 |
|
ГАЗЕТА "СПАС" |
|
| |
|
|
№10 (139) октябрь |
|
|
Здравствуй, Брэдбери, или С чего начинается научная фантастика
Пролог Обращаясь к теме соприкосновения литературы и христианства, мы чаще всего говорим о классике как о выразителе духовного и нравственного наследия человечества. Но наш новый разговор на эту тему будет, на первый взгляд, несколько необычен: сегодня мы поговорим о такой интересной и неоднозначной теме, как фантастическая литература, а именно о творчестве знаменитого американского писателя-фантаста Рэя Дугласа Брэдбери, являющегося поистине столпом этого жанра и получившего заслуженную известность и признание многих читателей по всему миру.
 Справедливости ради отметим, что Брэдбери не обычный писатель-фантаст, являющийся выразителем распространенного понимания этого жанра. Необычен он хотя бы уже потому, что, вопреки устоявшемуся представлению об этом направлении литературы, всегда был и оставался христианином и свою веру выражал в мировоззрении создаваемых им героев и фантастических миров.
О чем же хотел поведать нам в своих порой загадочных, порой задумчивых, но неизменно увлекательных и мудрых, наполненных светлым юмором рассказах знаменитый американский фантаст, хочется поговорить с читателем.
Фантастика как современная притча
Как мы успели заметить выше, научная фантастика как литературный жанр многим может показаться не самым христианским форматом чтения. Американский фантаст Айзек Азимов, создатель знаменитой повести «Я, робот», наверное, больше известной читателю по одноименному фильму с Уиллом Смитом в главной роли, как-то даже сказал, что среди фантастов почти все — атеисты. Конечно, везде бывают и исключения. Это, в первую очередь, знаменитое оксфордское трио христианских писателей и друзей: Клайв Льюис, Джон Толкиен и Чарльз Уильямс. О своем православии в последнее время много говорит и наш соотечественник — писатель-фантаст Сергей Лукьяненко. Пишет фантастические книги такой известный миссионер и ученый, как доктор исторических наук Дмитрий Володихин. Есть среди фантастов даже священники — это, в первую очередь, преподаватель Московской духовной академии о. Георгий Максимов, написавший целый сборник фантастических рассказов «Христианский квартал». Отдельные фантастические произведения мы можем встретить и у замечательного писателя о. Николая Агафонова. Но, повторимся, это скорее исключение, чем правило.
Справедливости ради заметим: чтобы рассказать о Боге, произведение не всегда может даже содержать в себе Его прямое упоминание. Бывает и так, что иногда роман кажется лишенным ярко выраженного религиозного языка даже у авторов, которые были явно религиозными людьми; например, это во многом касается творчества советского режиссера Андрея Тарковского. В народном же восприятии зачастую самым понятным и доходчивым способом передачи и принятия истин, людской мудрости служила обычная сказка. Пожалуй, не преувеличу, если скажу, что сейчас такой современной притчей-сказкой можно назвать и фантастическую литературу, которая в лучших своих образцах если и не пробуждает религиозные размышления, то, по крайней мере, точно заставляет философствовать и задуматься над глубокими мировоззренческими вопросами.
 Такой необычный Брэдбери
Возвращаясь к теме нашего разговора, скажу, что во всем многообразии фантастической писательской братии особое место в ней, без сомнения, занимает знаменитый фантаст Рэй Дуглас Брэдбери. И, наверное, не ошибусь, если скажу, что для многих знакомство с фантастической литературой началось именно с его произведений. По крайней мере, так было со мной, когда, кажется, в шестом классе школы я прочитал рассказ «Каникулы» и еще какие-то небольшие рассказы из знаменитых «Марсианских хроник».
При всей неочевидности христианства Брэдбери писательский талант его отмечен такой тонкостью мастерства иносказания и образа, что фантастические сюжеты, создаваемые им, передавали выражаемые им христианские истины наиболее доходчиво и ясно современному читателю, привыкшему к языку современного литературного жанра.
Любопытно заметить, что Брэдбери как фантаст вообще очень не вписывается в рамки традиционного представления о писателях этого жанра. Например, он никогда не любил летать на самолете, и даже не водил машины, предпочитая ей велосипед. Согласитесь, это достаточно нестандартно для автора, пишущего о технократическом мире будущего.
Однако сам Рэй признавался, что в фантастических мирах, которые он создавал, ему был интересен не столько весь внешний техническо-космический антураж, сколько внутренний космос человека, действующего в пространстве литературно-фантастической реальности. У Брэдбери в связи с этим есть один выразительный рассказ — «И будет ласковый дождь», в котором он описывает сверхблагоустроенный дом будущего, начиненный всевозможными удобствами и, как принято сейчас говорить, умными механизмами. Все хорошо в этом замечательном доме, не хватает лишь одного — в нем уже никто не живет, хозяева оказались медленно удушенными в ласковых объятиях искусственной среды. Чем, кстати, согласитесь, не иллюстрация современного западного мира всеобщей благоустроенности и безудержного культа комфорта? Подобные сюжеты время от времени служили поводом для упреков в адрес Брэдбери. Его обвиняли в предубеждениях к миру техники, в скрытой ностальгии по безнадежно утерянным, традиционно-патриархальным ценностям старой Америки. «У меня большая семья, четыре дочери и много внуков. Моя жена — единственная моя любовь на всю жизнь», — сказал Брэдбери в одном из своих интервью американским журналистам. Именно в связи с этим — с любовью к семье, детям и старым традициям — часто вспоминают и о религиозности писателя.
Кстати, несмотря на христианское мировоззрение Брэдбери, его книги все время были очень популярны в СССР еще до падения «железного занавеса». Так, например, в советском справочнике «Писатели США» ему дана следующая лестная характеристика: «Брэдбери выделяет среди многих авторов научной фантастики неизменная вера в добрую сущность человека, в силу его разума и воображения, в победу света над тьмой, добра — над злом и насилием». Словом, перед нами — добродушный гуманист и борец за мир. Надо сказать, что ощущение, подобное вышеобозначенному, может в самом деле сложиться, если читать лишь то, что публиковалось в советское время. Но даже среди произведений, переведенных в те далекие годы, встречались достаточно мрачные — скажем, рассказ «Вельд». Из-за этого некоторые сборники его рассказов (особенно ранние) в нашей стране до недавнего времени предпочитали вообще не переводить. Позднее оказалось, что Брэдбери вовсе не был таким уж добродушным рассказчиком фантастических историй, каким казался поначалу.
 От Эдгара По к «Осенней стране»
Мало кому известно, что Брэдбери считал первым писательским учителем своего соотечественника — Эдгара По, известного своими мистическими произведениями довольно мрачного содержания. Именно в таком формате была и проба пера Брэдбери. Первый сборник рассказов «Темный карнавал», написанный в 40—50-х годах прошлого столетия, получился именно таким — жутким и мистическим. Хотя не стоит думать, что писатель тяготел к темной сфере литературы. Обращаясь к темам, навеянным произведениями По, Брэдбери, вероятно, имел в виду даже не смысловую плоскость ужаса, а скорее его стилистику и специфическую способность создавать фантастическую реальность именно в таком, несколько гротескном измерении, способном показать некоторые особо острые и важные моменты своего мировоззрения.
Так, во многих книгах Рэя незримо присутствует Страна бесконечной осени, населенная людьми зла. Именно так — «Осенняя страна», или, вернее, «Страна октября» — называется один из ранних сборников его рассказов. Персонажи эти и страшны, и не страшны одновременно. Скорее, скажем так: страшны они настолько, насколько может вызывать у взрослого страх детская страшилка. По крайней мере, именно такие ощущения вызывает чтение серии рассказов о похождениях семейки призраков, живущих в заброшенном доме где-то в далеком-далеком городке на окраине Северной Америки. И тут дерзну выразить мысль, что Брэдбери открывает нам одну тонкую и глубокую догматическую вещь: зло — оно не натурально, оно не имеет своей самостоятельной реальности и онтологической природы. Наверное, многие вспомнят, как на иконе лествицы святого Иоанна Лествичника изображены ангелы и бесы. Фигуры ангелов живые и динамичные, они наполнены яркостью красок и образностью, фигуры же бесов — все как один маленькие, плоские и однотипно черные. Вот так же, представляется мне, и у Брэдбери: зло плоское, неживое и картонно-искусственное на фоне добра и истины.
Есть у Брэдбери мрачноватый роман «Что-то страшное грядет», где фигурируют кошмарные образы разной нечисти. Но все это вовсе не означало убежденности писателя в абсолютной силе зла. В своем произведении, которое бесспорно, по своей сути является православной книгой, написанной неправославным автором, два подростка, Вилли и Джим, вместе с отцом одного из них, мудрым библиотекарем, после долгой и изнурительной борьбы все же одерживают победу над силами тьмы. Однако эта победа добра, которая совершена не силой оружия, а силой духа, оценивалась самим Брэдбери как не очень легкая. Поразительно, как Брэдбери, вряд ли знакомый с основами православной аскетики, смог передать такой своей современной символической иллюстрацией суть духовной брани христианина, этого каждодневного нравственного выбора между добром и злом, и связанную с ним тяжесть борьбы. Может, это и не знаменитое достоевское «поле битвы — сердца людей...», но где-то рядом.
Стоит также упомянуть повесть «Дерево на праздник Всех Святых», в которой восемь подростков совершают сказочное путешествие во имя самоотверженного спасения друга, похищенного Тенью Смерти. А его поздний роман «Смерть — удел одиноких» пронизан ощущениями безысходности и беспомощности человека перед лицом смерти. Однако беспомощности не беспросветной, а заставляющей осмыслить свою жизнь в рамках шкалы подлинных нравственных ценностей и человеческой доброты.
С миссией на Марс
Постепенно в своем творчестве Рэй Брэдбери отходил от мистицизма в духе Эдгара По и становился таким, как мы его знаем, — писателем-фантастом, создателем миров, основным содержанием которых являются космические открытия и межпланетные приключения. Но и здесь Брэдбери остается верен своему христианскому мировоззрению, пусть зачастую неортодоксальному и достаточно своеобразному, но очень искреннему и по-детски живому.
Например, есть у Брэдбери очень искренний и смешной рассказ «Огненные шары», такая, скажем, космическая притча-манифест для всех миссионеров. Вкратце суть его такова. В недалеком будущем исследование и колонизация Марса достигает своего пика. И вот на волне открывательского оптимизма католический епархиальный совет одного из американских городков, движимый энергией одного знаменитого и неутомимого патера-миссионера, принимает решение об открытии христианской миссии на Марсе с целью обращения в веру местных жителей красной планеты. Сложно передать весь искрометный юмор и в то же время глубину этого произведения, но в конце концов после долгих молитв и безуспешных поисков отцами-миссионерами марсиан, желающих обрести свет веры, им открывается, что Марс населяют загадочные разумные существа, имеющие облик огненных шаров. Главное же открытие для миссионеров заключается в том, что существа эти лишены первородного греха, а значит, и миссия в некотором смысле для них не имеет существенного значения.
В этом коротком рассказе можно найти, пожалуй, весь спектр глубоких для каждого христианина мыслей — и об ответственности каждого из нас за необходимость нести Слово Божье любой, пускай даже самой необычной личности, и о готовности смириться перед беспомощностью и слабостью своей проповеди, и самое главное — о чуде встречи с другим человеком и познания его глубины и уникальности. Кто-то, пожалуй, сможет упрекнуть Брэдбери в легкомысленности сюжета, но отказать писателю в тонкости и мастерстве передачи таких сложных истин столь простым и красочно-выразительным языком, наверное, не получится.
 Космическая одиссея как поиск Бога
Несмотря на всю возможную критику, именно Брэдбери, на мой взгляд, удалось написать, пожалуй, лучший рассказ о Христе в научной фантастике. Этот рассказ называется «Человек». В СССР он впервые появился лишь в годы перестройки в сборнике «Другое небо». Сборник этот целиком и полностью посвящен теме религии в научной фантастике. В каком-то смысле это Евангелие в жанре научной фантастики, с тем только различием, что в нем Сын Человеческий не присутствует физически, мы узнаем о Нем из реплик очевидцев фантастических событий. Произведение обозначает в числе прочих одну особенность наших отношений со Спасителем: Он находится где-то совсем рядом и в то же время недосягаемо далеко. И многое здесь зависит от нашего доверия Ему.
Можно, видимо, много спорить относительно религиозного подтекста других книг Брэдбери, но рассказ «Человек» — это пример того, как Рэй Брэдбери пишет о религии уже без особых иносказаний, совершенно не замаскированно.
Это очень короткое и выразительное «Евангелие». Именно поэтому мне хотелось бы его кратко пересказать. В рассказе описывается прибытие ракеты землян на некую планету, сильно отставшую в своем технологическом развитии от Земли. Корабль капитана Харта приземляется, ожидая делегации инопланетных жителей с цветами, оркестром и рукопожатиями. Капитан ужасно рад тому, что ему все же удалось обойти своих конкурентов — звездолетчиков Бертона и Эшли, также направлявшихся к планете. Харт рассчитывает сорвать лавры первооткрывателя, а кроме того, заключить выгодные экономическими контракты с местными жителями. Однако приветственной делегации все нет и нет. Капитан напряженно вглядывается в бинокль и обнаруживает, что жители города, возле которого он приземлился, похоже, совершенно равнодушны к такому выдающемуся событию, как прибытие корабля землян. Капитан Харт искренне огорчен сложившейся обстановке и в итоге, посылает в город на разведку своего помощника — лейтенанта Мартина. Какое же удивление испытывает капитан, когда узнает, что Мартин встретил в городе Самого... Христа. Конечно, Харт поначалу долго не верит своему, казалось бы, сошедшему с ума помощнику, но долгий разговор с мэром инопланетного города приводит его к выводу о правоте Мартина. Удивительным оказывается и то, что Спаситель бывал уже на нескольких планетах, и так сложилось, что их прилет совпал с еще одним Его приходом. После всего увиденного между космическими пилотами в кают-компании возникает глубокий по своей сути разговор, ключевой и наиболее яркий диалог из которого мне хотелось бы привести:
«— Зачем все это, Мартин? Я имею в виду космические полеты. Ищем, ищем. Внутри все напряжено и никакого отдыха.
— Может быть, мы ищем мира и покоя. На Земле этого точно нет, — сказал Мартин.
— Вы считаете, нет? — капитан Харт задумался. — Со времен Дарвина, да?
С тех пор, как ушло все, во что мы раньше верили, все ушло за борт, да?
Божественное провидение и все такое. Вы считаете, из-за этого мы и летаем к звездам, а, Мартин? Ищем потерянные души, так, что ли? Пытаемся улететь с нашей порочной планеты на другую, чистую?
— Возможно, сэр. Во всяком случае, мы точно чего-то ищем».
Пожалуй, более яркой иллюстрации вопросу о поиске Бога в жизни каждого человека не найти.
«Мессия»
Продолжая тему религии и фантастики в творчестве Рэя Брэдбери, стоит назвать еще одно интересное небольшое произведение, которое в какой-то мере можно назвать противоположным по своей сути рассказу «Человек». Рассказ этот называется «Мессия». Интересен он тем, что рассказывает о ложной религиозности, порождаемой собственной больной фантазией и воображением. События рассказа снова происходят на уже обжитом людьми Марсе, где помимо научных учреждений и жилых зданий над поверхностью красной планеты возвышаются и купола христианских церквей. Вот в одном из таких католических храмов, настоятелем которого служит отец Нивен, и происходят события рассказа.
Итак, всё бы ничего: служил бы патер спокойно в своем марсианском приходе, если бы не одно обстоятельство — с детства он сильно мечтал лично встретить воплотившегося Христа. И вот в один вечер после службы под темными сводами своего храма он встречает некую сущность, которая очень похожа на плод его мечтаний. После непродолжительного диалога отец Нивен понимает, что перед ним не Спаситель, а всего лишь необычный обитатель красной планеты, в сущности которого есть одна особенность — материализировать в своем облике плод любых усиленных мыслей, что и произошло в итоге их встречи с патером. Марсианин просит отпустить его, иначе он обречен на смерть в запечатленном облике. Это дается отцу Нивену с большим трудом, ведь то, о чем он мечтал, хоть и в ложной форме, сейчас стоит перед ним, и с этим так тяжело расстаться… Несмотря на то, что патер отпускает марсианина, они договариваются о том, что существо в образе Христа будет приходить к нему в храм каждую Пасху. Закрывая двери храма, отец Нивен успокаивает себя тем, что ждать ему осталось недолго и через год он снова сможет почувствовать себя апостолом Петром, к которому пришел «Мессия».
Как мне кажется, в этой фантастической истории Брэдбери удалось очень ярко выразить евангельскую истину об опасности духовного фантазирования, когда болезненное и самолюбивое размышление над религиозными образами может в итоге привести к трагической духовной подмене подлинного Христа идолом. Чем не аскетика, изложенная в фантастической форме истории-притчи? Сегодня это особенно актуально.
 Какого вкуса «Вино из одуванчиков»?
Говоря о духовном наследии творчества Рэя Дугласа Брэдбери, нельзя обойти стороной одни из самых знаковых его произведений — дилогию «Вино из одуванчиков» и «Лето, прощай».
Брэдбери написал «Вино из одуванчиков», когда ему было чуть более тридцати лет. Многие отмечают, что этот роман, ярко вплетенный в сказочную канву его творчества, является самой правдивой и теплой книгой о жизни человека, обо всех возрастах, которые он переживает за весь свой путь на земле. Очень точно охарактеризовала эту книгу современный литературный обозреватель Анна Лелик: «В этой книге — пережитое и ушедшее детство, бунтующее отрочество, свежая молодость, мужество и женственность, зрелость, старость. И все это описано так, что хочется спешить жить, наслаждаясь каждым годом, десятилетием, рубежом. Наверное, нужно быть влюбленным в саму жизнь и быть счастливым от одной только возможности открывать эту жизнь для себя каждый раз и в каждом возрасте по-новому».
Наверное, нет у Брэдбери, да и вообще в современной литературе такой книги, где так много было бы написано о радости и переживаниях детства, о первых глубоких открытиях смысла жизни, в связи с чем хочется привести диалог двух друзей-героев книги:
«Я и правда живой, думал Дуглас. Прежде я этого не знал, а может, и знал, да не помню...
— Том! Том... Как по-твоему, все люди знают... знают, что они... живые?
— Ясно, знают! А ты как думал?..
— ... Хорошо бы так, — прошептал Дуглас. — Хорошо бы все знали…»
Смысловым продолжением «Вина из одуванчиков» служит написанное Брэдбери через полвека «Лето, прощай», в котором главными героями выступают дети и старики — выразители жизненного пути человека. В этом их соприкосновении, таком теплом и светлом, выражается все самое лучшее, что может нести личность в двух этих — начальном и итоговом — этапах жизни: наивную пытливость и доброту с одной стороны, и подлинную жизненную мудрость — с другой. Но мудрость не как ученость и энциклопедичность, и не начитанность, а как знание немногого, но самого важного. Наверное, ту самую мудрость, что вечно притягивает детей к их бабушкам и дедушкам.
До свидания, Брэдбери!
Завершая разговор о Брэдбери и его творчестве, согласимся с тем, что религиозность американского писателя-фантаста нельзя считать подлинно ортодоксальной. Более того, бесспорно, она была явно весьма своеобразной, но кроме всего прочего — свободной и совершенно ненавязчивой. Да и вообще, едва ли имеет смысл делать из Брэдбери примерного христианина. Наверное, он таковым и не был. По крайней мере, в только что начавшемся исследовании его творчества доподлинных данных о том, был ли он, как говорят сейчас на Западе, «практикующим христианином» или нет, мы не найдем. Как и в его произведениях религиозность не говорит о себе прямым текстом, а сквозит из контекста его жизни и мировоззрения, раскрываемого в его книгах.
Ценность же книг Брэдбери состоит в том, что в неземном мире, созданном незаурядной фантазией писателя, с его героями происходят абсолютно повседневные, земные события. И при настрое прочесть фантастический роман со всеми его особенностями это все несколько обескураживает. И тут начинается не развлекательное чтение, а интеллектуальный труд. Труд, который заключается не в открытии космических миров, а в открытии себя, где, узнавая себя в героях, способных предавать, трусить, лгать, понимаешь, что нет оправдания этому в том, что, дескать, «мир таков» или «обстоятельства так сложились», «сейчас все так поступают»...
Философ Брэдбери ясно показывает: где и когда бы ты ни жил, ты всегда призван на главную борьбу ― борьбу с самим собой, своими немощами и пороками, чтобы быть достойным звания Человека.
Денис Михалев
|
