 |
|
ГАЗЕТА "СПАС" |
|
| |
|
|
№12 (129) декабрь |
|
|
«Солнечный удар» как зеркало русской Катастрофы
Осенью текущего года на экраны российских кинотеатров вышел новый фильм режиссера Никиты Михалкова «Солнечный удар». О чем этот фильм и какое сообщение он несет зрителю, хочется поразмышлять с читателем в этой статье.
Давайте поговорим…
Фильм «Солнечный удар» создан на основе двух произведений Ивана Бунина — рассказа «Солнечный удар» и дневниковых записок писателя о трагических революционных событиях 1917—1918 гг., получивших наименование «Окаянные дни». При этом картина Михалкова — это не просто киноновелла, основанная на художественной передаче таланта великого русского писателя, но прежде всего интеллектуально-философский труд по анализу исторических вех истории России XX века с последующим посылом поколениям современности. В основу кинодрамы положена поистине библейская тема взаимосвязи духовного падения личности и его тесная взаимосвязь с грехом целого народа, государства как такового, влияния личного выбора на судьбы будущего.
Творение Михалкова конструктивно представляет собой уникальный режиссерский прием, а именно игру на исторических параллелях, на тонком взаимодействии исторических тем, человеческих и общенациональных судеб страны. Исходный сюжет прошлого построен на личностных событиях главного героя — молодого поручика, имевших место в 1907 году на борту прогулочного речного парохода, картины будущего — на коллективной драме грядущего — трагедии Белой Армии в Крыму ноября 1920 года. Таким образом, одна картина дополняет другую, раскрывая и объясняя через себя свой глубинный смысл, философский подтекст и духовной шифр.
Ценность кинодрамы Михалкова состоит в том, что она не является кричащим плакатом, агитирующим беспрекословно принять определенную точку зрения, зритель не подвергается этому смысловому давлению, столь характерному для современного кинематографа. Михалков не поучает и не проповедует — он выступает в роли деликатного и мягкого собеседника. «Давайте поговорим, — как будто приглашает режиссер. — Давайте поговорим, пока у нас еще есть возможность собраться и поговорить… Давайте оценим события тех лет, взвешенно и трезво и не будем совершать ошибок прошлого, чтобы не повторить той ужасной трагедии в будущем».
«Как все это случилось?»
Главная, сердцевинно-смысловая идея фильма, конечно же, сосредоточена не на истории влюбленности молодого поручика и его случайной попутчицы-незнакомки, хотя внешне она выставлена на первый план, на деле же она сокрыта в совсем иных философских пластах. «Как все это случилось? Как произошла эта русская Катастрофа?» — вот главный вопрос фильма, который ставит Михалков перед героями картины и перед зрителем.
История же главного героя фильма, молодого поручика, — это раскрытие главной составляющей вышеобозначенной проблемы, которая заключается в отстраненности элиты Российской Империи от воспитания своего народа, что в итоге и приводит к крушению огромной страны с тысячелетней историей и великой культурой. Призванная быть носителем этой культуры и исторического наследия, элита, которую мы видим в фильме в лице молодого офицера, безмолвствует, отстраняется, занятая собственными, далеко не духовными поисками и проблемами. Этот месседж автора мы наблюдаем на протяжении одного из стержневых, на мой взгляд, эпизодов кинокартины — общении молодого офицера и мальчика Егория.
Как будто вручаемый поручику на временное воспитание и попечение о его судьбе, Егорий и главный герой случайно знакомятся на речной пристани маленького уездного городка. На всем протяжении их взаимоотношений мальчик повсеместно сопровождает главного героя, в котором он видит представителя эталона русского общества, взрослого авторитетного человека, и задает ему совсем не детские пытливые вопросы о смысле жизни, мировоззрении, Боге. И вот как-то во время их совместной прогулки, поднимаясь на речной пригорок, Егорий начинает рассказывать поручику о том, что у них в школе появился новый учитель из Петербурга, такой же, как и наш герой, молодой, очень добрый, но рассказавший им как-то на уроке, что Бог — это выдумка, а сам человек есть продукт эволюции, произошедший от обезьяны. При этом Егорий задает офицеру вопрос о том, не читал ли он «Происхождение видов» Дарвина, о котором им говорил учитель, от чего поручик, погруженный в свои амурные размышления, отмахивается, говоря, что, быть может, человек и вправду потомок обезьяны и каждый верит в то, во что хочет верить. Отстраненный, казалось бы, ответ молодого офицера, произнесенный им с желанием поскорее прекратить кажущуюся ему назойливой болтовню Егория, производит в сознании мальчика разрушительный эффект. И вот, уже идя рядом с поручиком, он начинает сокрушенно вслух рассуждать: «Так это что же получается, что и мои родители, и батюшка в церкви, и владыка, и даже сам Государь... от обезьяны? И Бога вправду нет?!» Мы видим в этих его словах последовательное крушение иерархии ценностей: авторитета семьи, государства, Церкви и Бога. Этот маленький эпизод раскрывает всю ту духовную лень и безответственность, что скапливалась в России к началу XX века: не пожелавшее само воспитывать свой народ, высшее общество империи само отдает тысячи таких вот Егориев в руки революционеров-учителей, взрастивших из них авангард грядущей революции, которая и сметет, в конечном счете, через каких-то десять лет великую страну.
Второй эпизод взаимоотношений Егория и молодого поручика не менее примечателен. Егорий, как мы видим из сюжета фильма, прислуживает в храме алтарником. Поручик просит Егория отнести в храм нательный крестик для освящения его батюшкой, которому тот помогает. Все это происходит во время самого богослужения. Мальчик выходит из алтаря и зовет поручика зайти в храм помолиться, на что тот категорично отказывается и говорит, что ему лучше в это время прогуляться, побыть одному. Казалось бы, какая мелочь с точки зрения всей кинокартины, но талант фильмов Михалкова именно в таких мелочах. Здесь показана еще одна глубинная, а пожалуй, и основная проблема высшего общества Российской Империи — охлаждение к вере, всецелая отстраненность от Церкви и Бога, которые рассматриваются им больше как элемент народной культуры, традиции, как нечто само собой разумеющееся, но такое далекое от жизни и больше присущее такому же далекому для высшего русского общества начала XX века, как и Церковь, простому народу. Церковь здесь для поручика — просто исполнительница треб, и с нее этого вполне довольно.
Казалось бы, все это, еще раз повторимся, такие мелочи: всего одна отстраненно брошенная фраза, всего одно показательное нежелание войти в храм, но какой ужасной силой они стали в будущем! Проходят годы, и эти ядовитые семена, невольно посеянные главным героем, дают свои смертельные всходы. Получивший ответы у своего учителя-дарвиниста, Егорий становится комиссаром-безбожником, взявшим в руки власть и оружие, которое он и обратил против отмахнувшейся от него когда-то в детстве элиты Российской Империи.
И вот мы видим, что сюжетная линия фильма перемещается в будущее и жизненные линии героев кинодрамы сходятся в Крыму: поручик, ныне офицер потерпевшей поражение Белой Армии, узнает в комиссаре Георгии Сергеевиче того самого мальчика Егория из далекого и забытого уездного городка. Плывя в барже на жуткую смерть вместе с другими пленными офицерами-белогвардейцами, он смотрит в иллюминатор на удаляющуюся пристань с комиссаром и наконец дает ответ на свой же вопрос о том, как все это получилось, что страна, которую он любил и за которую боролся, погибла: «Мы сами ее разрушили, вот этими самыми руками», — говорит он стоящему рядом с ним офицеру. Это осознание приходит для него в качестве покаянной мысли накануне страшной казни, которую вершат над ним и другими белыми офицерами, плывущими в барже, большевики.
Элементы духовного распада
Картина Михалкова полна и другими эпизодами, радиально расходящимися от главной идеи фильма, которые еще отчетливее очерчивают описываемую Михалковым цепь духовного разложения русского общества, в конце концов приведшего его к революционной трагедии XX века.
Очень ярко здесь выделяется сцена с представлением иллюзиониста, показывающего свои дешевые фокусы пассажирам речного парохода. Фокусника зачарованно смотрит и герой фильма — поручик, и писатель со своей женой, и семья дворян, и даже путешествующий на судне священник, то есть все те, кто составляет лучшую часть русского общества, ее основу и скрепу. Скрытый духовный символизм этого эпизода очевиден: зрители словно бы гипнотизируются выступлением фокусника, теряя осознание реальности, погружаясь в облако обмана и демонстрируемой им лжи. Ложь эта словно разливается по пассажирам, по всему судну и получает свое продолжение в эпизоде с разговором поручика с иллюзионистом, который, желая компенсировать разбитые во время представления часы офицера, устраивает тому примирительный ужин в ресторане парохода. Во время их беседы выясняется, что фокусник является тайным марксистом и откровенным западником-ненавистником России. Казалось бы, реакция офицера должна быть очевидной, но тот, как и в эпизоде диалога с мальчиком Егорием о Дарвине, никак не реагирует на слова иллюзиониста о Марксе, его книге «Капитал» и на дешевые инсинуации на тему обогащения за счет других. Не вызывает у него противление и пренебрежительные слова фокусника о России. Он зачарован, его мысли затуманены страстным образом незнакомки и фальшивым мысленным образом пения, созданным в сознании поручика иллюзионистом. Поручик словно не замечает духовных вызовов и опасностей, клубящихся вокруг него, разум его их не воспринимает, не бьет тревогу обо всё более цепко обволакивающем его зле и смертоносном обмане. Духовная расслабленность героя позволяет фокуснику, как мне кажется, очень злому символическому персонажу, олицетворяющему собой всю совокупность духовного помутнения и соблазна современности, продолжать с завороженным главным героем свое гнусное представление, ведя последнего в погибель.
Денис Михалев
Окончание следует
|
