 |
|
ГАЗЕТА "СПАС" |
|
| |
|
|
№1 (142) январь |
|
|
Крестный путь Ивана Шмелева
Пролог Продолжая тему знакомства с христианским наследием в мировой литературе, в нашей новой статье мы обратимся к замечательному русскому писателю Ивану Сергеевичу Шмелеву, у которого не только творчество, но вся его судьба являли собой пример обретения Христа, а затем и следования за Ним, превратившись в крестный путь длиною в жизнь, который, в свою очередь, можно поделить на две кардинально отличающиеся, но от этого не менее драматичные половины — жизнь в России и в эмиграции.
(Окончание. Начало в № 12 (141) декабрь 2015 г.)
Испытание русской смутой
 Выросший в православной семье, Иван Сергеевич Шмелев в пору своего студенчества «шатнулся от веры», увлекшись модными в среде интеллигенции либерально-демократическими идеями. Февральскую революцию приветствовал и в качестве корреспондента «Русских ведомостей» отправился в Сибирь на «поезде свободы» освобождать политических каторжан. Это путешествие очень многое изменило в мировоззрении писателя. Он увидел истинное лицо делателей революции, осознал губительность их идей. Позже в очерке «Убийство» (1924) Шмелев расскажет, как «сибирский поезд политических каторжан, подпольщиков и восторженных сумасшедших, шулеров слова и мысли, своекорыстных обиженных жизнью и затаивших злобу и просто радующихся легкой возможности перемен, поезд, выросший в апокалипсическое чудовище, обрушился на помутившуюся Россию». Писателю открылся смысл происходящего на Родине, он ясно увидел, что «революция есть антихристианство», как предрекал еще Ф.И. Тютчев.
В 1918 году Шмелев с женой и сыном едет в Крым. Здесь писателю было суждено прожить, наверное, самые страшные дни своей жизни. Единственный сын Шмелевых, Сергей, в 1915 году был призван на службу в Туркестан подпоручиком артиллерии. Вскоре сын заболел желтухой и после отравления газом в одном из боев Первой мировой с пораженными легкими был уволен с военной службы. Больным он возвратился в Крым к родителям и, признанный негодным к службе, работал в штабной канцелярии. За годы Гражданской войны власть в Крыму переходила из рук в руки шесть раз. В 1920 году, после разгрома армии Врангеля, большая часть ее офицеров оказалась на чужбине. Те же, кто поверил обещаниям красных и добровольно пришел для регистрации, были расстреляны. Среди них был и сын Ивана Шмелева Сергей. В январе 1921 года он был расстрелян в Феодосии без суда и следствия. Иван Сергеевич долго об этом не знал, искал сына, ходил по кабинетам чиновников, посылал запросы, в письмах молил о помощи народного комиссара образования Луначарского. Ответа на них, когда сын Сергей был еще жив, не последовало, хотя Луначарский велел «разобраться на месте». После долгих нечеловеческих испытаний единственный сын Шмелевых был расстрелян. Эта смерть потрясла Шмелевых, но не была их единственным испытанием: им предстояло пережить страшные месяцы красного террора и голода.
Обо всем перенесенном Шмелев расскажет в своем первом эмигрантском произведении — эпопее «Солнце мертвых» (1923). Эта книга сразу же вызвала массу откликов за границей: ее сравнивали и с Апокалипсисом, и с дантовским «Адом», ибо, по словам А.В. Амфитеатрова, «более страшной книги не написано на русском языке». Описывая картину гибели всего живого, Шмелев стремился к точности, документальности своего рассказа. В эпопее нет ничего выдуманного, весь этот ужас писатель испытал на себе. Перед читателем открывается трагедия, произошедшая в Крыму, когда в него пришли большевики, охарактеризованные самим писателем как «те, кто убивать хотят». Получив приказ из столицы «вымести Крым железной метлой», новые творцы жизни с жаром принялись за его выполнение: «И вот убивали, ночью. Днем… спали. Они спали, а другие, в подвалах, ждали. Юных, зрелых и старых, — с горячей кровью. Недавно бились они открыто. Родину защищали. Теперь, замученные, попали они в подвалы. Их засадили крепко, морили, чтобы отнять силы. Из подвалов их брали и убивали» (И.С.Шмелев «Солнце мертвых»).
Настоящая литература, как известно, повествует всегда не только и не столько о прошлом, сколько о будущем. Именно поэтому «Солнце мертвых» — это предостережение всему человечеству, всем нам с вами. Книга словно говорит: «Не заигрывайтесь лозунгами! Не становитесь частью толпы! Даже если она упорно твердит о грядущем счастье миллионов. Потому что жизнь одного ничуть не менее ценна, чем жизнь десятков и сотен людей. Потому что Господь пострадал за каждого…»
В книге очень много солнца. Оно присутствует почти на каждой странице! Для любителей статистики отметим: солнце упоминается в произведении более 100 раз. Это очень много для такой небольшой по объему книги. Но это солнце не дает жизни. Принося новый день, оно несет только муку и смерть.
Позже в творчестве Ивана Сергеевича снова засветит солнце жизни, солнце памяти — «солнце живых». Будут написаны «Богомолье» и «Лето Господне», так полюбившиеся в среде русских эмигрантов и любимые нынешней Россией. Эти произведения полны солнечного света, радости и любви. Любви к Родине и к людям, которые ее населяли. Будут и «Пути небесные», и очерки, романы, статьи. Но все же «Солнце мертвых» стоит особняком среди всего творческого наследия Ивана Сергеевича. Это произведение сегодня незаслуженно забыто. А ведь поколению, выросшему в относительном комфорте и покое, так важно знать о тех событиях вековой давности. Знать, чтобы суметь распознать зло еще на дальних подступах. Помнить, чтобы не повторить.
Позже Шмелев будет еще не раз возвращаться к крымской трагедии в своих рассказах, словно очерчивая и проясняя те грани драмы гражданской войны, которые он очертил в «Солнце мертвых». Некоторые из них, вошедшие в сборник «Про одну старуху», — о пореволюционной России, о скорбях и лишениях русского народа. Другие посвящены непосредственно крымской теме, в них писатель продолжает осмысление всего того, что случилось в России в целом и на полуострове в частности. Например, рассказ «Гунны» посвящен вступлению красных в Крым, и здесь автор проводит отчетливые параллели между «новыми творцами жизни» и дикими ордами гуннов. Такое сравнение большевиков с ордой было достаточно распространенным среди писателей-эмигрантов. В рассказе «Панорама» показана судьба семьи интеллигентов, вынужденных держать корову в кабинете, среди книг и рукописей. Герой рассказа «Туман», бывший правовед, отстаивает свое последнее право — «право раба». Все эти разбитые судьбы, дополняя друг друга, помогают увидеть трагедию, случившуюся с Россией, во всей полноте и, главное, позволяют вскрыть ее суть, понять смысл произошедшего.
 Тема революции и Гражданской войны из художественных произведений Шмелева переходит в его публицистику, которая довольно обширна: писатель никогда не оставался равнодушным ни к жизни русской эмиграции, ни к событиям, происходившим в Советском Союзе и в мире, откликаясь на них в статьях, воззваниях, обращениях. Как и художественное творчество, вся публицистика писателя проникнута чувством любви к России, болью за ее судьбу и верой в ее возрождение.
Важное значение в творческом наследии Шмелева имеет тема Белого движения. Это было вызвано не только памятью о сыне, но и неподдельным вниманием писателя к Белой идее, к судьбе Добровольческой армии.
Споры о Белом движении, не утихавшие в среде эмигрантов с первого дня изгнания, вспыхнули с новой силой после выхода в свет трактата замечательного русского философа И.А. Ильина «О сопротивлении злу силой». В этой дискуссии Шмелев старался осмыслить выступление Добровольческой армии с точки зрения православного миропонимания. В решении этого вопроса писатель однозначно становится на сторону Ильина, которого называл «совестью русской интеллигенции». Яснее всего выразил Шмелев свое отношение к Белому движению в статье «Душа России» (1927). Уже само название красноречиво говорит о позиции автора. Вся же статья в целом — поистине гимн Белым воинам, «спасшим честь России».
Однако Шмелев не просто воспевает Добровольческое движение, но и старается вскрыть его суть, осмыслить его значение в судьбе России. Писатель приходит к выводу, что годы Белой борьбы являются «проломом русской истории», а «за ним — уже Новая Россия, которая непременно будет. За ним — напряженнейшие искания подлинного национального бытия, национального обновления, собирания и оберегания того, что есть Россия, без чего она быть не может, что есть православная Великая Россия» (Шмелев И.С. Собр. соч. Т. 7 (доп.). С. 394.) В понимании Шмелева Белые воины являются носителями национальной идеи. Но они также являют собой «высокий и страшный пример национального Искупления», «являются потрясающим примером страданий неповинного поколения за ошибки и преступления отцов и дедов». Путь Добровольческой армии в целом Шмелев осмысливает как крестный путь, ведущий через смерть и поражение, через Голгофу и Искупительную Жертву к Воскресению.
В более поздних статьях — «Подвиг» (1936), посвященной годовщине Ледяного похода Добровольческой Армии, и «Сынам России» (1937) — Шмелев глубже проникает в суть Белой борьбы, подчеркивает ее не земной, а высший смысл: «Это борьба со Злом, принявшим личину большевизма». «Тут не рядовые события истории, а неизмеримое временем — трагедия борьбы Божеского и Дьявольского». И вновь указывает писатель на жертвенность Белого движения, на безропотное несение взятого на себя Креста: «Русскому Добровольчеству выпала честь Креста: первому выдержать удар зла, воплощенного в большевизме, положить почин в борьбе за Божественный образ в человеке».
Трагедия революции и Гражданской войны прошла через все эмигрантское творчество Шмелева. Писатель возвращался к давно пережитому, осмысливая его вновь, и вносил в свои произведения. Все страдания, выпавшие на долю Шмелева — потеря сына, жены, Родины, — позволили писателю увидеть ложность того пути, которым он шел раньше, приблизили его к Церкви и к пониманию души России, сделали его истинно христианским писателем.
 На чужбине
Иван Сергеевич Шмелев никогда не собирался уезжать из страны, он любил свою Родину и русский народ и еще в 1917 году так писал сыну: «Думаю, что много хорошего и даже чудесного сумеешь ты увидеть в русском человеке и полюбить его, видавшего так мало счастливой доли». Но личная трагедия круто изменила жизнь писателя. После всего пережитого в те страшные революционные годы Шмелев похудел и постарел до неузнаваемости. Из прямого, всегда живого и бодрого человека превратился в согнутого, седого старика. Его голос стал глухим и тихим. От созерцания на лице появились глубокие морщины, грустные серые глаза потухли и глубоко запали. «Я все потерял. Все. Я Бога потерял и какой я теперь писатель, если я потерял даже и Бога. С большой ли, с малой буквы — бог (Бог) — он нужен писателю, необходимо нужен. Мироощущение на той или иной религиозной основе — условие, без чего нет творчества».
Приехав в Москву из разоренного войной и террором Крыма, Шмелевы стали хлопотать о выезде из страны: «Мне нужно отойти подальше от России, чтобы увидеть ее все лицо, а не ямины, не оспины, не пятна, не царапины, не гримасы на ее прекрасном лице. Я верю, что лицо ее все же прекрасно. Я должен вспомнить его. Как влюбленный в отлучке вдруг вспоминает непонятно-прекрасное что-то, чего и не примечал в постоянном общении. Надо отойти». По приглашению Бунина в 1922 году Шмелевы выехали сначала в Берлин, затем в Париж. Началась жизнь «на семи ветрах, у семидесяти семи дорог». Так называется одна из статей Шмелева, посвященных вынужденному изгнанию из горячо любимой России.
Много сил и времени у Шмелева отнимали заботы о самых насущных нуждах: что есть, где жить. Из всех писателей-эмигрантов Шмелев жил беднее всех, не хватало денег на отопление, на новую одежду, отдых летом. Кроме того, у Шмелева была тяжелая язва желудка. Его бесплатно лечил русский доктор Сергей Михеич Серов, «человек редкой души, великолепный специалист». Писатель долго не мог решиться на операцию. Иван Сергеевич считал, что заступничество преп. Серафима Саровского помогло ему выздороветь, поскольку писатель увидел во сне свои рентгеновские снимки с надписью «Св. Серафим» и вскоре после этого видения было принято решение об отмене операции. Об этом чудесном исцелении Шмелев в благодарность святому впоследствии напишет свой одноименный рассказ.
 Шли годы, и при поддержке таких же заброшенных русской смутой на чужбину соотечественников со временем жизнь Шмелевых во Франции наладилась. В их дом пришел родственник, маленький мальчик, Ив Кутырин-Жантийом, ставший для Шмелевых вторым сыном, заменившим им погибшего Сергея. Юлия Кутырина, племянница жены писателя, была матерью мальчика, отцом — француз, католик, учитель русского языка Рене Андре Эдмон Жантийом. Родители развелись, ребенок остался с матерью и вскоре был крещен по православному обряду с именем Ивистион. Крестным отцом Ивушки, как его ласково называли, стал Иван Сергеевич Шмелев. Маленький полуфранцуз вошел в семью русского писателя: «Они восприняли меня как дар Божий. Я занял в их жизни место Сережи…»
Помимо маленького крестника, самым близким человеком для Шмелева всегда оставалась его жена Ольга Александровна Шмелева. Она была ангелом-хранителем писателя, беззаветно заботилась о нем. Ольга Александровна никогда не жаловалась. Ее доброта и самоотверженность были известны всем. Супруга Шмелева была не только прекрасной хозяйкой, но и первой слушательницей и советчицей мужа. Он читал вслух только что написанные страницы, представляя их жене для критики. Он доверял ее вкусу и прислушивался к замечаниям. Без супруги, которая оберегала его, создавала ему «тишину и уклад», «то, чего уже нет в России», не было бы «Богомолья», «Лета Господня» и всех других произведений Шмелева. Шмелев, постоянно окруженный ее заботой, даже и не подозревал, на какие жертвы шла его жена, он понял это только после ее смерти. Ольга Александровна Шмелева скончалась внезапно, от сердечного приступа, в 1936 году.
Дружба двух Иванов
Всю свою эмигрантскую жизнь Шмелев активно публиковался в журнале «Русский колокол», издаваемом Иваном Ильиным. Это был один из немногих журналов в русской эмиграции с патриотическим и православным уклоном.
Поддержка и помощь Ильина, действительно, были очень значительны для Шмелева. Он не просто писал ему ободряющие письма и пропагандировал в своих статьях и выступлениях произведения Шмелева. Ильин взял на себя самый тяжелый труд — поиск издателей, переписку с ними, обсуждение возможных условий. Когда в 1936 году Шмелевы собирались на отдых в Латвию (поездка не состоялась из-за внезапной болезни и смерти Ольги Александровны), Ильин занимался практически всеми организационными вопросами, договаривался о серии вечеров, которые Шмелев должен был дать проездом в Берлине. Забота его простиралась до того, что он оговаривал диетическое меню для Шмелева в том пансионате, где писатель собирался остановиться! Позже, уже в России выйдет книга переписки двух великих русских людей, которая получит название «Письма двух Иванов».
«Солнце живых»
Говоря о литературном наследии Шмелева, нельзя обойти стороной два знаковых его произведения, сюжетно переплетенных друг с другом, и выступающих в качестве неких духовных противопоставлений «Солнцу мертвых». Речь пойдет о повестях «Богомолье» и «Лето Господне», — автобиографических зарисовках Ивана Сергеевича о своем детстве и жизни дореволюционной России. Пожалуй, это одни из самых светлых книг писателя, написанных им в эмиграции. Вслед за юным героем повествования, мальчиком Ваней Шмелевым, и его мудрым дядькой Горкиным мы проходим весь годовой круг жизни и веры русского православного человека второй половины XIX века и совершаем пешее паломничество в Троице-Сергиеву лавру. Именно эта светлая, укорененная в православном миросозерцании и быту жизнь русского человека до революции и выступает в качестве духовного антагонизма безбожному разгулу большевистских орд «Солнца мертвых». Наверное, поэтому, многими литераторами эти два произведения составили сборник с противоположным названием — «Солнце живых».
 Последнее завещание писателя
Перед своей кончиной, 24 июня 1950 года, Шмелев переехал в обитель Покрова Пресвятой Богородицы в 140 километрах от Парижа. В тот же день сердечный приступ оборвал его жизнь. Монахиня матушка Феодосия, присутствовавшая при кончине Ивана Сергеевича, писала: «…человек приехал умереть у ног Царицы Небесной под ее покровом».
Почти все русские эмигранты до конца своей жизни не могли смириться с тем, что они уехали из России навсегда. Они верили, что обязательно вернутся на родину. «Да, я сам хочу умереть в Москве и быть похороненным на Донском кладбище, имейте в виду. На Донском! В моей округе. То есть если я умру, а Вы будете живы и моих никого не будет в живых, продайте мои штаны, мои книжки, а вывезите меня в Москву», — писал Иван Сергеевич.
Мечта православного писателя, коренного москвича Ивана Шмелева осуществилась в наши дни. В России вышло полное собрание его сочинений. В апреле 2000 года внучатый племянник Шмелева Ив Жантийом-Кутырин передал Российскому фонду культуры архив Ивана Сергеевича Шмелева. Памятник-бюст православного писателя Шмелева торжественно был открыт 29 мая 2000 года в старом столичном районе Замоскворечья, где прошло его детство. А в мае 2001 года по благословению Святейшего Патриарха прах Шмелева и его жены был перенесен в Россию, в некрополь Донского монастыря в Москве, где сохранилось семейное захоронение Шмелевых.
Так спустя более полвека со дня своей смерти коренной москвич и подлинно русский человек Иван Сергеевич Шмелев вернулся из эмиграции. Так было исполнено его завещание. Но, наверное, это долгожданное возвращение на Родину великого русского писателя станет окончательным лишь тогда, когда его творчество по-настоящему сможет стать близким всем нам — сынам и дочерям современной России, ведь именно к нам было обращено его выстраданное жизнью и верой слово. Давайте же все вместе обратимся к наследию Ивана Шмелева и тем самым почтим его светлую память.
Денис Михалев
|
