 |
|
ГАЗЕТА "СПАС" |
|
| |
|
|
№9 (150) сентябрь |
|
|
Митрополит Антоний (Блум) «НАУЧИТЕСЬ БЫТЬ»
Духовные вопросы пожилого возраста
 Другой трудный момент в старении — это то, что многое становится недоступным. В особенности нелегко осознавать, что перестаешь влиять на события. Но есть две разных состояния — пассивность и созерцательность. Чаще всего пожилой человек со страхом готовится к тому, что, как только он перестанет влиять на события, ему придется жить пассивно и принимать удары судьбы. Вместо этого он мог бы научиться созерцательности, т.е. способности спокойно вглядываться в события не спеша, со всем жизненным опытом, со всем бесстрастием (которое дается, если не бросаешься действовать сломя голову) и только после этого произносить слово, которое зазвучит из глубины покоя или, если хотите, из глубины внутреннего молчания и которое будет словом истины, потому что выразит то, что находится в сердцевине молчания, за пределами слов.
Но есть вещи, на которые человек не способен независимо от возраста, ведь не только старики не справляются с тем или другим делом. Поэтому каждому пожилому или стареющему человеку нужно сесть и поразмыслить: «На что я способен?» — не в смысле кипучей деятельности, потому что, как правило, она представляет собой весьма печальное зрелище, а в смысле пределов моих способностей, моего физического состояния, моего зрения, слуха, понимания. Порой пожилому человеку можно помочь открыть в себе нечто очень важное: кем он является, даже если он не способен делать то, с чем он или она отлично справлялись в прошлом.
Я вам приведу пример. Моя бабушка умерла, когда ей было девяносто пять лет. Задолго до девяносто пяти, ей уже было не сорок и не пятьдесят, и она не могла делать то, что ей замечательно удавалась, когда она была моложе. Однажды она настояла на том, чтобы помыть посуду после обеда. Было слышно, как она мыла, но под конец раздался ужасный грохот. Она вошла в мою комнату и сказала: «Я разбила всю посуду. Я ее чисто вымыла, а потом столкнула локтем на пол, и от нее ничего не осталось. Почему Бог позволяет мне жить, когда я уже ни на что не гожусь, даже мыть посуду?» Я ей говорю: «Могу назвать две причины». Она навострила уши, потому что две — это много. «Во-первых, на небесах полно старушек. Думаешь, Бог может Себе позволить заполучить еще одну?» Она обиделась и сказала: «Ты все шутишь, а я говорю серьезно». Я сказал: «Да, но есть и вторая причина. Есть нечто, чего с момента сотворения мира до Страшного Суда и после ни одна Божия тварь, за исключением тебя, не сумела сделать». Она посмотрела на меня с интересом и спросила: «Что это?» Я ответил: «С сотворения мира и до того момента, как перед нами распахнется вечность, никто, кроме тебя, не сумел быть моей бабушкой».
«Быть моей бабушкой» не означает просто произвести мою маму, чтобы мама, в конечном итоге произвела меня. Быть бабушкой включает в себя всю полноту ситуации, всю полноту отношений. И, знаете, для нее это прозвучало убедительно. Поэтому, если приходится иметь дело с пожилыми людьми, которые считают себя бесполезными, можно сказать: «Нет, есть одна вещь, которую ты можешь делать, как никто другой. Ты — моя мать, моя бабушка, мой друг, ты то-то или то-то», чтобы человек понял: в этом его абсолютная и неизменная, несомненная, вечная ценность, и вы увидите, какой заряд надежды и радости это может дать человеку.
Есть еще один момент, который относится к настоящему: с возрастом мы все больше начинаем зависеть от других людей из-за того, что слабеет зрение, отказывает память, оставляют силы, или из-за того, что серьезно заболеваем. И зачастую пожилые люди говорят: «Почему я никак не умру? Я не хочу быть обузой для окружающих».
И такие слова никогда нельзя оставлять без ответа, потому что это ситуация безнадежности. Если ты уверен, что ты — обуза, для тебя ничего не остается, как покончить с собой или постараться приблизить свою кончину. Но ты никогда не будешь обузой, если — и существует два «если». Первое: если окружающие любят тебя, тогда ты для них не обуза. Ухаживать ласково, заботливо, вдумчиво за тем, кого люди любили всю свою жизнь, — радость и привилегия, и, на самом деле, плата (хотя само по себе слово уродливо), плата за все то, что ты для них сделал. Мать годами заботилась о детях, и теперь их привилегия, и я настаиваю, для детей это — привилегия, заботиться о матери. Но не безусловно. И здесь — второе «если».
|
