит: "Кто же подумает, что в одном месте могут быть или многие пастыри, или многие стада?" (Там же). Если епископ - живой символ Христа, то лжеепископ - вор этого имени, образ демона, который пал сам и увлек за собой Ангелов с Небес. Сатана здесь, на земле, продолжает свое дело - расхищает чужие стада: если не может быть нескольких пастырей в одном стаде, то отделившихся от стада ведет за собой волк к своему логову. Ту же мысль выражает и святитель Иоанн Златоуст: "Пока ты в ограде Церкви, ты во дворе овчем; там ты безопасен, а если выйдешь из ограды, тебя похитит зверь".
Священномученик Киприан пишет, что пасхальный Агнец в Ветхом Завете прообразовывал Христа. Этот Агнец должен был съедаться одним домом, одной семьей, отдельно от посторонних - даже кости его не разрешалось выносить вон. Священномученик Киприан говорит, что Плоть Христова - святыня Господня - не может быть вынесена из дома, а для христианина "нет другого дома, кроме единой Церкви" (Там же. С. 183). Значит, вне Церкви нет и не может быть Таинств. Имитация Таинств, совершаемая раскольниками, - это оскорбление Божества, это противоборство Духу Святому, обитающему в Церкви. Святитель Киприан приводит завет апостола Павла: Умоляю вас... чтобы... не было между вами разделений (1 Кор. 1, 10), <старайтесь> сохранять единство духа в союзе мира (Еф. 4, 3).
Он спрашивает раскольника: "А ты думаешь, что можно стоять и жить в удалении от Церкви, устрояя себе другие различные жилища?" (Там же). "Стоять" - значит пребывать в истине. Человек - единственное существо на земле, которое может стоять прямо, человек положением своего тела как бы указывает на устремление духа к Небу - все остальные существа склонены и обращены к земле. "Жить" - значит находиться в благодати, дышать ею в молитве, насыщаться ею в Таинствах. Вне Церкви человек не может стоять, дух его, не имея крыльев благодати, влачится по земле. Без Церкви человек не может жить: дух, разобщенный с Богом, уже здесь, на земле, обречен на вечную смерть (по словам древних богословов, - на инобытие, на чуждое природе духа существование). Жилища, которые строит себе человек вместо Церкви, превращаются в темницы духа и преддверия ада.
Священномученик Киприан пишет, что в Церкви должны царить простосердечие и любовь, "братство должно в любви подражать голубям, а в кротости и тихости сравняться с агнцами и овцами" (Там же. С. 184). Он пишет, что в сердцах некоторых христиан - "зверство волков, бешенство псов, смертоносный яд змиев и вообще кровожадная лютость зверей" (Там же). Это - неискорененные страсти, которые губят христиан, как сребролюбие погубило Иуду, и потому "надобно радоваться, когда люди, подобные им, отделяются от Церкви, чтобы своею свирепою и ядовитою заразою не погубили голубей и овец Христовых. Не могут быть соединяемы и смешиваемы горечь со сладостью, мрак со светом... война с миром... буря с тишиною" (Там же). Гонения, ереси, расколы - это порождения демона, но сам демон, не желая того, своим злом содействует победе добра. Гонения внешние и внутренние очищают Церковь, поэтому святитель Иоанн Златоуст в толковании на Деяния святых апостолов сказал: "Самое опасное для Церкви - когда нет гонений". Но это не оправдывает гонителей, а лишь посрамляет их. Священномученик Киприан говорит, что буря ломает только слабые деревья, но не может вырвать из земли те, у которых глубокие корни и твердая почва.
Гонения, ереси и расколы очищают Церковь, как огонь - серебро. Во время испытаний и искушений обнаруживается то, что таилось в глубине человеческих сердец, - так глубокую ночь озаряет внезапная вспышка света. В испытаниях проверяется вера человека, подобно тому, как мастер проверяет крепость клинка, ударяя им о камень. После грозы воздух особенно чист.
Священномученик Киприан утверждает: "Пусть никто не думает, будто добрые могут отделиться от Церкви" (Там же). Христианин долго пребывать в расколе не может, даже если случайно попадает в раскол, как внезапно попадают в волчью яму: он будет чувствовать мертвящий, люциферианский дух раскола, от которого сердце человека сжимается как бы в предчувствии погибели, а в глубине души возникает чувство тоски - как боль от скрытой раны. Пусть христианин - по своей простоте или незнанию - не сможет ответить на доводы раскольников, похожие на сеть, которой ловят птицу, - само сердце ему подскажет, что в расколе - дух лжи. Почему добрый человек не может пребывать в расколе? Потому что истинная доброта - это победа над эгоизмом и гордыней, а раскол - поле страстей.
Священномученик Киприан приводит слова апостола Иоанна Богослова: Они вышли от нас, но не были наши: ибо если бы они были наши, то остались бы с нами; но они вышли, и через т!о открылось, что не все наши (1 Ин. 2, 19). Раскол - это испытание веры. Падение Ангелов произошло мгновенно. Ангел подобен чистому и яркому пламени, но когда это пламя гаснет, то не может уже загореться вновь. У Ангела нет той сложной двойственной природы, которую имеет человек. В нем не могут уживаться грех и благодать, добро и зло: он или целиком принадлежит добру, или так же целиком и нераздельно служит злу. Ангел может быть только светом или только тьмой. Господь говорит в Евангелии: Я видел сатану, спадшего с неба, как молнию (Лк. 10, 18). Святые Отцы говорят, что образ молнии указывает на прежнее сияние и красоту Люцифера, а также на быстроту его падения.
Грех раскола, как мы сказали, повторяет грех Люцифера, но искушение происходит по-другому. Человеческая душа подобна не пламени, а углям: угли могут быть покрыты золой, казаться угасшими, но от порыва ветра или струи горючего вещества вспыхнуть и загореться снова. И в то же время трудно сказать, что под пеплом: дышащие жаром угли или же только холодная зола. Апостол Иоанн Богослов отмечает, что есть невидимая граница, перейдя которую люди становятся уже неспособными к нравственному возрождению; он называет это состояние грехом к смерти (ср.: 1 Ин. 5, 16). В сердце, повторимся, суммируется вся человеческая жизнь. "Лик" сердца, невидимый для мира, а может быть, и для самого человека, определяет его, человека, поступки, в том числе - выбор между Церковью и расколом. Некоторым удается выйти из раскола - словно выпрыгнув из огня: с опаленной одеждой, но живыми; другие сгорают и - погибают в расколе.
Апостол Иоанн Богослов, поражая раскол, в своем послании говорит верным: Вы имеете помазание от Святаго и знаете всё (1 Ин. 2, 20). Помазание - благодать; благодать - в сердце - дает человеку возможность почувствовать, что в расколе присутствует отец лжи (Ин. 8, 44).
Так, например, если человек попадет с улицы в тесный и душный погреб, то сразу же почувствует нестерпимый смрад, тогда как тот, кто все время живет в таком погребе, перестает ощущать гниль и зловоние затхлого воздуха. Чтобы отпасть от Церкви, человек предварительно должен потерять благодать, - формально еще находясь в Церкви.
[I] В греческом переводе: два колена. - Ред.
