С незапамятных времен стоит в селе Комайске (Витебская обл.) деревянная Свято-Ильинская церковь. О ней я уже писал (см. в сборнике № 14 моих трудов заметку: "Село духовно возрождается" и в "Вестнике Белорусского Экзархата", 1990 г., № 1, с. 10). Поэтому сейчас только напомню те факты, которые имеют прямое отношение к "Необыкновенному в обыкновенном".
     Построена церковь по велению Самой Божией Матери, Которая и определила место постройки, чудесно оставив в камне след Своей стопы. Как рассказывает теперешний староста храма инвалид Великой Отечественной войны Иван Константинович Гаврилович, были попытки перенести камень со стопой Божией Матери, а соответственно и храм в другое место, но камень чудесным образом снова оказывался на прежнем месте. Это святое предание и сегодня удержало жителей села от предложения представителей властей перенести храм на другой участок - подальше от свинарника... Здесь мы подошли к тому, о чем следует сказать особо.
     В 1943 г. село Комайск было сожжено дотла. Но церковь (заметьте: деревянную) не тронули ни немцы, ни партизаны. В разгар же атеистической пропаганды в 1960 г. ее закрыли. А председатель комайского колхоза (не помню его фамилии), чтобы покончить с "религиозным дурманом", построил рядом с церковью свинарник и пустил на храм навозную жижу, чтобы никто не мог даже приблизиться к нему. Нельзя было без содроганья сердца смотреть на то, во что сей председатель превратил священное место. И что же? - Судьба этого председателя была такая, что заставила задуматься и самих гонителей: его постигла страшная болезнь - заживо начал гнить, разлагаться. Никакие медицинские ухищрения не смогли остановить процесса органического разрушения. Конечно, власти района похоронили его с музыкой, помпезно. Но народ брезгливо отворачивался от пышных проводов и уже тогда не боялся говорить: "Пустив гной на церковь, и сам сгнив"... Поистине, исполнились Богооткровенные слова: Смерть грешников люта (Пс. 33, 22).
     Болела душа об этом храме. Я все время думал о его восстановлении и открытии. Верил, что Господь, по молитвам Божией Матери, окажет Свою Небесную помощь. И надежда оправдалась... В 1989 г. гостем Белорусского Экзархата был Блаженнейший Патриарх Антиохийский Игнатий IV. К приезду Его Блаженства была приурочена и хиротония во епископа Полоцкого и Витебского архимандрита Свято-Троицкой Сергиевой Лавры Димитрия, выпускника Московской Духовной Академии. Отец Димитрий пригласил и меня приехать и помолиться вместе во время хиротонии... Я с радостью это приглашение принял, тем более, что хиротония должна была совершаться в Жировицком монастыре, с которым у меня связаны самые лучшие годы - время обучения в Минской Духовной Семинарии (она находилась и находится в данном монастыре). И вот во время официального приема по случаю торжеств, на котором присутствовал не только Блаженнейший Патриарх Игнатий со своими высокими спутниками, но и светские власти Белоруссии (в том числе - республиканский уполномоченный по делам религий), я выступил со словом. Коснувшись праздничных событий, я дерзнул сказать о том, что меня больше всего волновало. Я рассказал о печальном состоянии Комайской церкви и выразил надежду, что ныне, когда меняются взгляды людей и когда хиротонисан новый епископ, во владения которого и входит Комайск, церковь будет возвращена и восстановлена.
     После торжеств я направился в свое родное село Комайск. Ехал я радостный, полный добрых впечатлений, к тому же и ободренный словом епископа Димитрия: "Хорошо, что Вы сказали на приеме о своей Комайской церкви". Но вступив в село, я растерялся. Не был я там шесть лет. И как же все изменилось! В селе я увидел лишь пенсионеров и их внуков, приехавших на летние каникулы из городов. Часть домов была забита досками. С кем же мне говорить о возвращении церкви?! Кто будет ходатайствовать?! Люди хотели бы иметь храм, но, видимо, жизнь приучила их к некоей инертности. Тем не менее я начал ходить по деревне, говорить с теми, у кого еще теплился огонек веры; начал убеждать их в том, что дело открытия храма - это их дело, что без их деятельного участия открыть храм практически невозможно, что я буду им помогать и уже многое сделал, но надо и им самим шевелиться... Мало-помалу люди стали организовываться. Чтобы они с моим отъездом не пали духом, встретившись с неизбежными в те годы препятствиями со стороны местных "активистов", я решил поехать в Докшицы и поговорить со священником, заручиться его постоянной поддержкой своих же прихожан (Комайская церковь является приписной к Докшицкой). Разговор был довольно трудный. В расстроенных чувствах я вернулся в Комайск. Благодарение Богу, здесь я был утешен тем, что увидел возрастающую активность моих земляков в стремлении добиться открытия храма... Мной был сразу же сделан первый взнос в сбор средств на восстановление святыни. Дело пошло быстро. Кто жертвовал свои лепты, кто помогал материалом, трудом, советом. И ровно через год я приехал уже на освящение реставрированного храма. 2 августа во время первой Божественной Литургии после освящения я обратился к своим землякам со словом. Трудно было говорить от слез радости. Плакали от радости и мои односельчане, да и все собравшиеся на молитву...
     Все это говорю сейчас не для кичливого хвастовства (или, как сказали бы сейчас мои земляки, не для "бахвальства"), а для того, чтобы лучше понять то, что произошло со мной 28 сентября 1992 г. на пути к той же Комайской святыне. А произошло следующее.
     С 25 по 27 сентября 1992 г. Православная Церковь на Беларуси праздновала свой 1000-летний юбилей. Для участия в торжествах мне было прислано сначала приглашение от Юбилейной Комиссии из Минска, а вскоре и указ Святейшего Патриарха Алексия II о том, что я вхожу в состав Патриаршей делегации на упомянутые торжества. И одно и другое я принял с радостью, так как надеялся услышать много хорошего о своих родных краях, своем народе, встретиться с сябрами, помолиться с ними и, кроме того, на пути из Полоцка заехать в Комайск, чтобы вознести молитву к Божией Матери у Ее пречистой стопы (по местному - "следок"), поклониться могиле родителей, которые лежат на находящемся рядом с церковью кладбище, и повидаться с родными. В первый же день моего пребывания в Минске я испросил на это благословение у Патриаршего Экзарха Белоруссии митрополита Филарета, который мне велел поговорить по этому вопросу с епископом Димитрием. На следующий день я увидел епископа Димитрия - и все было отлично улажено: мне была предоставлена машина.
     Препятствия, а вернее искушения, случились на самом пути из Полоцка через Комайск в Минск. Около пяти часов утра 28 сентября мы встали с водителем (спали в одном номере гостиницы) и, сотворив краткую молитву, двинулись в путь. Пошел дождь, но дорога была хорошая, и мы спокойно двигались. Через некоторое время дождь прекратился, и небо стало расчищаться. В Бегомле повернули на Докшицкий район. По пути стали встречаться знакомые места. На душе было радостно. И вдруг на ровной асфальтированной дороге как будто кто-то схватил машину, поставил ее поперек дороги и понес вдоль нее боком, а затем начал вертеть, крутить и бросил в кювет, примерно метров на 100-150 от дороги. После "буханья" то сзади, то спереди машина, как вкопанная, остановилась... Все произошло мгновенно... Первый вопрос водителя был: "Вы целы?" Я подвигал ногами, руками и сказал: "Вроде, цел. А вы?" - "Тоже цел, только немного рассек губу". Открыл дверку машины и увидел помятую машину в передней части, и в задней. Стекло переднее превратилось в мелкие-мелкие полоски, но не высыпалось. А ведь мы оба сидели впереди. Водитель сразу определил поломку -заклинило переднее правое колесо - и стал ремонтировать. Я в это время обнаружил, что мой плащ в крови. Стал себя проверять и вижу на мизинце правой руки небольшую, но довольно глубокую царапину, из которой течет кровь. Пока водитель ремонтировал машину, я пошел в соседний дом, где мне наложили повязку на палец и откуда я позвонил в Полоцк и Комайск. В Полоцк я позвонил по просьбе водителя, чтобы за ним прислали вторую машину, так как на поломанной вернуться будет трудно. А в Комайск я вкратце сообщил, что испортилась машина и не знаю, как быть. В этот момент я едва не поддался искушению прекратить дальнейший путь и повернуть в Минск, тем более, что вскоре должен был проходить автобус, а вечером я должен был уже уезжать из Минска в Москву. Это искушение не оставляло меня и тогда, когда братья приехали за мной. Но, подумав, я оградил себя крестным знамением и поехал с ними в Комайск... Оказалось, что попущенный волей Божией "препятствующий" моей поездке продолжал действовать... В Комайске я попросил братьев, не заходя к ним, взять ключи от церкви и поехать к ней. Но увы! Дом старосты был на замке. Мы поехали к его помощнику - и там на замке! Но теперь я не отступал ни на пядь. Мобилизовали всех, кого возможно было, и владельца ключей нашли. В храме я вошел в алтарь, стал на колени и от всей души поблагодарил Божию Матерь у Ее "следка" (находится у престола под полом), - благодарил так, как, к нашему горю, редко мы благодарим. Затем зашел вместе с братьями на могилу родителей. И когда я молился у могилы, вижу и у моих братьев появились слезы, но, видимо, чтобы не обнаружить передо мной и друг перед другом свои чувства, они потихоньку оставили меня одного...
     Всего на 5-10 минут я зашел к одному и другому братьям, и меня повезли в Докшицы к двенадцатичасовому автобусу, следующему только до Бегомля (в скобках отмечу, что здесь на остановке меня уже ждала старушка тетя Юля - родная сестра папы и ее сын). Приехали мы точно к отходу. В Бегомле я увидел, что в Минск проходит несколько автобусов, но, тем не менее, сразу занял очередь у билетной кассы. Хотелось думать, что все трудности остались позади. Но надо сказать еще раз "увы!" Через некоторое время кассир объявил, что очередной рейс отменен, а еще некоторое время спустя сообщил: "Отменен и следующий рейс".
     Я опять и опять обращаюсь с молитвой к Божией Матери. И что же? Приходит третий автобус, на нем в Бегомле освобождается только три места. У билетной кассы я был третий... Сев в автобус, я продолжал благодарить Божию Матерь и примерно так думать: если это нужно, попускай мне искушения, теперь я знаю, что пасть в искушение Ты мне не дашь, как не оставишь в скорби и беде, ибо Ты Заступница усердная рода христианского, рода православного!..
     Дальше было все хорошо. Я не только успел к поезду Минск - Москва, но даже к последнему общему ужину...
     8 октября (25 сентября ст. ст.) 1992 г. в день преставления преподобного Сергия Радонежского Высокопреосвященнейший митрополит Филарет встретил меня в Троице-Сергиевой Лавре и спросил: "Как съездил на родину?" Я улыбнулся и ответил: "Спасибо, Владыка, хорошо"... Митрополит ничего не знал о случившемся, думаю, и сейчас никто ему не рассказал, тем более, что я сам мало кому поведал об этом, а больше в молчании делал для себя выводы из всего происшедшего.
     В завершение мне хотелось бы повторить последний абзац моей заметки "Село духовно возрождается".
     "Сегодня, сверкая серебристыми куполами и крышей, стоит жемчужина села Комайска на фоне прекрасного сада и урожайных полей, окаймляющих ее с севера и северо-востока. Но с юго-запада продолжает напирать на нее свинарник с визгом его обитателей как грустное напоминание о суровых прошлых годах. Как хотелось бы надеяться, что не только не повторится прошлое, но и все то, что напоминает его, уйдет в небытие!.. Спаси нас, Боже, и сохрани, помоги нам быть достойными Твоей милости!"

2 января (20 декабря) 1993 г.,
день памяти прав. Иоанна Кронштадтского

      Необходимое послесловие... 10 января 1993 г. скончался мой старший брат Феодор. Тот самый, который три месяца тому назад приезжал взять меня на месте аварии и с которым я после этого молился в Комайском храме и у могилы наших родителей... Значит, была еще одна причина съездить в Комайск. Тогда об этом невозможно было даже подумать... Вечная память тебе, дорогой брат!.. Судьбы Божии непостижимы...

20 января 1993 г.