Говорят, что история повторяется. Те процессы, которые мы можем видеть сегодня, имеют аналогию в прошлом. Нам хотелось бы провести параллель между состоянием интеллигенции предреволюционных годов Российской Империи (куда входила Грузия) и ее религиозными настроениями в сегодняшнем витке истории.
     В предреволюционные годы представители интеллигенции традиционно считала себя христианами. Свое отношение к христианству они обычно выражали такими словами: "Христианство - высокое учение; оно содержит в себе благородные идеалы; это прекрасный путь к самосовершенствованию" и так далее. И в то же время среди интеллигенции укоренились отчужденность и холодное безразличие к Православию и органическая, на первый взгляд непонятная враждебность к Церкви. Интеллигент, считавший себя христианином, говорил: "Я имею собственный взгляд на религию: я принимаю христианство, свободное от суеверия; я не буду бить поклоны, стуча головой об пол, у меня свое, духовное, внутреннее христианство". Интеллигенция того времени отличалась широкой эрудицией; тем более странно, что в вопросах Православия она проявляла поразительное невежество, кастовое высокомерие и предубежденность. Увлекаясь европейской философией, эти люди в то же время не были знакомы с блестящей христианской патристикой, в которой могли бы найти ответы на самые глубокие метафизические проблемы. Читая поэзию Японии и Китая, они как будто не подозревали о существовании церковной гимнографии; восхищаясь мистикой западных пантеистов Мейстера Экхарта и Бёме, они не хотели и коснуться книг христианских аскетов.
     Между интеллигенцией и Церковью образовалась пропасть, которая расширялась все больше и больше. Выражать свою приверженность к какому-то абстрактному, туманному христианству и относиться с презрением к Церкви стало стилем мышления интеллигенции и ее своеобразным этикетом. Театр, литература, пресса объединились в общих усилиях дискредитировать Православие, очернить в глазах народа Церковь, - иногда скрыто, иногда с явной яростью, переходящей в какой-то демонизм. При этом дело обставляли так, как будто речь идет только о сохранении христианских идеалов, которые искажает Церковь. Особенно усердствовала дешевая газетная пресса, которая специализировалась на сочинении насмешек, анекдотов и сплетен о священниках и монахах. Но и более серьезные издания старались обратить общественное мнение против Церкви. Известный философ, член государственной думы Сергей Булгаков в книге "Свет невечерний", имеющей автобиографический характер, вспоминал, что когда он принял священнический сан, то ему пришлось тотчас оставить кафедру в университете, которому он отдал много лет своей жизни. Когда Булгаков был одним из ведущих "легальных" марксистов, то это не препятствовало его преподавательской деятельности, но когда он стал священником, то в глазах своих коллег превратился в изгоя. По неписаным законам священник не мог оставаться членом университетской корпорации. И это происходило в государстве, которое именовалось "христианским"!
     Чем объяснить неприязнь, которую питала интеллигенция к Церкви? Укажем на одну причину, которая нам кажется главной.
     Церковь - это духовная среда, имеющая свою структуру, которая охватывает всю жизнь человека. Церковь требует от христианина постоянной суровой борьбы со своими страстями и духом гордыни. Человек должен постоянно изменять себя, контролировать не только поступки, но и мысли, и тайные желания. Ему предлагается новая система ценностей, новые нравственные ориентиры, непохожие на светский этикет. От него требуется не только вера, но и религиозная дисциплина: посещение храма, регулярные молитвы, соблюдение постов; его частная домашняя жизнь должна быть слита с литургическими ритмами Церкви. Он получает свободу через борьбу со страстями, а духовную мудрость - через подчи-нение ума вечным истинам. Поэтому церковное христианство есть во многом дело воли, мы бы сказали - подвиг воли.
     Либеральное, абстрактное христианство ничем не связывает человека: понимай христианство как хочешь и живи как тебе угодно. Здесь нет ни жертвенности, ни напряженной борьбы с собой. Либеральное христианство считает все присущее человеку, в том числе страсти, естественными и, следовательно, позволительными. Представление о природной испорченности человека отсутствует; заповеди сводятся к одному: "Делай что хочешь, но не причиняй зла другим людям". И здесь существует множество оговорок, недоумений, отводов, возможностей для самооправдания, которые превращают даже такую мораль в пустую декларацию. Можно быть лжецом, клятвопреступником и в то же время тонко рассуждать о трансцендентных вопросах; можно быть развратником и в то же время горячо доказывать благотворное влияние христианства на культуру народа, - все это не будет тревожить совесть. Борьба со страстями, в которых многие видят яркие краски жизни, и с гордыней, которая в миру обычно отождествляется с человеческим достоинством, оказалась не по силам и не по нраву этим людям, преданным страстям, - в этом главная причина апостасии, отступления интеллигенции от Церкви, и последующей борьбы с ней.
     Псевдохристианство подготовило почву для атеистического диктата. Когда убеждения становятся не делом и подвигом жизни, а отвлеченными идеями и абстракциями, то их легко сбросить, как старую одежду.
     В наше время повторяются те же процессы: значительная часть интеллигенции считает себя христианской и в то же время стоит далеко от Церкви. Здесь - первый этап индифферентности и холодности к Православию, нежелание его узнать и понять. Но такая индифферентность обычно переходит в противостояние.
     Период атеистического диктата как будто кончился, но ничего не возникает случайно и не исчезает бесследно.
     Какие метаморфозы ожидают нас? Во что трансформируется атеизм на следующем витке истории?