ГАЗЕТА "СПАС"   <Все> Январь Февраль Март Апрель Май Июнь Июль Август Сентябрь Октябрь Ноябрь Декабрь   2004 2005 2006 2007 2008 2009 2010 2011 2012 2013 2014 2015 2016 2017 2018 2019 2020     №10 (115) октябрь

ЦЕРКОВЬ И ОБЩЕСТВО 

Видеть задание Божие

Доклад, прочитанный на IV международной конференции по наследию митрополита Антония Сурожского «Учиться видеть» (14 сентября 2013 года, Москва, дом Русского зарубежья им. А. Солженицына).

Эти отношения невероятно богаты; до конца истории именно они останутся центром жизни человека, никогда не будут исчерпаны, никогда не будет ничего глубже и интереснее их. Со стороны человека они выражаются в поисках Бога, в вере, в познании Бога, часто — в недоумении перед путями Его, нередко — в претензиях Богу, в спорах с Ним, наконец, в детском предании себя Богу в любви и совершенном на Него уповании. Но эти отношения — не просто поиски человека; самое драгоценное в них — что они всегда двусторонни. Господь неизменно откликается на всякое движение души к Себе, и человек, ищущий Бога Живаго, знает и чувствует Его неизреченную любовь и милосердие и может засвидетельствовать, с каким уважением и принятием Бог относится к нему.

Очень важной составляющей этих отношений является то, что Бог — наш великий и заботливый Учитель и Педагог. Он не хочет, чтобы мы были какими-то Его механическими игрушками; весь опыт духовной жизни говорит о том, что Бог в течение всей жизни учит и воспитывает человека и постоянно ставит перед ним то или иное задание. Многие люди не понимают двусторонности этих отношений; для них религия — это некие односторонние усилия, внутренние или внешние, с надеждой на то, что в их земной жизни все будет хорошо, ну и в будущем они получат обещанное в Священном Писании воздаяние.

Чтобы узнать и почувствовать эту драгоценную двусторонность, как раз и нужно постоянно видеть задание Божие по отношению к себе — и не только к себе, но и по отношению ко всей Церкви. Давайте и попробуем поразмышлять о том задании Божием, которое Он ставит перед Своей Церковью сегодня.

Не будем заходить далеко в историю — хотя, конечно же, тут самое пристальное внимание нужно было бы уделить двум эпохальным событиям: разделению Церкви в XI веке и Реформации в Западной Церкви XVI века. Но это нуждается в особом рассмотрении, далеко выходящем за формат доклада, поэтому ограничимся взглядом на XX век. Что мы видим?

Мы видим, что в XX веке как будто убираются, одна за другой, все внешние подпорки, на которые традиционно, веками и тысячелетиями, опиралась Церковь. В ХХ веке с лица земли исчезли все европейские империи, которые так или иначе строились на христианстве, получали от него свою легитимизацию и в свою очередь в той или иной мере покровительствовали и защищали Церковь. Российская, Австро-Венгерская, Германская империи разрушились, а Британская империя, формально оставшись, одну за другой отпускала свои колонии. Все больше набирал обороты процесс секуляризации — явление сложное, неоднозначное, на мой взгляд, отнюдь не только отрицательное. В контексте нашего рассуждения секуляризация — это прежде всего отъятие таких церковных подпорок, как традиционный уклад жизни, внешняя обязательность Церкви и религии вообще и т.п. Кроме того, очень важно здесь то, что уровень социальной защищенности людей в западной цивилизации все более и более повышался и совершенствовался. Это привело к тому, что многие внешние функции, традиционно свойственные Церкви, от нее отпали. Если раньше тяжело заболевшему человеку не оставалось ничего другого, как заказывать молебны, то теперь он прежде всего обратится к качественной медицине. Если раньше социальное призрение и защиту люди могли получить преимущественно у Церкви, то теперь эти функции взяло на себя общество и государство. Образование, искусство — все вышло из подчинения Церкви и существует уже давно само по себе… и так далее. Таким образом, мы видим, что для людей отпадает всякая внерелигиозная мотивация для пребывания в Церкви — и это явилось следствием именно процесса отъятия от Церкви ее традиционных внешних подпорок.

Обратимся теперь от общеевропейских тенденций к нашим внутренним проблемам. В последние годы в нашей церковной жизни ясно выявилась одна вещь, требующая, на мой взгляд, самого пристального внимания. Я писал в свое время об этом и даже придумал термин «расцерковление» — имея в виду пастырский и педагогический аспект дела. Что же это за явление?

В конце 80-х — начале 90-х годов прошлого века в Русскую Церковь вошло множество людей, которые к настоящему моменту уже прошли длительный путь внутри воспрянувшей, предоставленной самой себе Церкви, освобожденной от гонений и притеснений; мало того, выросло новое поколение церковных людей. И вот через 25 лет церковной свободы нередко начинает обнаруживаться, что если серьезно и длительно сосредотачиваться на церковной жизни, то со временем в ней что-то перестает «срабатывать». Христиане перестают видеть смысл в постах, богослужениях, правилах, обрядовых и прочих церковных предписаниях и т.п. — и это не какое-то «искушение», а действительно перестают, то есть все это перестает питать души, оказывается исчерпанным, пройденным. Христос, так ярко вошедший в жизнь при начале воцерковления, скрывается и заслоняется церковной субкультурой. «Пробиваться» ко Христу становится все труднее и труднее. Прямой зависимости между хождением в церковь, молитвословием, постами, выстраиванием православного обихода и т.п. и жизнью во Христе не оказывается.

Складывается такое впечатление, что наше поколение, пройдя через опыт этой четвертьвековой церковной жизни, испробовав многие пути — и традиционные, как, например, монашество, и те, которые принято именовать «модернистскими», как, скажем, общинность или евхаристичность — столкнулось с неким следующим этапом «отъятия подпорок» у Церкви — но теперь уже не внешних, а внутренних.

Как это объяснить? как об этом судить? как к этому относиться? Можно, конечно, искать здесь действия разнообразных внешних и внутренних врагов. Но гораздо плодотворнее посмотреть: а что через такое положение вещей хочет от нас Господь? какое задание Он ставит нам в этих обстоятельствах?

Чтобы ответить на этот вопрос, мне хочется вспомнить — назовем его так — «принцип лодки», о котором говорил С.С. Аверинцев. А именно: если человек видит, что все, находящиеся в лодке, сгрудились на одной ее стороне, он просто обязан, ради сохранения всех, кто в лодке, перейти на другую сторону, чтобы уравновесить лодку. Спрашивается: на какой стороне сегодня явный перевес? Мне представляется, что, стараясь осмыслить те проблемы «отъятия подпорок», на которые я указал, Церковь сегодня пытается вернуть свою жизнь в прошлое. Акцент здесь ставится на исторических, социальных и культурных традициях Церкви, возврат к которым и явился бы решением вышеозначенных проблем. Таким образом, происходит некая, если можно так выразиться, «пере-историзация» Церкви, и на второй, а то и на третий план сравнительно с апелляцией к истории, культуре, традиции и т.д. оттесняется собственно духовное и вечное содержание христианства — непосредственная духовная христианская жизнь, сущностная внеисторичность этой жизни, когда Христос выводит человека из-под стихий скоромимопреходящего мира сего, когда жизнь во Христе происходит для христианина здесь, сейчас и независимо ни от чего, ни от истории, ни от культуры, ни от каких бы то ни было внешних факторов. То есть, иными словами говоря, наша лодка накренена сегодня в сторону некоторого выпячивания роли внешнего, земного, исторического проявления Церкви в ущерб ее пониманию (и практическому осуществлению) как Тела Христова.

Прежде чем продолжить, я хотел бы особо подчеркнуть замечательное свойство, «доброкачественность» «принципа лодки»: в лодке невозможно что-то вовсе отменить. Невозможно вовсе упразднить второй борт. Не случайно с древних времен одним из символов Церкви является корабль, лучшее состояние которого — равновесие. Так же, как нельзя всем переходить только на борт истории и традиции, оставляя без внимания вышеисторическую, вышекультурную и вышетрадиционную суть, так же нельзя и отрицать историческое и культурное значение Церкви, создавшей великую христианскую цивилизацию, плодами которой мы питаемся до сих пор. Поэтому, сказав о некоем сегодняшнем перевесе в сторону институциональности Церкви и об ослаблении внимания к духовной ее стороне, нужно сказать несколько слов и о норме этой самой институциональности.

Как, собственно говоря, соотносится мистическое, внеисторическое, обращенное к каждому человеку Тело Христово и внешняя церковная институциональность? Здесь сразу нужно отметить, что под «внешней институциональностью» я понимаю отнюдь не только не структуры административного церковного управления, но прежде всего как раз исторически сложившиеся традиционные формы проповеди слова Божия и преподания Таинств, богослужения, канонической церковной дисциплины и т.п.

Такой «точкой соприкосновения», если смотреть с позиции именно христианской духовной жизни, является личное богообщение — и ничто, кроме него. Богообщение — это акт и одновременно процесс соединения человека с Богом во Иисусе Христе Святым Духом. Здесь, в этой «точке богообщения», человек самим фактом такого единения становится членом Тела Христова. Это единственное в своем роде внутреннее мистическое действие и составляет суть Церкви.

Из этого очевиден принцип всякого церковного действия. Он заключается в следующем. Акт/процесс богообщения не прирожден человеку. Богообщение входит в него, согласно Писанию, как сверхприродное явление (Ин 3:3), возрастает и укрепляется в нем на протяжении всей его жизни (Мф 13:31—32; 13:33; Фил 3:12—14), под определенными условиями (Мф 19:17), охватывая человека во всей его целостности (1 Фесс 5:23). Поэтому богообщение нуждается в некоем «обуславливании», начале, «обставлении», взращивании и охранении. На этом, собственно, и зиждется церковная институциональность, то есть внешнее оформление и выявление Церкви, а именно: приобщать богообщению, создавая условия для жизни человека во Христе. Вот — задача земной Церкви. Для того чтобы возвестить человеку дар богообщения, Церкви вручено Слово Божие. Для того чтобы вложить в человека семя богообщения, чтобы охранять и взращивать его, Церкви даны Таинства. Для того чтобы человек мог знать, как ему правильно распорядиться полученным даром благодати и должным образом действовать, идя по пути следования Христу, в Церкви содержится опыт богообщения всех христиан, опыт веры, действующей любовью (Гал 5:6), что составляет Священное Предание. Только из приобщившихся Христу личностей созидается церковная община — и никак не наоборот. Только личное соединение со Христом и во Христе — со всеми членами Церкви одушевляет Евхаристию. Только лично живущие во Христе люди создают великую историю и культуру.

Итак, мы видим, что корень церковной жизни — это личное богообщение, а все, что есть в Церкви, только лишь средство для этого. В условиях падшего несовершенного земного бытия нередко происходит так, что средство выходит за свои рамки, стремясь стать целью, чем-то самоценным. Этого не избегает и церковный корабль в своем странствовании по волнам житейского моря. И сегодня, как мне представляется, очевиден — о чем я уже сказал — крен в эту сторону «пере-историзации» и «пере-институционализации» Церкви, простите за такие корявые слова. Но так как всякая церковная институция существует только ради богообщения, то из этого видно и задание Божие, находящееся на другой, почти оголившейся части лодки: христианский, свободный, ответственный, зрелый, взрослый персонализм.

И здесь получают оправдание те исторические процессы, о которых мы говорили вначале. Любая убирающаяся подпорка из-под здания институциональной Церкви — будь то покровительство империи, или многовековая традиция жизни, или те или иные элементы церковной субкультуры — должна замениться внутренним содержанием. И особенность сегодняшнего момента — в том, что посредством обрушения подпорок, о котором мы ведем речь, становится ясно видно, что именно хочет Господь от Своей Церкви: чтобы она повзрослела, пришла не во вчерашнюю или позавчерашнюю, но сегодняшнюю меру совершенства и стала не только лишь внешним сообществом людей, связанных историей, традицией, культурой и церковным обрядом, но прежде всего духовным союзом зрелых христианских личностей, живым и действенным Телом Христовым.

Такой христианский персонализм требует, конечно же, соответствующего церковного воспитания. Я много писал о нашей главной, на мой взгляд, сегодняшней проблеме — о недоразвитости и несформированности церковной педагогики, когда опыт обрядового воцерковления становится у нас нормой всей христианской жизни, когда растущему и взрослеющему христианину не предлагаются дальнейшие шаги в христианской жизни. А при этом у людей существует огромная жажда Слова Божия; только удовлетворяют ее прежде всего не слова, а образ и образец жизни.

И, собственно, я и подошел тут к вл. Антонию. Я не процитировал ни одного его высказывания, но я хотел бы особенно подчеркнуть пример его жизни. Вл. Антоний и являлся образцом того христианского церковного персонализма, о котором я говорю. Он воспринимал и переживал Евангелие непосредственно и лично — «надмирно», если хотите, а не только лишь исторически, культурно и традиционно. Будучи епископом Церкви, а следовательно, вполне институциональным ее служителем, он приводил людей не в какую-либо субкультуру, а к Богу и к самим себе во Христе, являя Церковь именно как Тело Христово, как Царство веры и любви, мира и простоты, как вневременное и уже отчасти данное человеку Царство Божие. Здесь усматривается и практическое следствие, можно сказать, «общественное действие» этого христианского персонализма: в лице вл. Антония Церковь образцово осуществляла и свою институциональную задачу — чистого возвещения Слова Божия и правого употребления Таинств по установлению Христову, и все это не как цель, не само по себе, но в качестве богоустановленного средства для стяжания каждой личностью богообщения, жизни во Христе.

Итак, воспользовавшись примером жизни вл. Антония, его пониманием и проживанием православной церковности, мы сможем увидеть задание Божие в наших сегодняшних обстоятельствах. А увидеть Бога, прикоснуться к Нему, пусть даже и когда Он ставит перед нами сложные задачи и даже и наказывает нас, — это всегда радость и счастье. Если же мы обретаем эту радость посредством примера вл. Антония, это значит, что он и до сих пор продолжает совершать свое пастырское служение, являя ту церковную педагогику, которая — в свете этого Божьего задания — столь актуальна и востребована сегодня.

Благодарю за внимание.

Игумен Петр (Мещеринов)