Первым старцем, привлеченным к старчествованию в Оптину о.о. Моисеем и Антонием, был о. Лев. Он родился в 1768 г. в Карачеве и служил в миру приказчиком в пеньковом деле и вращался в купеческом быту. Во время долгих переездов по делу он сталкивался с представителями всех классов общества и хорошо освоился с манерами и бытом каждого из них. Этот опыт пригодился ему в годы его старчествования, когда к нему приходили и раскрывали душу самые разнообразные люди, знатные и незнатные.
     Начало монашеской жизни о. Лев положил в Оптиной Пустыни, но потом перешел в Белобережскую Пустынь, где под руководством настоятеля, известного Афонского подвижника о. Василия проходил обучение монашеским добродетелям: послушанию, терпению и всем внешним подвигам. Здесь о. Лев принимает монашеский постриг с именем Леонида. Некоторое время он проводит в Чолнском монастыре, где встретился с учеником Паисия Величковского о. Феодором и становится его преданным последователем. Старец Феодор стал обучать о. Леонида высшему монашескому деланию, этой "науки из наук и искусству из искусств", как зовется подвиг непрестанной молитвы, посредством которой происходит очищение сердца от страстей. Тут о. Леонид встречается с игуменом Филаретом, будущим митрополитом Киевским. Это впоследствии для него имело значение.
     Затем о. Леонид получает назначение настоятелем Белобережской Пустыни и туда на жительство с ним переходит и о. Феодор, под руководством которого о. Леонид проводит в общем около 20 лет. Тут к ним присоединился и другой известный подвижник, ученик о. Паисия, о. Клеопа. 1808 г. о. Леонид складывает с себя должность настоятеля и переходит жить в лесную глушь, в келию, где поселились о. Феодор с о. Клеопой. Тут в пустынном безмолвии о. Леонид принял келейным чином схиму с именем Льва.
     Отсюда их выгнал новый настоятель из-за большого стечения народа к ним. Потом последовало много лет скитаний и испытаний по разным монастырям: на Валааме, в Александро-Свирском монастыре, затем, после кончины о. Феодора, о. Лев пробыл некоторое время в Площанской Пустыни, где находился о. Макарий - его будущий помощник во время старчествования в Оптинском Скиту и впоследствии его заместитель.
     Наконец, в 1829 г. в Оптину Пустынь прибыл основатель духовной школы, из которой вышла вся плеяда последующих старцев. Но заслуга о. Льва не ограничивается только основанием старчества: им был дан тот импульс, который вдохновлял последующие поколения старцев в течение целых ста лет до самого конца жизни и процветания знаменитой Оптиной Пустыни.
     О. Лев прибыл в Оптину уже на склоне лет. Он был большого роста, величественный, в молодости обладавший баснословной силой, сохранивший до старости лет, несмотря на полноту, грацию и плавность в движениях. Вместе с тем его исключительный ум, соединенный с прозорливостью, давал ему видеть людей насквозь. Душа старца была преисполнена великой любовью и жалостью к человечеству. Но действия его иногда были резки и стремительны. Старца Льва нельзя обсуждать как обыкновенного человека, потому что он достиг той духовной высоты, когда подвижник действует, повинуясь голосу Божию. Вместо долгих уговоров он иногда сразу выбивал у человека почву из-под ног и давал ему сознать и почувствовать свою несознательность и неправоту и таким образом своим духовным скальпелем он вскрывал гнойник, образовавшийся в огрубевшем сердце человека. В результате лились слезы покаяния. Старец как психолог знал, каким способом достигнуть своей цели. Вот пример: жил недалеко от Оптиной один барин, который хвастался, что как взглянет на о. Леонида, так его насквозь и увидит. Приезжает раз к старцу, когда там было много народу, а старец при его входе говорит: "Эка остолопина идет! Пришел, чтобы насквозь увидеть грешного Льва, а сам, шельма, 17 лет не был у исповеди и св. Причастия". Барин затрясся, как лист, а после каялся и плакал, что грешник неверующий и действительно 17 лет не исповедовался и не причащался св. Христовых Тайн.
     Еще рассказ одного афонского монаха, посетившего о. Льва. Монах был одет в мирскую одежду, но о. Лев назвал его афонским монахом; пришли 3 женщины в слезах и привели одну лишившуюся рассудка, они просили о больной помолиться. Старец надел на себя епитрахиль, возложил конец епитрахили и свои руки на главу болящей и, прочитав молитву, трижды перекрестил голову больной и приказал отвести ее в гостиницу. Сие делал он сидя, т.к. не мог уже вставать: был болен и доживал последние свои дни. Когда монах пришел к старцу на следующий день, вчерашняя больная пришла совершенно здоровой. Монах пришел в ужас, что старец, не боясь вреда для себя, творит исцеления. Старец ответил: "Я сие сотворил не своею властью, но это сделалось по вере приходящих и действию благодати Святаго Духа, данной мне при рукоположении; а сам я человек грешный".
     Чудеса, совершаемые старцем, были бесчисленны. Толпа обездоленных стекалась к нему, окружала его. Один иеромонах описывает, что когда ему привелось проезжать из Козельска в Смоленскую губернию, то по дороге, в уединенных деревушках поселяне, узнав, что он едет в Козельск, наперерыв старались узнать что-нибудь об о. Леониде. На вопрос, почему вы его знаете, они отвечали: "Помилуй, кормилец, как нам не знать о. Леонида? Да он для нас бедных, неразумных, пуще отца родного, мы без него, почитай, сироты круглые".
     К сожалению, совсем иначе относились к о. Льву некоторые духовные лица, в том числе калужский епархиальный архиерей еп. Николай, который творил много неприятностей Оптиной Пустыни. Этот епископ имел твердое намерение сослать старца Льва в Соловецкий монастырь для заключения. По счастью, многие архиереи относились к старцу совсем иначе. За него сильно заступились митрополиты Филареты, Московский и Киевский, а то старцу было бы не сдобровать.
     Скончался старец Лев в 1841 г., старчествовал в Оптиной всего 12 лет, но за все это время подвергался гонениям то из-за непонимания архиерея, то из-за зависти и доносов других, бывал и суд над ним (но он был оправдан), перемещали его из скита в обитель, и даже архиерей запрещал ему принимать посетителей, но он все равно не прогонял притекавших к нему из милосердия к страждущим.
     Зато игумен Моисей и скитоначальник о. Антоний относились к нему с крайним уважением и даже не предпринимали ничего без его благословения.
     С первых чисел сентября 1841 г. старец Лев стал ослабевать. Под конец жизни он предсказал, что России придется перенести много бед и горя. После жестоких страданий он отошел ко Господу 11-го октября 1841 г. Общая скорбь была неописуема и велико было стечение народных масс у гроба усопшего великого старца.