(Часть IV)
Святитель Киприан пишет, что раскольники "хотя бы они, быв преданы, сгорели в пламени и огне или испустили дух свой, будучи брошены на снедь зверям, однако и это не будет для них венцом веры, но будет наказанием за вероломство, не будет славным окончанием благочестивого подвига, но исходом отчаяния" (Там же). Хотя бы раскольники испытали те же страдания, что и христианские мученики во время гонений языческих царей, хотя бы их сжигали на медленном огне или бросали на растерзание диким зверям, однако их кровь не станет для них царственной мантией победителей; огонь, сжигающий их тела, не сможет очистить их сердца от греха духовной гордыни; зубы зверей не явятся для них знамением спасенных, перед которыми Херувим, стерегущий врата Эдема, опустит свой меч.
Мученичество - это непоколебимая печать верности. А раскольники оказываются верными до крови и смерти греху отступничества, значит, - верными сатане. Демон - самоубийца, его бытие - это вечно продолжающаяся смерть. Раскольник, если он не покаялся, тот же самоубийца, потому что он повторил грех демона - отпадение от Церкви. Мучение для раскольника является не вторым Крещением, а агонией смерти и началом вечных мук. Для него было бы меньшим злом во время гонений отречься от своей веры - от ложного образа Христа (а на самом деле - антихриста, который, борясь с Церковью, присвоил себе имя Христа). Может быть, в оставшееся время жизни отступник от Церкви принес бы покаяние в грехе раскола, а затем - идолопоклонства и, смирив свой дух, примирился с духовной матерью - Церковью, которую он раньше оскорблял, как блудницу, и в лицо которой плевал словами клеветы. Однако, приняв смерть за свое ложное исповедание, раскольник с гордо поднятой головой направится в преисподнюю на пир демонов. Ангелы радуются о смерти мучеников и возносят души их в обители рая, но отвращаются от мучительной смерти раскольника, как от веревки, на которой повесился Иуда.
Может ли угодить Богу тот, кто, прославляя устами Христа, одновременно вонзает клинок раскола в Его Тело - Церковь? Разве может угодить царю тот, кто поклоняется властелину и в то же время бесстыдно разрывает одежду его невесты, разве награждается воин, который обратил оружие против своих же собратьев?
Священномученик Киприан пишет: "Подобный им может быть умерщвлен, но увенчаться он не может" (Там же). Многие идут на смерть за ложные идеи, а еще больше тех, кто гибнет ради своих страстей. У раскольников соединены эти два греха: они отдают жизнь за свой ложный алтарь ложному богу, воздвигнутый за пределами царства Церкви, но раскол дает им возможность осуществить и самую гибельную страсть - духовную гордость. Раскольник умирает без любви к Богу, без любви, этого дивного цветка, растущего на корне смирения; раскольник умирает гордясь собой. Венец мучеников - это благодать Божия. Благодать и вероломство не могут соединиться друг с другом.
Купол христианского храма символизирует духовное Небо, поэтому внутри он нередко расписан изображениями звезд различной величины. Душа того, кто презрел Церковь и покинул ее кров, навеки лишилась надежды быть среди этих звезд на духовном Небе. Как невозможно спастись без Христа, так невозможно спастись без Церкви. Кто думает своим подвигом или рвением заменить благодать ее, тот подобен человеку, который думает, что, размахивая руками, он может подняться к небу.
Святитель Киприан, указывая на слова Спасителя о том, что в любви к Богу и людям заключается, как бы сокращенно, все Священное Писание, открывает нам нравственную бездну раскола. Он категорически утверждает, что в расколе нет и не может быть любви, ибо подлинная любовь стремится к единству: "Какое же соблюдает единство, какую любовь хранит или о какой любви помышляет тот, кто, предавшись порывам раздора, рассекает Церковь, разрушает веру, возмущает мир, искореняет любовь, оскверняет Таинство?" (Там же. С. 190).
Гордость иссушает любовь. Раскольник поставил себя судьей над Церковью и вынес ей жестокий приговор. Недавние братья по вере стали вдруг для него "невеждами и заблудшими". Любовь - это особый дар благодати Божией; кто потерял благодать, тот потерял истинную любовь. Раскольник, повторим, принимает за любовь свое разгоряченное воображение, голос крови и страстных эмоций, но о духовной любви, по словам священномученика Киприана, он даже помыслить не может.
Святые Отцы называли гордого сатану "древним злом"; святой Киприан почти теми же словами говорит о раскольниках: "Давно... началось это зло" (Там же), а апостол Иоанн Богослов в своем послании пишет, что предстоятель одной из христианских общин разгорделся до того, что не только не принимает его самого (то есть апостола Иоанна) и его учеников, но и воздвиг на них гонение (см.: 3 Ин. 1, 9-10). Апостол Иуда сравнивает людей, не сохранивших единства веры, людей, которые отвергают начальства и злословят высокие власти (Иуд. 1, 8), с падшими духами, покинувшими места свои.
Однако хотя "древний дракон" и увел за собой треть Ангелов, но после этой мировой трагедии, потрясшей весь космос, ни один из устоявших в истине светлых духов уже не пал и не был обольщен. Что же касается человечества, то зло и грех на земле распространяются все больше и ад захватывает своей бездонной пастью все новые и новые жертвы. Любовь, которая объединяет людей, оскудевает и уменьшается, как источники среди жгучих песков пустыни. Грех не может объединить, он только разделяет, разрывает, дробит и отчуждает друг от друга.
Расколы и ереси увлекают все больше людей - так растет на глазах лавина снега, сорвавшаяся с вершины горы. Раскол становится одним из апокалиптических бедствий, горькой чашей зла, вылитой на землю. Особенно много расколов и разделений будет при кончине века. Раскол не только экклесиологическая, но и психологическая ересь. Святой Киприан приводит слова апостола Павла: Наступят времена тяжкие... люди будут самолюбивы (2 Тим. 3, 1-2)... (далее перечисляются душевные свойства отступников). Одна из причин раскола - уязвленное самолюбие. Каждый раскольник считает, что он несправедливо обойден и обижен, что его блестящие дарования дают ему право на особое место в Церкви, которого его несправедливо лишают. Но все сразу не могут быть первыми: на кресле предстоятеля невозможно усесться и уместиться всем, кто желает себе этой чести. Самолюбивый человек ненавидит высшего, завидует равным по положению и презирает низших. Уже в сердце своем он отчуждил себя от братьев, он убил любовь к ним прежде, чем стать раскольником.
Слова апостола Павла о развращении людей в последние времена (см.: 2 Тим. 3, 1-9) священномученик Киприан относит прежде всего к раскольникам. Раскольники, противостоящие Церкви и ее иерархии, подобны египетским волхвам Ианнию и Иамврию, которых фараон (образ демона) послал на борьбу с Моисеем.
В 3-й главе Первого послания "апостола языков" к Тимофею подробно разбираются психологические основы раскола, те страсти, которые подтачивают веру в Церковь, подтачивают, как термиты - здание. Термиты огромными стаями день и ночь неустанно грызут под землей фундамент, и здание, внешне весьма прочное, неожиданно падает как бы под собственной тяжестью.
Апостол Павел пишет, что эти люди... невежды в вере (2 Тим. 3, 8); здесь вера рассматривается как внутренняя интуиция - способность проникновения в духовный мир и умение отличать в этом мире свет от тьмы, истину от лжи. Среди раскольников и еретиков древних и новых времен были люди, обладавшие обширной эрудицией, - Ориген, блестящим знанием философии, - Аполлинарий, личным подвижничеством, - Полихроний и Несторий, красноречием, - Арий, трудами по экзегетике, - Феодор Мопсуестский и т. д. Но они, не будучи включенными во внутреннюю жизнь Церкви, не покоривши ей свой ум, оказались похожими на безумца, наносящего острым мечом раны самому себе и думающего при этом, что он поражает врагов.
Вера - это не только "сумма теологии", но прежде всего способность к общению с Божеством, то, что мы называем контактом, возможным только в Церкви и через Церковь. Какими бы внешними знаниями ни обладал раскольник, он все равно будет лгать в вере: так человек, обладающий громким голосом, но лишенный слуха, запев, будет издавать лишь крики, похожие на рев осла. По словам апостола Павла, эти люди имеют вид благочестия, силы же его отреклись (ср.: 2 Тим. 3, 5). Апостол предвозвещает, что их безумие обнаружится перед всеми (2 Тим. 3, 9). По мысли Киприана Карфагенского, раскол так же выявляет это безумие, как гнойник обнаруживает яд, уже содержащийся в крови.
Святой Киприан пишет: "Предсказанное <апостолом Павлом> исполняется, и с приближением кончины века являются уже таковые люди и настают такие времена" (Там же. С. 191). Из Священного Писания мы знаем о двух потопах: водном - при Ное - и огненном - долженствующем быть при конце мира. И одному, и другому предшествует иной потоп - нечестия и греха, достигших необычайных размеров; можно сказать, что потоп греха материализуется в мировые катастрофы и катаклизмы. Православные храмы остаются островками среди этого потопа - словно вершины гор, которые еще высятся над темной бушующей стихией. Но демон, как стратег, продумывает план войны: демон хочет разрушить стены крепости Православия изнутри, поэтому, повторимся, раскол и подобен мятежу в осажденной крепости: ее защитники должны биться одновременно и с внешними, и с внутренними врагами.
Пророчества сбываются на наших глазах. Потому события, предсказанные апостолами, должны укрепить нашу веру. Если бы не было расколов, то это значило бы, что апостолы ошиблись, но апостолы ясно указали нам на ожидающую нас опасность и заповедали христианам отдаляться от людей, несущих разделение: Таковых удаляйся (2 Тим. 3, 5). "Убегайте, молю вас, от таковых людей и, как смертельную заразу, отдаляйте от себя и от слуха вашего пагубные разговоры их, по Писанию: ...не слушай языка нечестивого (Сир. 28, 28) [I]", - говорит Киприан Карфагенский (Там же). Как ни жаль нам больного, пораженного смертельной заразной болезнью, но к его одру должен подходить только опытный врач, который сможет помочь (если еще имеется надежда) и при этом сможет соблюсти меры предосторожности.
Другие люди не принесут больному пользы, а приблизившись, только заразятся от него, получат невидимый яд, даже через дыхание. Святитель Киприан говорит, что надо не только удаляться, но и "бегать от всякого отделившегося от Церкви" (Там же). Раскольник - "враг алтаря, возмутитель против Жертвы Христовой, изменник в отношении веры, в отношении благочестия святотатец; непокорный раб... презревши епископов и оставивши священников Божиих, он дерзает устроять другой алтарь... ложными жертвоприношениями осквернять истину Жертвы Господней" (Там же. С. 191-192). Далее священномученик вспоминает наказание, постигшее раскольников Ветхозаветной Церкви - Корея, Дафана и Авирона: их живыми поглотила земля, а соучастников раскола испепелил огонь. До этого Моисей и Аарон повелели народу отойти от шатров бунтовщиков; те, кто послушался, спаслись, те, кто остался с ними, - погибли (см.: Чис. 16, 1-35). Разверзшаяся земля означает преисподнюю, а пламя - вечные муки ада.
Святой Киприан пишет: "...да не колеблет и не смущает нас крайнее и неожиданное вероломство" (Там же. С. 191). Кто вчера был другом, сегодня стал врагом. Тот, с кем вчера вместе стояли у престола, покинул его, как перебежчик во время боя покидает полковое знамя, перед которым он давал присягу и которое он должен был защищать до смерти. Тот, с кем недавно причащались из одной Чаши, теперь отрицает Таинства Церкви, и для него эта страшная таинственная Чаша уже не более свята, чем кухонная посуда. Некоторые современные раскольники боятся прямо сказать это: одни из них заявляют, что они не знают, есть ли в Церкви благодать, но - тогда зачем они ушли от Церкви? Другие говорят, что, может быть, в Церкви существует благодать, но меньшая, чем в их общине. Однако в таком случае они становятся на экуменическую позицию: говоря о различных конфессиях как о ветвях на общем стволе христианства, они совершают то, против чего сами горячо выступали и ненавистью к чему оправдывали свой раскол, - так противоположности сходятся. Но на самом деле, отрицая Церковь, они отрицают благодать, действующую в ней, и поэтому, отвернувшись от престола, отвергают Того, Кто пребывает на нем.
Добрый человек, будучи обманутым по своей простоте, может случайно оказаться в расколе, но находиться в нем долго ему не даст его собственная совесть - этот таинственный голос духа; такой человек не вынесет смрада раскольничьих собраний - той духовной тяжести, тех демонических сил, которые заставляют душу тосковать и как бы сжиматься от боли в предчувствии вечной гибели. К таким людям обращается святитель Киприан: "Если же спасительный совет не может возвратить на путь спасения некоторых вождей раскола и виновников несогласия, пребывающих в слепом и упорном безумии, то, по крайней мере, вы, уловленные простодушием, или завлеченные обманом, или обольщенные какою-либо ловкою хитростию, - расторгните коварные сети, познайте правую стезю Небесного пути" (Там же. С. 196). И сделать это надо немедля: так человек во время пожара должен покинуть горящее здание, не думая о своем имуществе, чтобы не оказаться погребенным под упавшей кровлей.
Священномученик Киприан пишет: "Возлюбленнейшие братья, советую и убеждаю, чтобы никто... не погибал" (Там же). Вся жизнь этого святителя была посвящена служению Церкви, борьбе против сатанинских сил за каждую человеческую душу, он действительно жил для того, "чтобы никто не погибал". Для этого он принял сан епископа, для этого писал послания, как бы горящие огнем его собственного сердца, для этого бесстрашно исповедовал перед язычниками православную веру и мужественно принял смерть, засвидетельствовав истину мученичеством - "чтобы никто не погибал".
Путь православного христианина, современника святителя Киприана, лежал между двух пропастей: слева - язычество, бездна, похожая на львиный ров Даниила, где голодные звери питаются человеческими телами и ждут новых жертв (см.: Дан. 6, 16); справа - яма раскола, прикрытая сверху ветвями и травой, - путник, думая, что перед ним раскинулся луг с цветами, делал опрометчивый шаг и падал вниз. Поэтому "змеиная песня" раскола опаснее "львиного рева" язычества. В язычестве ясная альтернатива: или отречение от Христа, или гонение и смерть. А в расколе отречение от Христа происходит во имя Христа. Язычество обольщает явными чувственными грехами, а раскол - мнимой праведностью, в которой находят удовлетворение тайные страсти: гордость, непослушание, мятежный дух и зависть.
Святитель Киприан сравнивает Церковь с такой матерью, которая держит у свой груди человеческую душу, словно младенца, и питает ее своей благодатью, словно молоком. Раскольники вырывают детей из объятий матери и вместо молока вливают в их уста желчь. Вожаков раскола святитель называет пребывающими в "слепом и упорном безумии" (Там же) - они как бы закрывают свои глаза и уши, чтобы не видеть и не слышать того, что обличает их грех. Они боятся истины, поэтому, еще не выслушав, опровергают, не прочитав, отрицают. Они лишены способности объективно мыслить, как лишен этой способности человек, одержимый сильной страстью. Самое большое безумие - потерять Бога, поэтому Церковь в своих литургических гимнах называет "безумцами" всех еретиков и раскольников. Эти люди - душевные, не имеющие духа (Иуд. 1, 19), хотя в мирском плане они могут быть людьми весьма одаренными.
Господь назвал фарисеев слепыми вождями (ср.: Мф. 23, 16). Ветхозаветные и новозаветные фарисеи скрупулезно рассматривают каждое правило, но видят только словесную оболочку, так как забывают, что основа всех канонов, заповедей и пророчеств - это любовь к Богу и людям.
Господь говорит о внутренних очах сердца (см.: Еф. 1, 18). Очи веры - таинственное и сокровенное зрение - это не Православие внешних правил (хотя и оно необходимо), а Православие сердца, которое образуется через аскезу всей жизни, особенно через подвиг послушания и смирения. Гордость ненавидит послушание; по словам праведного Иоанна Кронштадтского, "она не может сгибать ни перед кем свою медную выю". "Кого слушаться? - с презрением спрашивает духовный гордец. - В наше время слушаться некого" (единственное-де исключение - он сам). "Кого слушаться?" - спрашивает раскольник. "Как кого слушаться, слушайся меня", - отвечает диавол. "Где теперь духовные отцы!" - восклицает раскольник. "Я давно твой духовный отец", - говорит все тот же диавол, черный епископ раскола.
Священномученик Киприан пишет: "Бог один и один Христос, одна Церковь Его и вера одна и один народ, совокупленный в единство тела союзом согласия" (Там же. С. 197). Так всегда верила Вселенская Церковь. "Единство не должно дробиться; также не должно дробиться и одно тело... все, что только отделилось от жизненного начала, не может... жить и дышать особою жизнию" (Там же). Если экуменизм мы сравним с наростом или опухолью на теле, на определенной стадии переходящей в рак, то раскол - это уже разлагающийся труп.
Святитель Киприан пишет: "Пусть никто не удивляется... что даже некоторые из исповедников доходят до того же <раскола> и потому столь же нечестиво и тяжко согрешают" (Там же. С. 193). Исповедник - тот, кто пострадал ради веры во Христа, но не был предан смерти. Такие люди пользовались особым уважением в Церкви, к их голосу прислушивались на соборах, их просьбы о прощении грешников, особенно ходатайства о принятии в евхаристическое общение "падших" (отрекшихся от Христа во время гонений), обычно учитывались и исполнялись иерархами: кровь исповедников как бы смывала темные пятна позора "падших" и умоляла Бога о милости к изменившим Ему. Но "исповедание не освобождает от козней диавола и находящемуся... в сем мире не доставляет всегдашней защиты от искушений, опасностей, нападений и ударов века" (Там же).
Напротив, грех исповедника становится особенно тяжким, так как служит причиной соблазна для многих душ именно из-за славы исповедника как героя веры, который претерпел оковы, ссылки, темницы и пытки ради Христа. Чем выше поднимается подвижник духовно, тем более радостно для бесов его падение. Прошлые заслуги не спасают раскольника от наказания, а только усугубляют его. Если воин, отличившийся на войне, затем составит заговор против своего государя, то его будут судить не как героя, а как изменника. Святитель Киприан пишет: "Он - исповедник Христов, но только в таком случае, если чрез него не хулится потом величие и достоинство Христово. Язык, исповедавший Христа, не должен быть злоречив и сварлив; не должен произносить злословий и ругательств; не должен после хвалебных слов изрыгать змеиного яда на братьев и священников Божиих" (Там же. С. 195).
Здесь священномученик Киприан указывает на грех, который тайно располагает сердце человека к расколу: это грех осуждения. Когда он превращается в страсть и привычку, то властно и постоянно требует себе все новой пищи, а в расколе приготовлены для него самые лакомые блюда. Раб своего языка находит в расколе целую кухню злословия, где в котлах варятся, точно мясо, чужие грехи, обильно приправленные клеветой.
"Это преступление <раскол> хуже того, какое видимо совершили падшие <отрекшиеся от Христа во время гонений>, которые потом, раскаявшись в своем согрешении, умоляют Бога вполне удовлетворительным покаянием. Здесь ищут Церкви и молят ее; там противятся Церкви. Здесь могла довести до беззакония необходимость <пытка>; там - свободная воля. Здесь падший причинил вред только себе; а там усилившийся произвесть ересь или раскол увлек за собою многих обманом. Здесь урон для одной души; там опасность для весьма многих. Этот понимает, что он точно согрешил, плачет о том и сокрушается; а тот, гордый в своем грехе и услаждаясь самыми беззакониями, отлучает сынов от матери, переманивает овец от Пастыря, разрушает Таинства Божии, и тогда как падший согрешил однажды, тот грешит ежедневно. Наконец, падший, сподобившийся мученичества, может сподобиться и обетований Царства; а тот, если претерпит и смерть вне Церкви, не может достигнуть наград Церкви" (Там же. С. 193).
В заключительной части книги святитель Киприан призывает паству исполнять заповеди Евангелия, помогать неимущим и хранить между собой мир и единство. Раскол как удар грома и предвестник будущих испытаний должен пробудить верующих от сна лености (см.: Притч. 19, 15). Сеть раскола, которой диавол хочет опутать Церковь, как гладиатор своего противника, уловляет только надменных, а к смиренным диавол не может даже и прикоснуться. Господь перед Своими страданиями сказал ученикам: Мир оставляю вам, мир Мой даю вам (Ин. 14, 27).
И святитель Киприан пишет: "В сохранении мира Он <Христос> заключил все дары и награды Своих обетований" (Там же. С. 197). Мир, любовь и единство - наследие Христа. Церковь - это царство Духа Святаго - Духа мира, это сокровищница Любви Христовой, духовное единство по образу единства Святой Троицы. В таинственнейшей из книг Библии - Песни песней - под именем Невесты подразумевается Церковь Христова, а также человеческая душа, которая через Церковь становится Невестой Христа - Его вечной Любовью.
Следует еще раз повторить, что если бы "Книгу о единстве Церкви" священномученика Киприана можно было сократить до нескольких слов, то этими словами стало бы древнее апостольское изречение (цитированное и самим карфагенским святителем): "Кому Церковь не мать, тому Бог не Отец".
Если бы биение сердца священномученика Киприана зазвучало как речь, обращенная к его пастве и потомкам, то это был бы завет: "Любовь - в единстве, и единство - в любви".
Архимандрит Рафаил
Декабрь 1998 г.
[I] Этот стих так читается у священномученика Киприана и в Вульгате. - Ред.
