 |
|
ГАЗЕТА "СПАС" |
|
| |
|
|
№7 (148) июль |
|
|
Дорогами Средиземья, или знакомство с профессором Толкиеном
«Так называемый христианский роман совсем не обязательно повествует о христианском мире: это просто-напросто такое произведение, в котором мир нам открывается в свете христианских истин…» (Из письма Фланнери О'Коннор Джону Р.Р. Толкиену)
 Профессор филологии Оксфордского университета Джон Рональд Руэл Толкиен — всемирно известный английский писатель и автор знаменитых сказочных произведений «Хоббит» и «Властелин Колец». Несмотря на известность его литературных трудов, мало кто знает о нем как о человеке глубокой веры, тем более о том, что все книги, вышедшие из-под его пера, являются не чем иным, как христианской проповедью.
Толкиен — христианин
Предваряя наше небольшое исследование творчества Джона Р.Р. Толкиена, стоит немного, но в то же время весомо сказать о том, каким писатель был христианином. И сразу же скажем, что на протяжении всей его жизни особое место в ней, несомненно, занимала вера. Один из друзей писателя пишет об этом следующее: «Вера Толкина была одной из ключевых и самых мощных составляющих его личности». Майкл Толкиен, сын писателя, свидетельствует, что христианство «пронизывало все [его] мышление, его верования и все остальное». Клайд Килби, автор книги «Толкиен и Сильмариллион», поддерживавший с ним дружбу, свидетельствует: «Я не помню ни одного своего визита к Толкиену домой, во время которого разговор в определенный момент не обращался бы естественным образом к обсуждению религии, а точнее христианства. Толкиен обычно говорил о Христе как о "Господе нашем", и очень огорчался, когда другие обращались к Нему так, как если бы он был "господином мэром"».
По мнению некоторых исследователей Толкиена, преданность писателя христианству отчасти объясняется его чувствами к матери, от которой он эту веру получил. Но думается, что это мнение не совсем точно. Быть может, на первых порах религиозные чувства Толкиена и вдохновлялись примером матери (которая первой показала ему пример сознательной, живой и жертвенной веры). Но, читая письма Толкиена, понимаешь, что его понимание христианского мировоззрения, глубина его веры никак не может объясняться лишь сентиментальными чувствами. Вера в нем пронизывала все, и все он оценивал в свете веры — семейную жизнь, политику, научную работу, литературу. Это вовсе не значит, что Толкиен нудно повторял в отношении всего простые христианские истины, — скорее можно говорить о том, что его вера всегда была глубинным критерием оценки всего, непрестанно освещая собой все его мировоззрение. Вполне в христианском духе он был склонен не к тому, чтобы свести весь мир к религии, но к тому, чтобы осветить верой весь свой мир. Читая письма Толкиена, постепенно понимаешь, что основополагающие истины веры становились для него основополагающими фактами его собственной жизни и его мировоззрения. Его замечания и размышления иной раз обладают богословской глубиной, поразительной для человека, не являвшегося «профессиональным» богословом — и не претендовавшего на это звание. Тем не менее не только письма профессора, но в первую очередь его литературное наследие являются главным свидетельством глубины его веры, которую он стремился передать своему читателю.
Христианский проповедник эпохи постмодерна
 Итак, при разговоре о Толкиене как о писателе, конечно, возникает резонный вопрос: а что такого уникального для христианской (да и не только христианской) литературы содержится в его книгах? А дело тут в том, что он в своих фантастических произведениях не использовал какую-то уже готовую идейную основу, а создал целый вымышленный волшебный мир со своей собственной историей и мифом, названный им Средиземье. Наверное, тут можно спросить: зачем он, будучи глубоко верующим человеком, это делал? Неужели ему не хватило бы того, что вполне удовлетворяло Честертона или его друга, другого христианского писателя Клайва Льюиса? Ведь помимо художественных произведений они писали и сугубо богословские работы?
Вероятно, профессор Толкиен в своем творчестве пошел немного другим путем. Ведь, несмотря на то, что его произведения не обладают столь ярко выраженными христианскими образами, как, скажем «Хроники Нарнии» Льюиса, они, тем не менее, достаточно глубоки и поучительны в духовном плане. Тут, конечно, можно спросить о том, а зачем вообще говорить прикровенно об Истине, тем более что, несмотря на общее охладевание к вере, английское общество середины XX века все же было хорошо знакомо с христианством? Но ведь и сам Спаситель говорил притчами. А книга Апокалипсис сама по себе представляет собой своего рода «прикровение в Откровении». Да, христианская литература до Толкиена имела большую и богатую историю, но еще никто из авторов не прибегал к изложению богословских истин под видом целого созданного фантазией писателя мира (тут, конечно, речь не идет об упомянутом ранее Клайве Льюисе и его мире Нарнии).
Но таковы были обстоятельства времени начала прошлого века. Слишком велик был разлом человеческого духа, вызванный ужасом Первой мировой войны, обнаживший себя в крушении всех привычных норм жизни, прервавший их, как считалось, правильное и поступательное развитие. Христианское осмысление происходящего уже не могло повторять прежние устойчивые формы. Многие богословы и христианские писатели того времени пытались искать новые, понятные для того, уже зараженного постмодернистскими заблуждениями, мира, образы, которые могли бы раскрыть библейскую Истину. Будучи убежденным христианином, не остался в стороне и Толкиен. Итак, отправимся в волшебный мир Средиземья…
«Хоббит: туда и обратно»
Как-то, проверяя работы своих студентов, профессор Толкиен позволил себе отвлечься и в задумчивости написать: «В норе под землей жил хоббит». И при этом задумался: а что бы значило это слово?
Оказалось, что ростом хоббиты — от двух до четырех футов. Кроме того, этот «веселый народец» одевается в яркие цвета, а обуви почти не носит, потому что «ступни их с загрубевшими кожаными подошвами покрыты густой курчавой шерсткой». Механизмов сложнее водяной мельницы хоббиты не признают, хотя есть у них и часы, и зонтики, и фейерверки. Словом, это оседлый, чуждый авантюрам народ фермеров — добродушный шарж на английских селян, с жизнью которых Толкиен познакомился в детстве.
 Запись Толкиена стала чем-то большим, чем просто запечатленной на бумаге случайной мыслью. И уже к 1930 году писатель работал над своей повестью для детей — это и был «Хоббит». Благодаря этой книге (а свет она увидела семь лет спустя) Толкиен сделался популярным.
В основе повествования сказки лежит история о хоббите Бильбо Бэггинсе. В один прекрасный день (Бильбо к тому времени было около пятидесяти лет, и для хоббита он был достаточно молод) перед его круглой зеленой дверцей появляется волшебник Гэндальф и устраивает так, что хоббит отправляется с гномом Торином Дубощитом и его спутниками в поход — отвоевывать утраченное сокровище у дракона по имени Смауг. Начало комическое, однако мало-помалу повествование приобретает все большую серьезность, по мере того как Бильбо, к вящему своему удивлению, оказывается храбрецом, спасает гномов от бесчисленных опасностей и в итоге если не побеждает дракона, то, по крайней мере, очень помогает своим спутникам, а под конец даже становится мудрым дипломатом. В ходе Битвы Пяти Воинств (в ней сражаются орки, гоблины, волки, люди, эльфы и гномы) Бильбо неожиданно для себя становится вовлечен в великую историю Средиземья.
Сделаем небольшое отступление и скажем, что главное стилистическое новшество, которое возникло в этой книге и впоследствии легло в основу «Властелина Колец», отражает ключевое противоречие в творческом воображении Толкиена. С одной стороны, он писал эту книгу для своих детей. С другой стороны, мифология, которой увлекся писатель, подталкивала повествование совсем к другому жанру: архаичному, поэтическому, эпическому, возвышенному. Вышло то, что Клайв Льюис описывает как перепад стиля, благодаря которому читатель, сам того не замечая, переносится из повседневности, с которой отождествляет себя читатель, в мир мифологии и рыцарского романа — туда и обратно. Этот-то стиль и позволил Толкиену доносить глубокие духовные реалии до своего читателя.
Смена тона, от тривиальной комедии до высокого эпоса, отражена в голосе рассказчика, который вначале сообщает нам: «У него мелькнула страшная мысль, что может не хватить кексов, и тогда хозяину (а Бильбо неукоснительно соблюдал законы гостеприимства) придется уступить свои», — но ближе к финалу, уже после гибели дракона, говорит: «Многие из тех, кто не погибли в пожаре, слегли в ту ночь от холода, сырости и горя и впоследствии умерли; и было много болезней и великий голод».
По ходу повествования нам становится известно, что под Туманными горами Бильбо нашел волшебное кольцо, которым до того обладало уродливое существо — Горлум. Это кольцо оказалось волшебным, одним из свойств которого была способность делать владельца невидимым. Именно эта находка переворачивает жизнь не только самого Бильбо, но и всего мира Средиземья…
Надо сказать, что сказка, вроде бы незамысловатая на первый взгляд, содержит в себе много смысловых пространств. Так, в «Хоббите» впервые появляется ведущая тема отречения, жертвы, что для Толкиена представляется одной из величайших добродетелей, одной из высших форм героизма, тема, которая будет более детально развита во «Властелине Колец». В свою очередь, сам Бильбо Бэггинс из Шира является свидетельством того, как мы можем стать героями, даже если мы не большие и сильные, даже если мы не принадлежим к элите. Но момент истины для каждого может настать тогда, когда мы вынуждены будем решать проблемы, от которых зависит судьба другого. В свою очередь, история Горлума и его уродства является наглядным пособием по тому, как грех искажает нашу природу, превращая нас из образа Божиего в нечто ужасное как внутри, так и снаружи.
«Властелин Колец»
Трилогия «Властелин Колец» является идейным продолжением сказки «Хоббит». В книге описывается один из эпизодов истории мира Средиземья. Случайная находка кольца всевластья, сделанная хоббитом Бильбо, приводит к куда более грандиозным последствиям, нежели гнев его предыдущего владельца — уродливого Горлума. Дело в том, что темный властитель Саурон стремится подчинить себе весь мир, повергнув его в хаос и насилие, уничтожив все доброе и прекрасное. Он начинает войну, но для решающей победы ему необходимо овладеть волшебным кольцом, в которое искусственно вложено зло, жажда власти и хищничество и которое случайно оказывается у маленького хоббита. Совет мудрых обитателей Средиземья приходит к выводу, что нахождение этого опасного артефакта в руках представителя такого лишенного всякого властолюбия народа, как хоббиты, является фактом Промысла. И поэтому на племянника Бильбо (который к тому времени уже состарился), хоббита Фродо, помимо его воли возлагается важная миссия по уничтожению опасной для всего мира находки. Для этого ему и его друзьям предстоит отправиться в опасное путешествие в самое логово Саурона — страшную страну Мордор, где им необходимо будет уничтожить кольцо в жерле вулкана. И, тут, несомненно, напрашиваются параллели с христианской мыслью о том, что «…сила Моя совершается в немощи» (2 Кор 12:9), которая лейтмотивом пройдет через всю книгу.
 Отвлекаясь от повествования, замечу, что «Властелин Колец» оказался значительным культурным явлением второй половины ХХ века, исключительным и по своим художественным качествам, и по своему воздействию на умы молодежи вот уже не одного поколения. Не остался он без внимания и со стороны православных читателей.
Если говорить о христианской смысловой нагрузке этого произведения, то прежде всего скажем, что христианской является сама главная мысль книги. Например, кольцо всевластья есть образ зла, или греха. И победить зло можно, лишь лично отказавшись от него. Кроме того, красной нитью через все произведение проходит мысль, что зло никогда нельзя использовать во благо. Использовав его, ты подпадаешь под его власть и только умножаешь общее количество зла в мире. На христианский характер произведения указывает и следующее рассуждение в письме Толкиена к своему другу Роберту Марри (декабрь 1953 года): «Разумеется, "Властелин Колец" в основе своей произведение религиозное и католическое; поначалу так сложилось неосознанно, а вот переработка была уже вполне сознательной. Поэтому я или не вкладывал, или решительно устранял из вымышленного мира практически все ссылки на "религию", на культы и обряды. Ведь религиозный элемент вобрали в себя сюжет и символика».
Вообще замечу, что сказка Толкиена, в сравнении с последующими произведениями других авторов жанра фэнтези, сильно от них отличается, как по содержательной части, так и по идейному замыслу. Продолжатели дела профессора скорее стали склоняться к языческим мотивам, нежели к христианским. И тут Толкиен и его сказочный мир являются уникальными в своем роде явлениями в литературе.
А если мы проследим за дальнейшим сюжетом книги, то увидим, что христианским является не только идея, но и развитие повествования. Ведь главный герой книги, хоббит Фродо, так и не смог отказаться от желания обладать, противостоять власти кольца, а в нем и самому сокрытому внутри злу. Так и человек не в силах сам отказаться от греха. Далее мы видим, что и добро побеждает вроде бы как из-за удачного случая. Хотя мы знаем, что для христиан (для которых, собственно, Толкиен и писал свои книги) очевидно, что случая нет, а есть Божественный Промысел. В самой книге об этом сказано устами волшебника Гэндальфа следующее: «Так было уготовано ему…» Но уготовано кем?
Отвечая на этот вопрос, мы должны вернуться к самым первым строкам книги — к ее заглавию. Кто такой Властелин Колец? Кому посвящено все произведение? Очевидно, что это ни Фродо, ни даже воплощение зла — Саурон, потому что никто из них никогда не обладал всеми волшебными кольцами. И при дальнейшем размышлении ответ остается только один: Властелином или, точнее, Господом (Lord) Колец является Тот, Кто обладал ими всегда, поскольку Он обладает всем, Сам будучи ничем не обладаем.
Следующий глубоко христианский момент в книге — это отношение к врагу. Ненавидимые всеми орки — это изуродованные злом эльфы, некогда прекраснейшие из существ в мире Толкиена. Сеющие ужас существа назгулы в прошлом были лучшими представителями человеческого рода, великими королями, оказавшимися достойными стать носителями волшебных колец, но не устоявшими перед соблазном зла и подпавшими под власть правителя тьмы. Падший волшебник Саруман Белый был одним из Мудрейших... Толкиен учит воспринимать врага сквозь призму его личной трагедии и через это подводит к единственно возможному отношению к врагу: состраданию. Несколько раз в трилогии подчеркивается та мысль, что конечная победа добра стала возможной благодаря акту милосердия, который совершил хоббит Фродо по отношению к своему врагу.
Но Толкиен не ограничивается указанием на то, что злодей имеет предысторию падения. Он раскрывает этот вопрос по-христиански широко. Автор говорит, что враг может покаяться и измениться. Самый яркий тому пример в книге — это последний разговор с Саруманом, когда Фродо, останавливая друга от убийства падшего волшебника, говорит: «Нет, Сэм! Все равно убивать его не надо. И уж тем более нельзя убивать, когда он в черной злобе. Ведь он был когда-то велик, он из тех, на кого мы не смеем поднимать руку. Теперь он падший, однако ж не нам судить его: как знать, может, он еще возвеличится...»
И великая заслуга Толкиена состоит в том, что он в своей книге разъяснил на понятном для современного человека художественном языке одну из самых трудных для понимания заповедей Христа: заповедь о любви к врагам. И не просто объяснил, но и раскрыл ее величие и мудрость.
Еще заметим одну и, пожалуй, самую важную деталь книги. В ней очень много описаний битв, достойных лучших образцов героического эпоса. На первый взгляд, из-за подробностей их описания даже может показаться, что судьба мира решается именно на полях сражений Средиземья. Но для христианина Толкиена это не так. Самая главная битва — это битва Фродо с самим собой, с тяжестью той ноши, которую он несет в лице своей жизненно важной для всех миссии. Здесь несколько духовных параллелей: одна — о несении своего Креста, другая — о приоритете духовной брани над какой бы то ни было другой, в том числе и на ратном поле (точь-в-точь как у Достоевского сказано о поле битвы, находящейся в сердцах людей).
«Сильмариллион»
 Чтобы понять всю глубинную суть мира Средиземья и того религиозно-философского посыла, который в нем заключен, несомненно, стоит прочесть третью, малоизвестную, но, думаю, самую важную книгу Толкиена — художественно-фантастический эпос «Сильмариллион». Эта книга одновременно и предыстория, и сердцевина творческого замысла писателя. Не зная Священного Писания, сложно что-то в ней разобрать. Первые страницы «Сильмариллиона» отсылают нас, ни много ни мало, к книге Бытия и истории сотворения мира.
Так, в «Сильмариллионе» есть абсолютно трансцендентный миру Творец — Илуватар, создавший мир с помощью музыки. Музыка не есть просто некое звучание, она творчески наполнена и актуальна, так же как и актуален Бог-Слово. И история или творческий замысел, который скрыт в этой музыке, имеет свою перспективу разворачивания во времени. Эту творческую музыку в конце всех времен и эпох, по замыслу Илуватара, исполнят все сотворенные им существа, которые никакой не многобожный пантеон, но «ангельские силы», «сослужители в творении» и его духовные дети: «Музыку, превосходящую ее, хоры Айнур и Детей Илуватара исполнят пред Илуватаром после срока всех дней. Тогда темы Илуватара будут воспроизведены так, как они суть, и обретут Бытие в самом произнесении своем, ибо все познают в полноте замысел Илуватара об их участи».
Да, вслед за прекрасно исполненной музыкой будет и падение величайшего из творений по имени Мелькор, сопряженное с горделивым отказом от сотворчества и попыткой начать творение по собственному произволу.
Мелькор, в образе которого читается диавол, своим отпадением запускает процесс дальнейшего искажения замысла Творца. Так, самочинное, автономное от Илуватара «творение» обернется бесконечной чередой подделок, будь то драконы, орки или боевые волки. Падение случится и с прекрасными эльфами, которым даровано «бессмертие». Наконец, падут и люди, пожелавшие искать бесконечной жизни в этом мире, тогда как фактическая их задача лежала в богопознании.
Повторюсь, «Сильмариллион» Толкиена может показаться достаточно сложным для современного читателя, далекого от христианской культуры. По сути дела его книга является не чем иным, как шифром, который приходится долго и упорно разгадывать, открывая все новые и новые горизонты библейских смыслов. Но в этом нет ничего нового и удивительного. Если мы взглянем на катакомбы древних христиан, мы не увидим в них привычных иконографических образов. Скорее это будут образы античной мифологии, такие как легендарный Орфей, сошедший в ад, или пеликан, кормящий собственной кровью своих птенцов. Но за этими, казалось бы, языческими символами скрыт совсем иной — христианский — смысл. Так же и с творчеством Толкиена. Под оболочкой героического сказочного эпоса сокрыта Тайна, лежащая в основе нашего мира и спасения, имя которой — Христос.
Эпилог
Вот и подошло к завершению наше скромное исследование творчества и мироощущения Джона Р.Р. Толкиена. И хотя оно не может — и ни при каких условиях не могло бы — претендовать на полноту, нам все же удалось увидеть на его страницах немало важных и глубоких тем. Быть может, кто-то, прочитав эту статью, сможет по-иному взглянуть на сказочные истории, рассказанные Толкиеном.
И напоследок мне хочется сказать еще несколько заключительных слов.
Книги Толкиена, несомненно, наделены глубоким духовным содержанием. Некоторые стороны этого содержания мы и попытались раскрыть. Нет никакого сомнения в том, что книги английского писателя — часть наследия западной христианской культуры в лучших ее проявлениях. Я, однако, убежден, что те ценности (или, по крайней мере, большая их часть), которые вошли, органически вросли в толкиеновские книги, — это ценности общехристианские, универсальные. Творчество Толкиена преодолевает привычные границы христианской литературы. Может быть, не случайно, что его книги обрели такую популярность в России. Его история не воспринимается как чуждая и далекая, а это косвенно указывает на существование потребности в тех ценностях, которые она воплощает и в тяге к ним. То, что мы подчас привыкли не замечать и не ценить в таком привычном и будничном для нас мире.
Денис Михалев
|
