Соколов Я.В., Прутченков А.С. Граждановедение. 8 класс. Учебное пособие для учащихся 8 классов и их родителей. 2-е изд. НВЦ "Гражданин" АО "Московские учебники". М., 1998;

Соколов Я.В., Прутченков А.С. Граждановедение. 9 класс. Учебное пособие для учащихся 9 классов и их родителей. 2-е изд. НВЦ "Гражданин" АО "Московские учебники". М., 1997.

     Рецензируемое издание представляет собой сдвоенное руководство по школьному курсу граждановедения: тематика первой части пособия (8 класс) в основном повторяется во второй части (9 класс).
     Первая часть пособия содержит пропаганду этических и политических взглядов авторов, а вторая часть - содержит изложение и апологетику современного государственно-правового и политического устройства России с позиции этических и политических взглядов авторов.
     Пособие отличается рядом особенностей, которые требуют разбора и опенки с точки зрения его построения, представления и организации учебного материала.
     Пособие построено по американской риторической концепции самовыражения и выбора, сформировавшейся и утвердившейся в США в середине 60-х годов XX века (Рождественский Ю.В. Общая филология. М., 1996. С. 243-244.).
     В соответствии с этой концепцией отправитель речи (в данном случае авторы пособия) предлагает получателю (в данном случае ученику школы и его родителям) альтернативы, которые формулируются путем использования оценочных слов и специально подобранных поясняющих примеров в положительном и отрицательном смысле. Получателю настойчиво предлагается "искренне выразить свое мнение". При этом "искреннем выражении мнения" выбор получателем одной из сторон альтернативы оценивается посредством применения эристического или софистического аргумента типа: если вы выбрали такое-то решение, то вы "консерватор", "обыватель", "у вас отсутствует собственное я", "постарайтесь быстрее изменить жизнь", "вам больше по душе мнение тех людей, которые считают, что порядок в обществе может держаться на силе власти, даже если она несправедлива", "вы еще ничего не понимаете в вопросах прав и человеческого счастья" и т.п., которые, будучи обращены к референтной группе получателя, провоцируют ее санкции. Следует подчеркнуть, что эти и подобного рода воспитательные приемы, весьма характерные для американской риторики и впервые систематически примененные хунвэйбинами во время "Культурной революции" в Китае, несовместимы с принципами воспитания не только Российской, но и европейской культуры в целом, этические нормы и представления которой возбраняют использование в дидактической аргументации эристической техники, характерной для политической пропаганды.
     Формулируя в каждом разделе условия альтернативного выбора указанного выше вида, авторы не излагают реальное содержание тех этических и государственно-правовых теорий, которые ими отвергаются: в пособии нет изложения видов государственного устройства, основных теорий государства и права, основных этических теорий, характерных для философской, юридической и политической мысли не только России, но греко-римской античности и западноевропейских стран. Это значит, во-первых, что ученик школы усваивает привычку безапелляционно выражать мнение, не обоснованное реальным позитивным знанием; во-вторых, что необходимую для развития этического, правового, политического мышления способность самостоятельного анализа различных взглядов и позиций авторы учебника подменяют формированием жесткой психологической установки на определенную оценку любых взглядов, несовместимых с прокламируемыми. Подобный подход к преподаванию политологии и формирует унифицированное массовое сознание.
     Эта пропагандистская установка не всегда аккуратно маскируется авторами пособия под свободное обсуждение поставленных проблем; так на странице 86 второй части неожиданно читается следующее предписание учителю: "Если в классе прозвучит мнение (!), что государство дает людям крохи, постарайтесь объяснить, где государство должно немедленно взять деньги и что будет потом, когда эти деньги будут "съедены". Выходит, такому мнению "звучать" не положено и учителю вменяется о том озаботиться.
     В пособии, особенно в первой его части, для постановки и разрешения альтернатив характерна тенденция к провоцированию конфликтов - в первую очередь конфликтов молодежи, то есть учеников школы, которым преподается граждановедение, со старшим поколением - родителей.
     Так, показателен текст на с. 6 первой части пособия: "Обсудите это со своими родителями. Они знают: многие пожилые люди считают; что..." Далее даются характеристики мнения этих пожилых людей: "работать надо "где скажут", "квартиру нужно "заработать" у государства", заодно "на прессу нужно накинуть "железный намордник", " в стране нужен "настоящий хозяин" (обычно имеется в виду Сталин". Здесь этические суждения "пожилых людей" произвольно объединяются с политическими, что и дает отрицательную коннотацию именно этического принципа,, в соответствии с которым материальные блага должны быть заработаны честным трудом. А на следующей странице (с. 8) этим пожилым людям дается характеристика, якобы по Аристотелю: они малодушны, трусливы, полагают, но ничего не знают, подозрительны, не щедры, эгоистичны, ворчливы и т.п. И этой характеристике "некоторых пожилых людей" противостоит характеристика молодежи, то есть тех, кто, видимо, сомневается в указанной максиме: они любят побеждать, не корыстолюбивы, добродушны, великодушны, живут надеждой и пр. Забавно, что некоторые, особенно нелестные характеристики молодежи по Аристотелю стыдливо пропускаются авторами пособия, как и объяснения причин, например, их щедрости и смелости - от глупости. Следует отметить, что во второй книге "Риторики" Аристотеля нравы молодых и стариков сопоставляются с нравами зрелых людей, для которых в этом смысле характерна "золотая середина" и которым, по мысли Стагирита, потому-то и следует, в отличие от молодежи и стариков, доверять принятие ответственных решений (1389а - 1390b 10).
     Конфликт подростка с родителями систематически активизируется и "примерами" из советской жизни с соответствующими характеристиками:
     "Приходилось ли Вам когда-нибудь видеть униженного и оскорбленного человека, неспособного постоять за себя? Если нет, то представьте побитую собачонку, выброшенную на улицу... А знаете ли Вы, что совсем недавно подавляющее большинство наших граждан предпочитало проглотить обиду, но промолчать?"... "Но весь мир-то жил иначе...". (С.41) О ком этот пассаж? - о родителях и дедах учеников. А что же говорится о самих школьниках? - "Какой может стать жизнь, если люди начнут отстаивать свои права и заставят государство их уважать и защищать". В конце же параграфа обычное: "Поговорите об этих людях (диссидентах) со своими родителями, а потом расскажите о них в классе" (с.46). Итак герои-диссиденты противопоставляются всем остальным, и "хотя собака не человек" (с.41), но какой же еще образ можно ввести в подсознание для сравнения с родителями наших школьников? Понятно, какую реакцию и самого ученика, и в классе должно вызвать возможное инакомыслие родителей, в особенности если о нем будет сообщено публично. Для закрепления дается упражнение (с.46) со следующей формулировкой задания: "Какие действия властей свидетельствуют о том, что они служат народу, а какие свидетельствуют об их антинародной сущности" с соответствующими знаками "+" и "-". В этом пассаже, одном из многих, замечателен прорыв революционной советской фразеологии (отмечено курсивом) - антинародная сущность таких людей вскрывается - не хватает только главного термина демократии, известного со времен Перикла, - "враги народа".
     С советской идеологией роднит рецензируемое пособие и вполне определенное отношение к истории России, как новейшей, так и более отдаленной. В том же разделе о правах человека, например, делается это следующим образом.
     Авторы, очевидно для вразумления учителя, сокрушаются: "Обидно бывает учителю, когда после многочисленных занятий ученики говорят: права-то мы изучали, но в жизни все наоборот" (с.42). Поэтому, понятное дело, говорить приходится не только о декларациях, но и о реальности. Что же касается законов, то о них сказано прямо: "Долгие годы в России отсутствовали законы, обеспечивающие человеку его права. В декабре 1993 года была принята Конституция Российской Федерации" (с.43-44). Свершилось! Но о сталинской Конституции 1936 года, как и о том, что она была "самой демократической в мире", забыли, а ведь она, и это авторам не может же быть неизвестно, провозгласила всяческие права - от права на труд до права на свободу совести, да и брежневская Конституция тоже кое-что провозглашала: естественные права-то человека еще Юстиниан I учредил (Дигесты Юстиниана. Кн. первая. Титул I. M., 1984. С. 23-24.) (а царь был). А ведь выстраивается вполне логичная пропорция: сталинская Конституция и последующие неприятные события (каковые, впрочем, были и до нее) - Конституция 1993 года с ее правами человека и также бывшие до нее и последовавшие неприятные события. История искажается, и прошлое прямо или косвенно уничижается всегда с определенной целью - избежать нежелательных аналогий.
     Образ врага из прошлого дается и через пример о заграничных командировках (с. 71), и из рассуждения о Петре I (с.78): царь, получается, может быть "бездарен, глуп и ленив" (с.79), потому что он власть наследует, но Президент, "которому посвящается целая 4-я глава Конституции" и которого всенародно выбирают (с. 102), - никак. У Президента власть особая, президентская: он над парламентом и правительством, он "следит за их действиями и в нужный момент вмешивается" (с. 103). Так чем же отличается власть Президента от монархической и вообще автократической? Президента выбирают? - так ведь и принцепса в Риме выбирали сенат и комиции, да и византийских базилевсов тоже иной раз выбирали, не говоря уже о товарище Сталине, которого выбирали многажды. Стало быть, неправильно, выходит, выбирали. А бывает, что и президентов назначают, и это знает каждый школьник. Стало быть, правильно, выходит, назначают. Или, может быть, демократические президенты никогда не нарушают действующую Конституцию, причем без видимых для себя последствий? - и это тоже знает всякий школьник.
     Точно также, как и в советской идеологии, нигилизм в отношении отечественной, да и всей остальной истории представляется полезным политически - для утверждения идеи прогресса - вы, дескать, молодые люди, лучше ваших родителей, а нынешнее государственное устройство и порядки лучше прежних. Именно этот мотив и определяет отказ от разбора различных государственных систем и политических учений, то есть от реального изучения политической истории и основ правоведения.
     Наконец, логика пособия замечательна, начиная прямо со вступления "Дорогие ребята!" Дорогим ребятам нужно не "заучивать материал" - жизнь "так многолика!", но "включить разумение". Включаем разумение и получаем рассуждение: мы имеем право на ошибку, а государственные деятели не имеют права на ошибку, но их "главное право - прислушиваться к нашему мнению и учитывать его в своих решениях. Тогда они, наверняка, не будут совершать много ошибок". Как же не совершить ошибок, прислушиваясь к ошибочным мнениям?
     Зачем все это рассуждение? - а вот зачем: Человек для авторов пособия создан, разумеется, для счастья (с этих слов Чехова начинается книга - с.4). Но что же такое счастье? Указания трудно совместимы. С одной стороны, "человек счастлив, когда он уверен, что закон один для всех - и для президента и для рядового гражданина. А государство существует для него - человека, а не он для государства" (с. 7). А с другой стороны выходит, если "внимательно и не спеша" прочесть высказывания Толстого, Гете и Ламетри: счастье - жить для другого, делиться с другим или быть счастливым чужим счастьем. Как же быть? Либо общество и мир вертятся вокруг "человека", который оттого и счастлив, либо он счастлив тем, что любит другого. Решение вопроса подсказано упомянутым выше сопоставлением молодежи и стариков: "В одних ситуациях молодые люди бывают абсолютно счастливы, а пожилые несчастливы. И наоборот, в одних и тех же обстоятельствах молодые страдают, а пожилые чувствуют себя счастливыми" (с. 8). С такой революционной принципиальностью и ставится основная нравственная альтернатива рецензируемого руководства: ученикам остается сделать очевидный выбор.