– Отец Димитрий, в чем сегодня вы видите задачи Отдела по взаимодействию с вооруженными силами и правоохранительными учреждениями?

– Главная задача Отдела – готовить почву для возрождения военного духовенства для нашей российской армии, флота, а также для других силовых структур: уголовной исполнительной системы, МВД и везде, где в этом есть потребность у личного состава. Это наша долгосрочная перспектива. В настоящее время мы довольствуемся тем, что создали секторы, каждый из которых взаимодействует с отдельным видом и родом войск, с министерством и так далее. Конечно, путь совершенствования этой системы бесконечен. Силовые структуры в России – это пять миллионов мужчин, население целой страны, такой, как, например, Грузия. Понятно, для того чтобы сделать это если не идеально, то по крайней мере системно, потребуется много сил, людей, времени, так как нужно измененить советскую бездуховную ментальность.

Тем не менее работа идет, и главный итог на сегодня заключается в том, что на все запросы силовых структур в отношении Церкви Отдел давал адекватный ответ и оказывал реальную помощь, так что ни одна просьба не осталась без ответа. Среди последних примеров – устройство и освящение часовни в госпитале ФСБ. И еще, жители Грозного очень просили, чтобы на Рождество Христово и на Крещение у них была служба, – и силами нашего Отдела это было организовано. На богослужении в Грозном было несколько десятков причастников, и сам факт совершения этих служб оказал большую поддержку православным жителям города. Их осталось очень немного, и можно представить, как им там трудно приходится.

Наша стратегическая задача – это христианская миссия в армии в самом широком смысле слова. Мы начали с выпуска газет, потому что это самый простой способ катехизации и духовного просвещения, напоминания о том, «где мы, что мы». Через газеты, которые мы выпускаем, наш Отдел связан со всей страной. Газета «Мир всем» распространяется по всем учреждениям УИС в России, а газета «Победа» выходит приложением к «Красной звезде», то есть поступает в каждую воинскую часть.

Могу сказать, что процент воцерковленных людей в армии приближается к общероссийским данным. И уже сегодня можно считать, что он несколько выше, чем в европейских христианских странах. По некоторым данным, в Европе количество верующих в армии составляет в среднем 4–5 процентов, а у нас, я думаю, уже 6–7 процентов.

Наша ближайшая задача – наладить постоянные связи со всеми учебными заведениями силовых структур. Там готовят офицерские кадры, и наше присутствие необходимо для того, чтобы компонент духовно-нравственного развития присутствовал в их образовании.

Так или иначе с силовыми структурами сегодня сотрудничают около пятисот священников и еще около тысячи трудятся в пенитенциарных заведениях. Это приблизительные данные, но они постоянно уточняются. В Отделе идет постоянная работа по составлению базы данных, и мы надеемся, что со временем информация в нее будет поступать оперативно.

– В начале года на страницах нашей газеты была представлена официальная позиция синодальной Комиссии по канонизации святых: сегодня для канонизации воина Евгения Родионова нет достаточных оснований. И эта позиция получила одобрение Святейшего Патриарха. Как вы относитесь к возможности канонизации Евгения Родионова?

– Я абсолютно спокойно отношусь к решению Комиссии по канонизации. В Комиссии лежат сотни дел, которые требуют своего рассмотрения, и это процесс долгий. Однако то, что Комиссия сочла предоставленные ей сведения недостаточными для канонизации, не означает, что вопрос закрыт навсегда. И людям, которые меня спрашивают, в чем задержка, я отвечаю, что, к счастью и к сожалению, этот процесс не быстрый и не механический. К счастью – потому что такие вещи быстро не решаются, в Церкви ничего не решается поспешно. К сожалению – потому что если бы от меня, грешного, здесь что-то зависело, то я бы постарался канонизацию Жени ускорить, насколько это возможно, поскольку его подвиг, как некий кристалл, который вбирает в себя свет, освещает правильное понимание того, что вообще происходит в Чечне.

Его прославление как святого, его икона оказали бы очень сильное воздействие на наших воинов. Хотя, конечно, мы его и сейчас прославляем – просто как человека, совершившего подвиг. И в Чечне многие совершают подвиг. Вот воин Александр, который собой заслонил командира, – совершенно христианский подвиг. И я верю, что он в Царствии Небесном и достоин прославления. Не многим людям удалось душу свою так конкретно положить за друга, за командира.

И подвиг Жени Родионова тоже абсолютно хрестоматийный: человеку предлагают принять ислам, а он отказывается и идет на смерть. Как замечательно, что в наши дни это возможно. Когда я вижу его фотографию, у меня слезы выступают, для меня он как ангел. Молодой мальчик, всего девятнадцать лет, и в то же время в нем такая дивная, непоколебимая твердость!

Я верую и исповедую, что Евгений Родионов совершил подвиг, достойный канонизации. Я счастлив, что именно наш Отдел собирал материалы к его прославлению. Но как только мы подали документы в Комиссию по канонизации, на этом функции нашего Отдела закончились. Почему? Далее уже действует Комиссия. До этого Отдел подвел итог тому, что происходит в церковном народе: во-первых, подвиг получил широкую огласку, во-вторых, возникло стихийное почитание.

К нам в Отдел были, не скажу сотни, но десятки обращений из разных мест от разных людей по поводу канонизации Жени. Отдел обязан реагировать на то, что присылается в канцелярию, – и мы среагировали. Наиболее близко общающиеся с Любовью Васильевной Родионовой сотрудники собрали все материалы. Сам я не имел возможности их полностью исследовать, но с Любовью Васильевной я знаком давно, она десятки раз ездила в Чечню и награждена за свою деятельность Святейшим Патриархом Алексием орденом Русской Православной Церкви. Она воцерковлена – хотя понятно, что процесс воцерковления бывает разной глубины, но она исповедуется, причащается и соблюдает посты. Ее социальная помощь нашим воинам и русскому населению, оставшемуся в Чечне без призора, имеет огромный масштаб. Отдел старается этому содействовать, у нас на приходе было собрано несколько караванов с гуманитарной помощью, и Любовь Васильевна организует ее отправку и передачу в Чечне, ее там знают и не обижают, она человек очень энергичный и многого может добиться.

Собственно, с подвигом Жени Родионова я познакомился через публикации и только потом начал общаться с Любовью Васильевной, и у меня никогда не было сомнений в том, что все было так, как она говорит. Я ей верю.

Как свидетельствовал Высокопреосвященнейший митрополит Ювеналий, глава Комиссии по канонизации, когда он приступал к исследованию жизни Царственных страстотерпцев, у него мнение было одно, а когда исследование было завершено, он стал их почитать, он их полюбил, он уверовал в их святость. Нечто похожее и у меня произошло с Женей. И для многих, кто стал вникать в его жизнь, Женя Родионов сделался близким человеком, они начали его почитать. Такое стихийное почитание возникло во многих местах, например, на Балканах он очень известен.

Задача Отдела – духовное окормление армии, и, проявляя это попечение, мне бы хотелось, чтобы Евгений Родионов был прославлен, в нашей работе это бы очень помогло. Но раз такой важный человек, как отец Максим Максимов, считает, что нет оснований для канонизации, я умолкаю. Есть определенный порядок, который мы не собираемся нарушать, как-то торопить, катализировать, стимулировать процесс канонизации. Это как в случае, когда человек желает послужить Церкви в священном сане, – он подает прошение правящему архиерею, и его функция на этом выполнена; дальше уже святительская воля и Господний промысл вступают. Так же и здесь: мы сделали все, что могли, а дальше действовать Господу. Все может измениться: и состав Комиссии будет меняться с годами, с десятилетиями; и процесс почитания Евгения, безусловно, будет шириться.

Есть много канонизированных святых, особенно древних, которых мало кто знает, и даже после канонизации никакого реального почитания их не возникает, и имена их известны только специалистам. А Женю Родионова знают миллионы. Тем не менее, я отрицательно отношусь к тому, чтобы выносить иконы Евгения Родионова на крестные ходы или ставить их в храмы. Мы должны действовать в рамках благословения священноначалия. Пока прославления не было, все это преждевременно. Тем более что иконы эти какие-то доморощенные, они некоторым образом профанируют уже для многих ставший светлым образ. Этого не должно быть. Но в силу «духа революции», который веет над нами, люди как-то не понимают, что Церковь имеет иерархическую структуру, которую установил Сам Господь. На примере наших братьев протестантов видно, до какой анархии – и догматической, и канонической – можно дойти. Если мы пойдем этим путем, то снесем все и вся. Ведь наша иерархия держится нашей верой, мы подчиняемся ей добровольно, у нее нет никаких инструментов подавления нашей воли. По словам апостола Павла, в Церкви все должно быть благоговейно и по чину, – и я этот апостольский призыв поддерживаю. Конечно, может быть разномыслие, но конфликтов и расколов среди христиан быть не должно.

Тем не менее я понимаю, что эту стихию вогнать в рамки церковной дисциплины сложно, и с этим приходится мириться. Вот недавно произошла канонизация Царственных страстотерпцев, а ранее – отца Иоанна Кронштадтского. А у меня, например, еще до прославления отца Иоанна в России, с тех пор, когда его только за рубежом прославили, дома висела его бумажная иконочка. Я знаю, что у Святейшего Пимена тоже в кабинете висел портрет отца Иоанна. Так что если у кого-то в кельях присутствуют изображения Жени, то это вполне допустимо. Но выносить эти изображения на улицу или в храм преждевременно и излишне. Мы можем пока молиться о нем на панихиде – это столь же великое богослужение, как и молебен. В моем личном восприятии Жени его канонизация не много прибавит, но я еще раз подчеркиваю, что церковной миссии в воюющей армии она поможет.

– Вы давно и активно сотрудничаете с церковными и светскими СМИ. Как вы оцениваете состояние церковной проповеди в средствах массовой информации?

– Необходимо – и это самоочевидно, – чтобы у Церкви были сильные и влиятельные средства массовой информации. И с этой точки зрения развитие газеты «Церковный вестник» я оцениваю положительно. С Церкви никто не снимал задачи проповеди. Она продолжает дело Христа на земле теми средствами, которыми это возможно. И у нас арсенал намного больше, чем 2000 лет назад.

Газета «Церковный вестник» – это очень хорошо, но это мало. Я говорю это, реально оценивая то, какое место в жизни русского человека занимает Церковь. Нашей Церкви необходимы ясная информационная политика и возможность обращения к народу всеми современными средствами. Но, с другой стороны, я понимаю, насколько трудно это сделать. За эти десять лет мы многому научились, но пока наши достижения далеки от того, что могло бы быть.

Главная наша цель сегодня – телевидение. Все православные во всем мире, даже в Чехии, где они представлены несколькими приходами, имеют свою телепрограмму. А у нас православные – это 80% населения. Они вполне могут претендовать на отдельный телеканал, и сама Церковь определит, чем его наполнить. Это нужно, это необходимо, это демократично, в конце концов. Православные во Франции имеют свой канал – неужели они платят за него по цене эфирного времени? Конечно, нет. Нужно и нам поставить такую задачу и этого добиваться.

Секулярный мир владеет телевидением, радио и газетами – и все это пагубно воздействует на душу человека. И если мы не будем давать положительного церковного учения, используя эти инструменты, процесс духовного уничтожения человечества будет идти скорее. Если мы будем думать только о людях, которые уже пришли в храм, это неправильно. У Христа были разные ученики: одни были с ним везде и постоянно, а другие жили отдельно – Никодим, например, или Иосиф Аримафейский. И таких было много. И потом, нужно же просвещать нарождающиеся поколения. Мы, конечно, не можем и не должны, как иеговисты, стучаться в каждый дом, но для этого есть средства массовой информации. Люди должны знать Христово учение, и с целью их просвещения Церковь должна использовать всё – воскресные и государственные школы, вузы, СМИ. Люди оказывают доверие Церкви, и если мы этого доверия не оправдываем, мы согрешаем.