Продолжение. Начало в № 1 (94) январь 2012 г.

　Бывает человек никак не согласен признать, что он грешник. И пока он пребывает в таком состоянии, пока он считает себя правым, пока он считает себя хорошим, знающим, умным, он Бога увидеть не может, потому что считает себя правым только по одной причине: что он гордый. А гордость есть самое главное заблуждение человека насчет самого себя, которое делает его сердце совершенно непроницаемым для того, чтобы увидеть Бога. Поэтому очень редко в храме Божьем можно встретить какого-нибудь начальника: ну как же, я повелеваю множеством людей, я же всегда прав, я знаю, как надо, — как же я могу на колени встать? Это очень трудно. Наибольшее количество людей в храме всегда, во все времена были люди простые, не имеющие большого образования, которые не думали о себе высоко, и это помогало им прийти к Богу. Поэтому когда Господь из всего израильского народа выбирал Себе учеников, Он выбрал простых рыбаков. Ни один из них не умел ни писать, ни читать, они умели только ловить рыбу и были просты, как дети, и поэтому легко восприняли то, что Он им говорил, поверили Ему. Потому что гордый человек всегда недоверчив, ему всегда кажется, что его обманывают.

Поэтому, чтобы покаяться, надо прежде всего осознать, что мы люди гордые, и постараться разрушить эту стену, твердыню, отделяющую нас от Бога. Разрушать ее нужно постепенно. Сначала необходимо признать, что Иисус Христос есть Сын Божий, Пришедый с небес, и что Священное Писание потому называется Священным, что оно пришло к нам от Бога — хотя оно и написано людьми, но не без участия Божия. А потом взять заповеди, которые содержатся в Священном Писании, и начать сравнивать с ними свою прошлую и теперешнюю жизнь. И разница между тем, что требует от нас Бог, и тем, что мы делаем на самом деле, и будет составлять наш грех. Но вот я увидел, я понял, что грешен этим и этим. Что же я должен сделать дальше? Дальше мне нужно возыметь в себе мужество решиться оставить свою грешную жизнь и начать ее изменять — но с чего? Грехи как бы сплетены в большой клубок, где много всяких ниточек, и распутывать его можно с любой, но желательно начинать все-таки с самого простого.

Вот, например, есть заповедь Божия: Помни день субботний, чтобы святить его; шесть дней работай... а день седьмой — суббота Господу, Богу твоему. Слово «суббота» происходит от древнееврейского слова «шабат», что значит «покой». Как же я, русский крещеный человек, должен вести себя в седьмой день недели, как я должен святить этот день? Вообще почему эта заповедь стоит впереди даже заповедей «не убивай», «не прелюбодействуй», «не кради», которые все знают? А вот о том, что нужно каждое воскресенье как минимум ходить в храм, человек, как правило, не знает и даже не считает это за грех. На самом же деле это грех больший, чем убийство, воровство и прелюбодеяние. Была даже древняя русская пословица, которая сейчас уже забыта: «Дурак знает, что в воскресенье праздник». «Праздник» — от слова «праздность», то есть человек оставляет все свои дела ради того, чтобы посвятить этот день Богу, Который нас кормит, одевает, греет, Который дал нам эту прекрасную землю (а мы ее очень основательно изуродовали), — и нужно хотя бы один день в неделю отрешиться от своих дел для того, чтобы прийти в храм Бога поблагодарить.

Начинать нужно именно с этого, потому что это самое простое. Ведь если любому из нас сказать, что надо обуздать свой язык — ну-ка, пусть кто-нибудь попробует хотя бы с утра до обеда помолчать. Ничего не выйдет. А как исправить свой злой навык кого-то осуждать? На это вообще уйдут годы. Или заповедь «непрестанно молитесь, за все благодарите»? Как это за все благодарить? даже когда меня избили или обокрали? То есть для нас это вообще невыполнимо. Или «кто ударит тебя в правую щеку

Поэтому самое простое упражнение, которое мы можем себе для начала позволить, — это упражнение не духовное, не душевное, а чисто телесное: нам надо взять решимость каждое воскресенье приносить свое тело в храм, стоять там до тех пор, пока мы не изнеможем, а потом выносить свое тело домой и падать бездыханными. Сначала это покажется очень тяжело и будет смотреться странно: я изнемогаю, а рядом люди стоят и молятся, и им хоть бы что. Почему так происходит, откуда у них силы? И конечно, впервые войдя в храм, мы не сможем сразу понять, что там происходит. Но если мы в первый раз придем в какой-нибудь цех «Уралмаша», мы тоже ничего там не поймем, и если мы окажемся на лекции для пятого курса экономической академии, мы тоже не поймем, о чем там говорят. Сразу это понять невозможно, надо постепенно в это войти, вникнуть.

Лучший способ выучить иностранный язык — поехать в страну, где говорят на этом языке, потому что мы вынуждены будем в него вникать. И когда мы возьмем решимость ходить в храм, мы тоже вынуждены будем вникать в то, что там происходит, поскольку ум наш имеет такие свойства, что мы не сможем стоять столбом, а обязательно будем смотреть и слушать — и услышим, что, оказывается, многие слова, которые доносятся до нашего слуха, нам знакомы. Например: «Господи, помилуй». Мы понимаем, что такое «Господи» — это обращение к Богу. И понимаем, почему «помилуй» — потому что мы преступники, мы преступили все заповеди, нарушили все, что только можно и поэтому, естественно, нуждаемся в помиловании.

А потом в один прекрасный момент услышим, как батюшка объявит, что и в будний день будет праздник, не только в воскресенье. Оказывается, есть какое-то Рождество, есть Вход в Иерусалим, и это как-то соединяется с Вербным воскресеньем. Потом мы вообще начнем понимать, что в богослужении заключен какой-то смысл, который просто нам недоступен, потому что мы в вере еще совершенно неразумные существа — как маленький ребеночек, которого привели в школу и он еще ничего не понимает. Он знает только: вот тетрадка, вот карандаш, но что за этим стоит, ему невдомек. Так же и человек, впервые пришедший в храм, — он такой же ребенок, хотя ему может быть и пятьдесят, и шестьдесят лет.