Настоящая патрология знакомит с Отцами Православия, поэтому ее объем и цели отличаются от обычного семинарского курса по патрологии. На этих страницах мы преследуем двойную цель: 1) представить православное богословское обоснование духовной жизни - природу и цель духовной брани, святоотеческий взгляд на человеческую природу, характер и действия Божественной благодати и человеческих усилий, и прочее и 2) дать практические наставления в том, как жить истинной духовной жизнью, с описанием духовных состояний - и хороших, и плохих, через которые человек может проходить в процессе духовной брани. Таким образом, строго догматические вопросы, касающиеся природы Бога, Святой Троицы, воплощения Сына Божия, действия Святого Духа и прочее будут затронуты только в той мере, в какой они вовлечены в вопросы духовной жизни; и о многих святых Отцах, чьи писания касаются, в основном, этих догматических вопросов, а вопросы духовной жизни для них второстепенны, мы говорить не будем. Словом, это будет, главным образом, слово об отцах Добротолюбия, сего собрания православных духовных писаний, который был создан за заре нашего времени, как раз перед тем, как во Франции разразилась смертоубийственная революция, свидетелями последствий которой мы сейчас являемся, когда в наши дни набрали большую силу безверие и самоволие.
     Однако в наше время заметно возрос интерес к Добротолюбию и святым Отцам. В частности, стали изучать Отцов недавнего прошлого, таких как преподобный Симеон Новый Богослов, преподобный Григорий Синаит и святитель Григорий Палама, и немало их произведений переводится и издается на разных языках. Можно даже сказать, что в некоторых семинарских и академических курсах они "вошли в моду", что редко бывало с дней XIX века, когда они вовсе были "не в моде" в большинстве православных духовных академиях (это не относится к монастырям высокой духовной жизни, которые всегда свято чтили их и жили по их писаниям).
     Но сам этот факт представляет большую опасность, о которой необходимо здесь сказать. "Вхождение в моду" глубочайших духовных писаний ни в коей мере не является положительным явлением. В действительности было бы лучше, чтобы имена этих Отцов вообще остались неизвестными, чем стали бы просто предметом занятий ученых-рационалистов или "восторженных неофитов", которые не извлекают из того никакой духовной пользы, а лишь бессмысленно гордятся тем, что знают об этих Отцах больше всех, или, что даже хуже, начинают следовать духовным наставлениям в этих писаниях без достаточной подготовки и безо всякого духовного руководства. Все это, конечно, не означает, что стремящиеся к Истине должны пренебречь чтением святых Отцов, Боже упаси! Но это означает, что все мы - ученые, монахи и просто миряне - должны подходить к этим Отцам богобоязненно, со смирением и недоверием к собственному уму и суждениям. Мы приближаемся к ним, чтобы учиться, и, прежде всего, должны признать, что для учебы нуждаемся в учителе. И учителя действительно существуют: в наше время, когда нет рядом богоносных старцев, нашими учителями должны быть те старцы, которые, особенно во времена близкие к нашему, поведали нам, как читать и как не читать православные писания о духовной жизни. Если сам блаженный старец Паисий (Величковский), составитель первого славянского Добротолюбия, был "объят страхом", узнав, что готовится печатание таких книг, а не будет больше их хождения в рукописной форме по немногим монастырям, то с насколько б(льшим страхом должны подходить у ним мы и понимать причину этого страха, чтобы нас не постигла духовная катастрофа, которой он боялся.
     Преподобный Паисий в своем письме к отцу Феодосию, архимандриту Софрониевой пустыни, писал: "Думая о появлении в печати книг святых Отцов на греческом и славянском языках, я испытываю и радость, и опасение. Радость - потому что они не будут преданы окончательному забвению, и ревностным их почитателям будет легче их приобретать; опасение - потому что они могут превратиться в легко доступные книги, наравне со всеми другими книгами, не только монахам, но и всем православным христианам, и люди самонадеянные станут превратно толковать содержащееся в ней святое учение и заниматься самочинно умной молитвой, без надлежащего руководства и порядка; не впали бы они в самомнение и прелесть, и тем не подали бы повода к уничижению святыни, святость которой подтвердило великое множество великих святых Отцов... а вслед за тем не последовали бы сомнения, касающиеся и всего учения наших богоносных Отцов". Практика умной молитвы, продолжал преподобный Паисий, возможна только в условиях монашеского послушания.
     Правда, в наши дни, когда аскетическая брань не ведется с прежней силой, немного есть таких людей, которые стремятся к вершинам умной молитвы (или хотя бы представляют, какой она должна быть), но предостережения преподобного Паисия и других святых Отцов остаются действенными и для меньшей брани многих современных православных христиан. Каждый, кто читает Добротолюбие и другие писания святых Отцов и даже многие жития святых, встретит сведения об умной молитве, о Божественном видении, об обожении и других возвышенных духовных состояниях, и для православных христиан важно знать, что следует думать и чувствовать в таком случае. Давайте поэтому посмотрим, что говорят об этом святые Отцы, и подумаем вообще о нашем отношении к святым Отцам.
     Преподобный старец Макарий Оптинский († 1860) счел необходимым написать специальное "Предостережение тем, кто читает духовные святоотеческие книги и желает попрактиковаться в умной Иисусовой молитве". В нем сей великий Отец, живший так недавно, ясно говорит нам, как нам следует относиться к этим духовным состояниям: "Святые и Богоносные Отцы писали о великих духовных дарах, что не следует всем без разбора стремиться обрести их, а надобно, чтобы не имеющие их и прослышавшие о таких дарах и откровениях, данных удостоившимся их, признали бы свою собственную немощь и незрелость и невольно приклонились бы к смирению, которое для ищущих спасения важнее, чем все другие труды и добродетели". И вот что писал преподобный Иоанн Лествичник (VI век): "Как убогие, видя царские сокровища еще более познают нищету свою: так и душа, читая повествования о великих добродетелях святых Отцев, делается более смиренною в мыслях своих" (Слово 26, 211). Таким образом, нашим первым шагом на пути к писаниям святых Отцов должно быть смирение.
     И еще из Иоанна Лествичника: "Удивляться трудам сих святых дело похвальное; ревновать им спасительно; а хотеть вдруг сделаться подражателем их жизни есть дело безрассудное и невозможное" (Слово 4, 42). Преподобный Исаак Сирин (VII век) поучал: "Ищущие в молитве сладостных духовных ощущений и предвкушений, и особенно те, кто стремится преждевременно к видениям и духовному созерцанию, становятся жертвой бесовского обмана и подпадают царству тьмы и помутняются рассудком, лишаясь Божие помощи и подвергаясь осмеянию бесовскому из-за гордого стремления получить не в меру и не по чести". Таким образом, надобно нам приблизиться к святым отцам со смиренным желанием начать жизнь духовную на самой низкой ступеньке и даже не помышляя самостоятельно достичь тех возвышенных духовных состояний, которые нам совершенно недоступны. Преподобный Нил Сорский, более близкий нам по времени, писал: "Что скажем мы о тех, кто в смертном своем теле вкусил бессмертной пищи, кто удостоен был в сей преходящей жизни получить частицу тех радостей, что ожидают нас в небесном нашем доме?.. Мы, отягощенные многими грехами, ставшие жертвами страстей, недостойны даже слышать такие слова. И все же, уповая на милость Господню, осмелимся в умах наших повторять слова святых писаний, чтобы, по крайней мере, утверждаться в осознании того, как низко мы пали".
     Чтобы укрепить наше смиренное намерение читать святых Отцов, нам нужно начать с простых святоотеческих книг, с тех, которые учат азбуке. Живший в VI веке послушник из Газы писал некогда великому прозорливому старцу святому Варсонофию вполне в духе неопытного человека, изучающего Православие в наши дни: "У меня есть книги по догматике, и, читая их, я чувствую, что разум мой движется от страстных мыслей к созерцанию догматов". Святой Старец ответил на это: "Я бы не хотел, чтобы ты занимался этими книгами, потому что они слишком возвышают ум, лучше изучать слова старцев, которые принижают ум. Я сказал это не с целью преуменьшить значение догматических книг, но лишь даю тебе совет, ибо пища бывает разной". Важным будет для нас определить, какие святоотеческие книги больше подходят для начинающих, а какие следует оставить на потом.
     И еще, для православных христиан, живущих в разных условиях, подходят разные святоотеческие книги о духовной жизни: то, что особенно нужно для отшельников, не совсем годится для общежительных монахов; то, что подходит для всех монахов, не может быть в том же виде использовано мирянами; и в любом случае, духовная пища для опытных бывает несъедобной для младенцев. Если кто-либо достиг определенного уровня в духовной жизни, то соблюдая заповеди Божии в лоне Православной Церкви, с пользой читая более простые писания святых Отцов, применяя их к условиям собственной жизни, чтобы получить большую духовную пользу от этого чтения. Епископ Игнатий (Брянчанинов) писал об этом: "Замечено, что новоначальный инок никак не может применить книги к своему положению, но непременно увлекается направлением книги. Если книга преподает советы о безмолвии и показывает обилие духовных плодов, собираемых в глубокой пустыне, то в новоначальном непременно явится сильнейшее желание удалиться в уединение, в безлюдную пустыню. Если книга говорит о безусловном послушании под руководством Духоносного старца, но в новоначальном непременно явится желание строжайшего жительства в полном повиновении старцу. Бог не дал нашему времени ни того, ни другого из этих жительств. Но книги святых Отцов, написанные об этих жительствах, могут подействовать на новоначального так сильно, что он, по неопытности своей и незнанию, легко решится оставить место жительства, на котором имеет всю удобность спастись и духовно преуспеть исполнением евангельских заповедей, для несбыточно мечты совершенного жительства, нарисовавшейся живописно и обольстительно в его воображении". Поэтому он приходит к выводу: "Не доверяйте, братия, вашим помыслам, разумениям, мечтам, влечениям, хотя бы они казались вам самыми благими, хотя бы они представляли вам в живописной картине святейшее монашеское жительство!" ("Советы относительно душевного иноческого делания," гл. X.) То, что епископ Игнатий говорит здесь о монахах, относится также и к мирянам, с учетом разницы в условиях жизни мирян и монахов.
     Преподобный Варсонофий говорит еще нечто очень важное для нас, слишком по академически подходящих к святым Отцам: "Заботящемуся о своем спасении отнюдь не следует спрашивать (старцев, то есть при чтении святоотеческих книг - о.С.) только о приобретении знаний, "разuмъ qбw кичитъ" (1 Кор. 8, 1), как говорит Апостол, а более пристало вопрошать о страстях, о том, как прожить свою жизнь, то есть как спастись; это необходимо, это ведет к спасению". Таким образом, не следует читать святых Отцов просто из любопытства или как учебник, без твердого намерения на практике воплотить то, чему они учат, в соответствии с духовным уровнем каждого. Современные академические "богословы" достаточно ясно показали, что можно иметь много абстрактной информации о святых Отцах и абсолютно никаких при этом духовных знаний. О таких преподобный Макарий Великий сказал: "Так же, как облаченный в лохмотья нищий может во сне увидеть себя богатым, а пробудившись от сна снова видит себя бедным и неодетым, также и рассуждающие о духовной жизни, кажется, говорят правильно, но как то, о чем они говорят, не укреплено в их умах опытно, усилием, убеждением, они остаются словно в мире мечтаний".
     О возможности узнать, читаем ли мы писания святых Отцов, как учебник, или это чтение действенное, сказал преподобный Варсонофий в своем ответе новообращенному, обнаружившему, что, говоря о святых Отцах, он проявляет непочтительность и гордость: "Когда говоришь о житиях святых Отцов и об их наставлениях, следует тебе говорить с самоукорением: "О, горе мне! Как могу я говорить о добродетелях Отцов, когда сам ничего от них не приобрел и совсем не подвигнулся вперед?" И живу я, поучая других ради пользы их; как же во мне не исполнится слово Апостола: "Наuча# qбо инаго, сgбg ли нg qчиши?" (Рим. 2, 21)". Таким образом, к учению святых Отцов нужно всегда относиться с самоукорением.
     Наконец, нам следует помнить, что цель чтения святых Отцов - это не дать нам какое-то "духовное наслаждение" или утвердить нас в нашей праведности или превосходном знании "созерцательного" состояния, но единственно в том, чтобы помочь нам с усилием продвинуться по тропе добродетелей. Многие святые Отцы говорят о различии между "деятельной" и "созерцательной" жизнью, и здесь следует сказать, что это совсем не относится, как могут подумать некоторые, к какому-то искусственному разделению между теми, кто ведет "обычную" жизнь "внешнего православия" или просто "добрых дел" и "внутреннею" жизнью, проводимою только монахами или интеллектуальной элитой. Существует только одна православная жизнь, и ею живет каждый, подвизающийся в Православии, будь он монах или мирянин, начинающий или уже опытный, сделавший не один шаг на духовном пути; "действие" или "практика" - это путь, а "видение" (теория) или "обожение" - это вершина пути. Почти все святоотеческие писания говорят о жизни действенной, а не о жизни в видениях; когда упоминается о последней, то для того, чтобы напомнить нам о цели наших трудов, нашей брани, которую в сей жизни достигают только некоторые из великих святых, но в полноте своей она познается лишь в жизни грядущей. Даже самые возвышенные писания Добротолюбия, как писал епископ Феофан Затворник в предисловии к последнему тому Добротолюбия на русском языке, "имеют в виду не умовую, а почти исключительно деятельную жизнь".
     И, несмотря на это вступление, православный христианин, живущий в нашем веке суетных знаний, наверняка не избежит ловушек, ожидающих того, кто пожелает прочитать святоотеческие писания в их полном православном значении и контексте. Поэтому давайте теперь, перед началом чтения самой патрологии, остановимся и кратко проанализируем некоторые ошибки, сделанные современными читателями святых Отцов, с намерением таким образом сформировать более ясное понимание того, как не читать святых Отцов.
     Великий Отец недавних времен в традиции преподобного Паисия (Величковского), будучи учеником Старца, отец Леонид (Лев) Оптинский прорвался за границы современного знания и обрел высшее знание святоотеческой традиции, передав ее неизменные истины на языке, понятном современным людям. Своими сочинениями, также как и житием своим, он вдохновил монашество, подвизающееся в наши последние времена, и сугубо боролся против ложного рационалистического христианства и современного знания. По смерти своей он явился в небесном сиянии, окруженный другими небожителями и сказал: "Все, написанное в книгах моих, истинно," и совершил исцеления болящих.