 |
|
ГАЗЕТА "СПАС" |
|
| |
|
|
№12 (141) декабрь |
|
|
Горшочек, не вари!
Исследователи подсчитали, что средневековый человек за всю жизнь получал объем информации, равный потребляемому сейчас в течение нескольких суток. Информация слишком доступна, ее стало бесконечно много, словно той каши из волшебного горшочка, что затопила улицы города. Иной раз так и хочется сказать: горшочек, не вари! Но горшочек варит, и сведения разного рода просачиваются в нас, хотим мы того или нет.
(Окончание. Начало в №11 (140) ноябрь 2015 года).
FOMO
Психологи, всерьез встревоженные данным явлением, посвятили ему не один научный труд. Нас они назвали поколением FOMO. Что означает эта английская аббревиатура? Fear of missing out — страх пропустить что-либо. Люди FOMO живут в социальных сетях, размещают фото в инстаграме, имеют в своем телефоне все необходимые приложения, чтобы мгновенно получать различные новости и быть в курсе...
Страх пропустить что-то интересное — это про вас? Тогда давайте бояться вместе. В социальных сетях я была зарегистрирована с давних пор. На вопросы знакомых, что я в этом нахожу, всегда знала, что отвечать: быстрый и легкий способ быть на связи с теми, кто далеко, с теми, с кем не поговоришь, запросто набрав номер телефона. Было время, когда общение через социальные сети стало меня утомлять, ушла новизна: наобщавшись с «теми, кто далеко», я вдруг поняла, что потребность эта утоляема, как любая другая. Тогда-то я и решила удалиться из социальных сетей и целый год отлично прожила в полной виртуальной изоляции. Но прошло время: свободные минуты, ожидание где-нибудь в аэропорту или учреждениях, частые вопросы знакомых — читала ли я у такого-то на странице то-то и то-то... И руки потянулись восстановить аккаунт в одной из социальных сетей. Тогда-то я и подцепила этот опасный вирус FOMO. Полагала, что, искушенная уже «быстрым» общением, я не попадусь снова на крючок.
Стоит отметить, что общение в социальных сетях носит сейчас совершенно иной характер, чем это было 5–7 лет назад. Я редко использовала социальную сеть собственно для общения. Признаки FOMO у меня были налицо: теперь я начинала день с просмотра новостей, использовала любую свободную минуту, чтобы «глянуть, что там», оставить пару комментариев, отметиться на интересных событиях, куда приглашают многочисленные друзья (куда я, кажется, так ни разу и не сходила). Стало потребностью знать: что, где, когда, почем... Я подписалась на интересные страницы: сообщества психологов, философов, литераторов, публицистов, модниц, рукодельниц, докторов, актеров... Теперь я читала статьи «прямо с печки», я была в числе первых, кто оставлял комментарий под новыми эссе талантливых современников. Я прочитывала в день не меньше десяти полезнейших статей, девять из которых забывала тут же. Теперь я была в курсе всех самых ярких и интересных мероприятий не только в моем городе, но и по всему миру. Если я и не могу поехать на концерт моих любимых звезд в Париже, услужливая подписка тут же сообщит, кто из моих друзей собирается посетить данное мероприятие. Открытия, выставки, музеи, премьеры, концерты, клубы, презентации... Я узнавала об этом и замечала, как становлюсь все более тревожной, напряженной, зависимой от того, чтобы просматривать, «что же там», «кто же там», «как же там». Обороты набирались, снежный ком летел с горы: страницы групп и людей, на которые подписывалась я, стремительно множились, я втянулась в какой-то бешенный водоворот виртуальных событий, за которым едва поспевала. Теперь телефон стал буквально жизненной необходимостью: каждую свободную минуту я напрягала свои глаза и мозги, вычитывая интересности, копируя полезности, распространяя важности.
Тут-то и превратился мой FOMO во вполне реальный страх зависимости от этого «быть в курсе».
JOMO
Однажды я повстречала свою старую знакомую, коллегу, которая не так давно вернулась в Киев. Мы разговаривали с ней, а мой телефон в сумке то и дело подавал сигналы, сообщая об очередных комментариях, лайках, обновлениях, заставляя меня каждый раз машинально тянуться к сумке.
— Тебе звонят, ответишь? — спросила она.
— Это уведомления фейсбука приходят, — ответила я.
— А я удалилась из всех социальных сетей и очень этому рада.
Я стала выспрашивать у нее, как же она узнает о различных мероприятиях, новостях и прочих важностях.
— Никак, — ответила мне она. — Если у меня выдается свободный день или вечер, я тут же придумываю, чем бы хотела заняться, или вспоминаю, что мне давно пора сделать. Я сама решаю, куда хочу пойти, о чем почитать. Спрашиваю у знакомых, смотрю в интернете или просто отдаюсь на волю случая. Кажется, я еще ничего не пропустила, — сказала она, улыбаясь. — Хотя однажды все-таки пропустила. Была в селе у мамы и, приехав домой, обнаружила, что концерт моей любимой певицы прошел как раз вчера. Досадно было. Но зато теперь я самостоятельно отслеживаю ее гастрольные туры, проявляю активность, так сказать, — и она снова улыбнулась какой-то спокойной, безмятежной улыбкой.
Тут-то меня и осенило. Разве посетила я хоть раз ярмарку рукоделия? Или экологическую акцию, или курс ораторского мастерства, или музей современного искусства для детей? Что полезного вынесла я из тысячи прочтенных статей известных и неизвестных авторов? Тоннами гигабайт информации я засорила свой мозг и еще удивляюсь тому, что сон стал неважным, и тревога не покидает, и усталость повышенная... Я всегда в курсе всего и вся, но не представляю и не пытаюсь представить, как применить эти знания в реальности. Я читаю то, что мне услужливо предложено случайным поиском, перелистываю тысячи комментариев людей, чьих лиц никогда не увижу... Все это там, в виртуальном мире, но переживаю я совершенно реально: реально хочу пойти, реально огорчаюсь и радуюсь, реально негодую или восторгаюсь. Я реально жду события, на котором не побываю. Вот такая реально-нереальная жизнь. И главное, я всего лишь потребляю то, что некий искусственный интеллект подбрасывает мне, «зная» о моих предпочтениях по ранее прочтенным статьям.
Конечно, я не открыла Америку поняв, что со мной происходит. Оказывается, сотни тысяч людей по всему миру обеспокоены тем же, и потому как ответ FOMO появилась жизнь в стиле JOMO — joy of missing out, буквально — «радость не быть в курсе». По всему миру появляются люди, которые, испытав на себе эмоциональное выгорание, хроническую усталость, нарушения сна, повышенную тревожность, мнительность, твердо решили для себя, что не желают более бояться пропустить что-либо. Они теперь находят особенную радость в том, чтобы не быть в курсе, не знать о новинках, тенденциях, must-have и всем таком прочем. JOMO взяли себе за правило самостоятельно добывать интересующую их информацию, не подписываясь ни на какие рассылки. Более того, есть те, кто, устав от бесконечных «лайков» и комментариев, променял сотни тысяч «очень-важных-интересных-статей» на литературные кафе, где можно вместе с кофе взять любую приглянувшуюся книгу или журнал и прочесть его тут же за чашкой кофе вместо того, чтобы привычно вводить пароль для входа в сеть. В некоторых кафе появились таблички: «У нас нет wi-fi, потому что мы хотим, чтобы вы говорили друг с другом». Те, кто избрал для себя этот путь, не станут выкладывать свои фото в сеть, неважно, находятся ли они на море, в горах или в деревне у деда на сеновале; не станут, потому что предпочитают свободу от «лайков» и комментариев, которые неизбежно нахлынут тут же. JOMO предпочитают быть там, где им хочется, не объявляя об этом всему виртуальному миру.
Крайности опасны. Есть большой риск, что JOMO будет всего лишь другой стороной той же медали. Но когда слово «страх» сменяется словом «радость» — может ли в этом быть что-то дурное?
***
Я вовсе не призываю всех немедленно удалиться из социальных сетей. Скорее, делаю вывод для себя о том, что виртуальный мир таит много опасностей, поскольку не имеет никаких границ. Перед человеком стоит непростая задача — установить эти границы самостоятельно. Не зря ведь появляются специальные программы для телефонов и компьютеров, которые ограничивают количество посещений сайтов и время пребывания в сети.
Для меня неожиданной помощью стали строки из романа Бориса Пастернака «Доктор Живаго». Два приятеля обсуждают военные будни, отмечая, что «теперь фронт наводнен корреспондентами и журналистами». Главный герой размышляет о том, как журналист описывает вновь и вновь происходящее: «Однако почему он обижается на пушку? Какая странная претензия требовать от пушки разнообразия! Отчего вместо пушки лучше не удивится он самому себе, изо дня в день стреляющему перечислениями, запятыми и фразами, отчего не прекратит стрельбы журнальным человеколюбием, торопливым, как прыжки блохи? Как он не понимает, что это он, а не пушка, должен быть новым и не повторяться, что из блокнотного накапливания большого количества бессмыслицы никогда не может получиться смысла, что фактов нет, пока человек не внес в них чего-то своего, какой-то доли вольничающего человеческого гения, какой-то сказки».
Трудно добавить что-либо к этим точным и емким строкам. Спустя век после описанных в романе событий хочется вместе с классиком верить в то, что если в «лайк», комментарий или «репост» статьи или фотографии каждый сумеет вложить хотя бы частицу своего личного собственного смысла, то информации станет в тысячи раз меньше, и она станет иметь большую ценность. Тогда, возможно, «горшочек» станет снова волшебным, а «каша» — питательной.
Анна Лелик
По материалам: otrok-ua.ru
|
