Видение послушницы Ольги было записано в Киевском Покровском монастыре заботами игумении Софии (Гриневой) в апреле 1917 года. Юная Ольга была послушницей Ржищева монастыря. Если я не ошибаюсь, этот монастырь был подчинен Покровскому.
     21 февраля 1917 года, во вторник Недели второй Великого поста, в 5 часов утра, Ольга вбежала в псалтирню и, положивши три земных поклона, сказала монахине-чтице, которую пришла сменить: "Прошу прощения, матушка, и благословите: я пришла умирать". Не то в шутку, не то всерьез монахиня ответила: "Бог благословит, час добрый. Счастлива бы ты была, если бы в эти годы умерла". Ольге в то время было около 14 лет.
     Ольга легла на кровать в псалтирне и уснула, а монахиня продолжала читать. В полседьмого утра сестра стала будить Ольгу, но та не шевелилась и не отзывалась. Пришли другие сестры, тоже пробовали будить, но безуспешно. Дыхание у Ольги прекратилось и лицо приняло мертвецкий вид. Прошло два часа в беспокойстве сестер и в хлопотах возле обмершей. Ольга стала дышать и с закрытыми глазами, в забытьи проговорила: "Господи, как я уснула!".
     Ольга спала трое суток, не просыпаясь. Во время сна много говорила такого, что на слова ее обратили внимание и стали записывать. Записано было с ее слов следующее.
     "За неделю до вторника 2-й недели я увидела, - говорила Ольга, - во сне Ангела, и он мне велел во вторник идти в псалтирню, чтобы там умереть, но чтобы я о том заранее никому не говорила. Когда я во вторник шла утром в псалтирню, то, оглянувшись назад, увидела страшилище во образе пса, бежавшего на задних лапах следом за мною. В испуге я бросилась бежать, и когда вбежала в псалтирню, то в углу, где иконы, я увидела святого Архистратига Михаила и в стороне - смерть с косой. Я испугалась, перекрестилась и легла на кровать, думая умирать. Смерть подошла ко мне, и я лишилась чувств.
     Потом сознание ко мне вернулось, и я увидела Ангела: он подошел ко мне, взял меня за руку и повел по какому-то темному и неровному месту. Мы дошли до рва. Ангел пошел вперед по узкой доске, а я остановилась и увидела "врага" (беса), который манил меня к себе, но я кинулась бежать от него к Ангелу, который был уже по ту сторону рва и звал меня тоже к себе. Доска, перекинутая через ров, была так узка, что я побоялась было через нее переходить, но Ангел перевел меня, подав мне руку, и мы с ним пошли по какой-то узкой дорожке. Вдруг Ангел скрылся из виду, и тотчас же появилось множество бесов. Я стала призывать Матерь Божию на помощь; бесы мгновенно исчезли, и вновь появился Ангел, и мы продолжали путь. Дойдя до какой-то горы, мы опять встретили бесов с хартиями в руках. Ангел взял их из рук бесовских, передал их мне и велел порвать. На пути нашем бесы появлялись еще не раз, и один из них, когда я отстала от своего небесного путеводителя, пытался меня устрашить, но явился Ангел, а на горе я увидела стоящую во весь рост Божию Матерь и воскликнула: "Матерь Божия! Тебе угодно спасти меня: спаси меня!".
     Пала я на землю, и когда поднялась, то Матерь Божия стала невидима. Стало светать. По дороге увидели церковь, а под горою - сад. В этом саду одни деревья цвели, а другие уже были с плодами. Под деревьями были разбиты красивые дорожки. В саду я увидела дом. Я спросила Ангела: "Чей это дом?". - "Здесь живет монахиня Аполлинария". Это была наша монахиня, недавно скончавшаяся.
     Тут я опять потеряла Ангела из виду и очутилась у огненной реки. Эту реку мне нужно было перейти. Переход был очень узкий, и по нему переходить можно было не иначе, как переступая нога за ногу. Со страхом стала я переходить и не успела дойти до середины реки, как увидела в ней страшную голову с выпученными огромными глазами, раскрытой пастью и высунутым длиннейшим языком. Мне нужно было перешагнуть через язык этого страшилища, и мне стало так страшно, что я не знала, что делать. И тут внезапно, по ту сторону реки, я увидела святую великомученицу Варвару. Я взмолилась ей о помощи, и она мне протянула руку и перевела на другой берег. И уже когда я перешла огненную реку, то, оглянувшись, увидела в ней еще и другое страшилище - огромного змия с высоко поднятой головой и разинутой пастью. Святая великомученица объяснила мне, что эту реку необходимо переходить каждому и что многие падают в пасть одного из этих чудовищ.
     Дальнейший путь я продолжала идти с Ангелом и вскоре увидела длиннейшую лестницу, которой, казалось, и конца не будет. Поднявшись по ней, мы дошли до какого-то темного места, где за огромной пропастью я увидела множество людей, которые примут печать антихриста, - участь их в этой страшной и смрадной пропасти… Там же я увидела очень красивого человека без усов и бороды. Одет он был во все красное. На вид он мне показался лет 28. Он прошел мимо меня очень быстро, вернее пробежал. И когда он приближался ко мне, то казался чрезвычайно красивым, а когда прошел и я на него посмотрела, то он представился мне диаволом. Я спросила Ангела: "Кто это такой?". "Это, - ответил мне Ангел, - антихрист, тот самый, что будет мучить всех христиан за святую веру, за святую Церковь и за имя Божие".
     В том же темном месте я видела недавно скончавшуюся монахиню нашего монастыря. На ней была чугунная мантия, которой она была вся покрыта. Монахиня старалась из-под нее высвободиться и сильно мучилась. Я потрогала рукой мантию: она действительно была чугунная. Монахиня эта умоляла меня, чтобы я попросила сестер молиться за нее.
     В том же темном месте видела я огромнейший котел. Под котлом был разведен огонь. В котле этом кипело множество людей; некоторые из них кричали. Там были мужчины и женщины. Из котла выскакивали бесы и подкладывали под него дрова. Других людей я там видела стоящими во льду. Были они в одних рубашках и дрожали от холода; все были босы - и мужчины, и женщины.
     Еще я видела там обширнейшее здание, и в нем тоже множество людей. Сквозь уши их были продернуты железные цепи, привешенные к потолку. К рукам и ногам их привязаны были огромные камни. Ангел мне объяснил, что это все те, которые во храмах Божиих держали себя соблазнительно-непристойно, сами разговаривали и других слушали; за то и протянуты им цепи в уши. Камни же к ногам привязаны тем, кто в церкви ходил с места на место: сам не стоял и другим спокойно стоять не давал. К рукам же камни были привязаны тем, кто неправильно и небрежно налагал на себя крестное знамение в храме Божием.
     Из этого темного и ужасного места мы с Ангелом стали подниматься вверх и подошли к большому блестящему белому дому. Когда мы вошли в этот дом, я увидела в нем необыкновенный свет. В свете этом стоял большой хрустальный стол, и на нем поставлены были какие-то невиданные райские плоды. За столом сидели святые Пророки, мученики и другие святые. Все они были в разноцветных одеяниях, блистающих чудным светом. Над всем этим сонмом святых Божиих Угодников, в свете неизобразимом, сидел на престоле дивной красоты Спаситель, а по правую руку Его сидел наш Государь Николай Александрович, окруженный Ангелами. Государь был в полном царском одеянии, в блестящей белой порфире и короне и держал в правой руке скипетр. Он был окружен Ангелами, а Спаситель - высшими Небесными Силами. Из-за яркого света я на Спасителя смотреть могла с трудом, а на земного царя смотрела свободно.
     Святые мученики вели между собою беседу и радовались, что наступило последнее время и что их число умножится, так как христиан вскоре будут мучить за Христа и за неприятие печати. Я слышала, как мученики говорили, что церкви и монастыри будут уничтожены, а раньше из монастырей будут изгонять живущих в них. Мучить же и притеснять будут не только монахов и духовенство, но и всех православных христиан, которые не примут печати и будут стоять за имя Христово, за веру и за Церковь. Еще я слышала, как они говорили, что нашего Государя уже не будет и что время всего земного приближается к концу. Там же я слышала, что при антихристе Святая Лавра поднимется на небо; все святые угодники уйдут со своими телами тоже на небо, и все, живущие на земле, избранные Божии будут тоже восхищены на небо.
     С этой трапезы Ангел повел меня на другую вечерю. Стол стоял наподобие первого, но несколько меньше. В великом совете сидели за столом святые патриархи, митрополиты, архиепископы, епископы, архимандриты, священники, монахи и мирские в каких-то особенных одеяниях. Все эти святые были в радостном настроении. Глядя на них, и сама я пришла в необыкновенную радость.
     Вскоре в спутницы мне явилась святая Феодосия, а Ангел скрылся. С нею мы пошли в дальнейший путь и поднялись на какую-то прекрасную возвышенность. Там был сад с цветами и плодами, а в саду много мальчиков и девочек в белых одеждах. Мы поклонились друг другу, и они чудно пропели "Достойно есть". В отдалении я увидела небольшую гору; на ней стояла Матерь Божия. Глядя на Нее, я неописуемо радовалась. Святая мученица Феодосия повела меня затем в другие райские обители. Первой на вершине горы мы увидели неописуемой красоты обитель, обнесенную оградой из блестящих прозрачных белых камней. Врата этой обители издавали особый яркий блеск. При виде ее я чувствовала какую-то особую радость. Святая мученица открыла мне врата, и я увидела дивную церковь из таких же камней, как и ограда, но еще светлее. Церковь та была необычайной величины и красоты. С правой ее стороны был прекрасный сад. И тут, в этом саду, как в прежде виденном, одни деревья были с плодами, в то время как другие только цвели. Врата в церковь были открыты. Мы вошли в нее, и я была поражена ее чудной красотой и бесчисленным множеством Ангелов, которые ее наполняли. Ангелы были в белых блестящих одеждах. Мы перекрестились и поклонились Ангелам, певшим в то время "Достойно есть" и "Тебе, Бога, хвалим".
     Прямая дорога из этой обители повела нас к другой, во всем подобной первой, но несколько менее ее обширной, красивой и светлой. И эта церковь наполнена была Ангелами, которые пели "Достойно есть". Святая мученица Феодосия объяснила мне, что первая обитель была высших Ангельских чинов, а вторая - низших.
     Третья обитель, которую я увидела, была церковью без ограды. Церковь в ней была так же прекрасна, но несколько менее светлая. Эта была, по словам моей спутницы, обитель святителей, патриархов, митрополитов и епископов.
     Не заходя в церковь, пошли далее и по пути увидели еще несколько церквей. В одной из них - монахи в белых одеждах и клобуках; среди них я увидела и Ангелов. В другой церкви были монахи вместе с мирскими мужчинами. Монахи были в белых клобуках, а мирские в блестящих венцах. В следующей обители - церкви - были монахини во всем белом. Святая мученица Феодосия сказала мне, что это схимонахини. Схимонахини в белых мантиях и клобуках, с ними были мирские женщины в блестящих венцах. Среди монахинь я узнала некоторых монахинь и послушниц наших, еще живых, и среди них - умершую мать Агнию. Я спросила святую мученицу, почему некоторые монахини в мантиях, а другие без мантий, некоторые же наши послушницы в мантиях. Она ответила, что некоторые, не удостоившись мантии при жизни на земле, будут удостоены ее в будущей жизни, и, наоборот, получившие мантию при жизни лишены будут ее здесь.
     Идя дальше, мы увидели фруктовый сад. Мы вошли в него. В этом саду, как и в прежде виденных, одни деревья были в цвету, а другие со спелыми плодами. Верхушки деревьев сплетались между собою. Сад этот был прекраснее всех прежних. Там были небольшие домики, точно литые из хрусталя. В саду этом мы увидели Архистратига Михаила, сказавшего мне, что сад этот - жилище пустынножителей. В саду этом я увидела сперва женщин, а идя дальше, мужчин. Все они были в белых одеждах, монашеских и не монашеских.
     Выйдя из сада, я увидела вдали на хрустальных блестящих колоннах хрустальную крышу. Под этой крышей было много людей: монахов и мирских, мужчин и женщин. Тут Архистратиг Михаил стал невидим. Далее нам представился дом: был он без крыши, четыре же его стены были из чистого хрусталя. Его осенял воздвигнутый как бы на воздухе крест, ослепительного блеска и красоты. В этом доме находилось множество монахинь и послушниц в белых одеждах. И здесь я между ними увидела некоторых из нашего монастыря, еще живых. Еще дальше стояли две хрустальные стены, как бы две стены начатого постройкой дома. Двух других стен и крыши не было. Внутри, вдоль стен, стояли скамьи: на них сидели мужчины и женщины в белых одеждах.
     Затем мы вошли в другой сад. В этом саду стояло пять домиков. Святая мученица Феодосия сказала мне, что эти домики принадлежат двум монахиням и трем послушницам нашего монастыря. Она их назвала, но велела имена их хранить в тайне. Около домиков росли фруктовые деревца: у первого - лимонное, а у второго - абрикосовое; у третьего - лимонное, абрикосовое и яблоня, у четвертого - лимонное и абрикосовое. Плоды у всех были спелые. У пятого деревьев не было, но места для посадки были уже выкопаны.
     Когда мы вышли из этого сада, то нам пришлось спуститься вниз. Там мы увидели море; через него переправлялись люди: одни были в воде по шею, у других из воды были видны только одни руки; некоторые переезжали на лодках. Меня святая мученица перевела пешком.
     Еще мы видели гору. На горе в белых одеждах стояли две сестры нашей обители. Выше их стояла Матерь Божия и, указывая мне на одну из них, сказала: "Се даю тебе в земные матери". От ослепительного света, исходящего от Царицы Небесной, я закрыла глаза. Потом все стало невидимым.
     После этого видения мы стали подниматься в гору. Вся эта гора была усеяна дивно пахнувшими цветами. Между цветами было множество дорожек, расходившихся в разных направлениях. Я радовалась, что так тут хорошо, и вместе с тем плакала, что придется расстаться со всеми этими чудными местами, и с Ангелами, и со святой мученицей.
     Я спросила Ангела: "Скажи мне, где мне придется жить?". - И Ангел, и святая мученица ответили: "Мы всегда с тобою. А где бы ни пришлось жить, терпеть всюду надо".
     Тут я опять увидела Архистратига Михаила. У сопровождавшего меня Ангела в руках оказалась Святая Чаша, и он причастил меня, сказав, что иначе "враги" воспрепятствовали бы моему возвращению. Я поклонилась своим святым путеводителям, и они стали невидимы, а я с великой скорбью вновь очутилась в этом мире".
     Все это со слов Ольги мною было записано в Киеве 9 апреля 1917 года.
     Далее повествование о видениях Ольги поведется уже со слов ее старицы м. Анны.
     "В первые дни своего сна, - так рассказывала мне м. Анна, - Ольга все искала во сне шейный крест. По движениям ее было видно, что она его кому-то показывала, кому-то им грозила, крестила им и сама крестилась. Когда первый раз проснулась, говорила сестрам: "Этого враг боится. Я им грозила и крестила, и он уходил".
     Тогда решили дать ей в руку крест. Она крепко зажала его в правой руке и не выпускала его 20 дней так, что силой нельзя было его у нее вынуть. При пробуждении она его выпускала из руки, а перед тем как заснуть, снова брала его в руку, говоря, что он ей нужен, что с ним ей легко.
     После 20 дня она его уже не брала, объяснив, что ее перестали водить по опасным местам, где встречались "враги", а стали водить по обителям райским, где некого было бояться.
     Однажды во время своего чудесного сна Ольга, держа в одной руке крест, другой распустила свои волосы, покрыла их бывшей у нее на шее косынкой. Когда проснулась, то объяснила, что видела прекрасных юношей в венцах. Юноши эти подали ей тоже венец, который она надела себе на голову. В это-то время она, должно быть, и надевала косынку.
     1 марта, в среду вечером, Ольга, проснувшись, сказала: "Вы услышите, что будет в двенадцатый день". Бывшие тут сестры подумали, что это число месяца и что в это число с Ольгой может произойти какая-нибудь перемена. На эти мысли Ольга ответила: "В субботу". Оказалось, что это был 12 день ее сна. В этот день у нас в обители узнали об отречении Государя от престола. Первой узнала об этом по телефону из Киева я. Когда вечером Ольга проснулась, я в страшном волнении сказала ей: "Оля! Оля! Что случилось-то: Государь оставил престол!".
     Ольга спокойно ответила: "Вы только сегодня об этом услышали, а у нас там давно об этом говорили. Царь уже там давно сидит с Небесным Царем". Я спросила Ольгу: "Какая же тому причина?". "Какая была причина Небесному Царю, что с Ним так поступили: изгнали, поносили и распяли? Такая же причина и этому Царю. Он - мученик". "Что же, - спрашиваю я, - будет?". Ольга вздохнула и ответила: "Царя не будет, теперь будет антихрист, а пока новое правление". - "А что, это к лучшему будет?". "Нет, - говорит, - новое правление справится со своими делами, тогда возьмется за монастыри. Готовьтесь, готовьтесь все в странствие". "Какое странствие?" - "Потом увидите". "А что же брать с собою?" - спрашиваю. "Одни сумочки". - "А что в сумочках понесем?". Тут Ольга сказала одну старческую тайну и прибавила, что и все то же понесут.
     "А что будет с монастырями? - продолжаю допытываться. - Что будут делать с кельями?". Ольга с живостью ответила: "Вы спросите, что с церквями делать будут? Разве одни монастыри будут теснить? Будут гнать всех, кто будет стоять за имя Христово и кто будет противиться новому правлению и жидам. Будут не только теснить и гнать, но будут по суставам резать. Только не бойтесь: боли не будет, как бы сухое дерево резать будут, зная, за Кого страдают".
     "Но мы, - говорю, - и в монастыре одни других гоним". "То, - отвечает, - не вменится, а вот это гонение вменится".
     При этом разговоре сестры пожалели Государя: "Бедный, бедный, - говорили они, - несчастный страдалец! Какое он терпит поношение!". На это Ольга весело улыбнулась и сказала: "Наоборот, из счастливых счастливейший. Он - мученик. Тут пострадает, а там вечно с Небесным Царем будет".
     На 19 день своего сна, в субботу 11 марта, Ольга, проснувшись, сказала мне: "Услышите, что будет в 20 день". Я думала, что это число месяца, а Ольга пояснила: "В воскресенье". В воскресенье 12 марта был 20 день ее сна… (Далее видения не касаются загробного опыта и личности Государя)".
     …После того она долго была в большой задумчивости и тоске и плакала. На расспросы сестер отвечала: "Как мне не плакать, когда я уже не увижу ничего из того, что видела, а все здешнее, даже и то, что прежде было мне приятно, все мне теперь противно, а тут еще эти расспросы… Господи, скорее бы опять туда!".
     Когда потом записывалось в Киеве бывшее с Ольгой, то она сказала: "Пишите - не пишите: все одно - не поверите. Не то теперь время настало. Разве только тогда поверят, когда начнет исполняться что из моих слов".
     Таковы видения и чудесный сон Ольги. Эту Ольгу и старицу ее я видел, с ними разговаривал. На вид Ольга самая обыкновенная крестьянская девочка-подросток, малограмотная, ничем по виду не выдающаяся. Глаза только у нее хороши были - лучистые, чистые, и не было в них ни лжи, ни лести. Да как было и лгать, и притворяться пред целым монастырем, да еще в такой обстановке - почти 40 дней без пищи и питья?!!.. Я поверил и верю: Аминь глаголю вам: иже аще не приимет Царствия Божия, яко отроча, не имать внити в не (Лк. 18, 17).
     (Нилус С. "На берегу Божией реки". СПб., 1996 г.; "Россия перед Вторым пришествием". М., 1993 г.).