 |
|
ГАЗЕТА "СПАС" |
|
| |
|
|
№2 (179) февраль |
|
|
«Мы свидетельствуем, а не пытаемся победить»
Почему спорящие о Церкви спорят на разных языках, в чем причина разделений, почему человек загорается Христом и есть ли сегодня «тяжелые времена», размышляет священник Сергий Круглов.
(Окончание. Начало в № 1 (78) января 2019 г.)
 Печально, очень печально, что происходят расколы, но я повторю еще раз: они совсем не такая уж неожиданность, расколы в Церкви, увы, происходили всегда, потому что грех, кипение страстей и невзрослость ума и сердца присущи всем вообще людям в падшем, болящем мире. Но все еще впереди, потерпите немного. Потерпите, уклонитесь от зла. «Уклоняйся от зла и делай добро» (Пс 33:15). Смотрите, ведь не сказано: убейте зло (тем более «злых»), а именно: уклонитесь от него, не вступайте с ним в общение, лучше пойдите и сотворите благо какое-нибудь.
Пусть те, кто в своих политических целях творит в Церкви раздоры, делают, что хотят, плоды их дел к ним и вернутся, а мы не будем ни обсуждать, ни осуждать, мы просто не будем туда лезть. Закрывать глаза на грех тоже не будем, делать вид, что греха нет — просто будем учиться у творящих грех самим не делать как они, не плодить раздор, а стараться в своей собственной жизни следовать завету Христа: «Итак, если ты принесешь дар твой к жертвеннику и там вспомнишь, что брат твой имеет что-нибудь против тебя, оставь там дар твой пред жертвенником, и пойди прежде примирись с братом твоим, и тогда приди и принеси дар твой» (Мф 5:23).
Повторю еще раз: не требовать и сложа руки ожидать от иерархов и политиков, чтоб они прекратили раскол, но в своей собственной жизни поступать по-евангельски. Иного пути, кроме как через себя самого, чтобы противостоять злу, не было и нет.
Приходят в храм и не знают друг друга
— Сейчас много говорится о возрождении общинной жизни. Почему это важно?
— Как «почему»? Потому что община — это основа Церкви, это, собственно, и есть Церковь. Христос и люди в отношениях любви. Не «все вообще люди», а вот эти, конкретные, живые.
Церковь как собрание людей и Христа среди них первична в Церкви по отношению ко всему остальному. Самая святая вещь Церкви — Евангелие, таинства, каноны, обряд, храм и его святыни — ничто без Церкви. Что такое, скажем, Причастие? «Сие творите в Мое воспоминание» (Лк 23:19). Это не просто Тело Христово, данное вообще «всему миру».
Таинство Причастия прежде всего знак собрания, знак экклесии, которая собирает всех вместе. За столом Тайной Вечери сидят те, кого Христос выбрал, двенадцать самых близких Ему людей. Нет, ученики не отгородились от мира, они пошли в мир, Он Сам их туда отправил, из этих людей, из маленького дружества, как из зерна, выросла Вселенская Церковь, но именно отношения внутри общины, отношения любви, Сам Христос обозначил как важнейшие.
Если нет собрания и экклесии, какой смысл в Причастии? Кому именно протягивает Господь Тело и Кровь Свои и — для чего? Кто именно их принимает, кто — евхаристически благодарит и что потом делает с этими Дарами, выйдя из храма? На этот вопрос каждый христианин тоже должен искать для себя внятный ответ. Скажете, что это азы, прописные вещи, которые-де и так всем православным понятны? Жизнь показывает, увы, что вовсе нет…
И живых примеров таких церковных общин множество, как в Москве, так и по всей России, если всех перечислять — нашей беседы не хватит. Те, кому свет застят «храмы-вокзалы» с потоком приходящих-уходящих захожан и неприглядные нравы, которые в таковых царят, пусть приложат труд и поищут настоящую общину.
— В некоторых спальных районах крупных городов люди могут регулярно приходить на богослужения, но не знать друг друга…
— Приход, в котором люди друг друга не знают, потому что никто никому не нужен и неинтересен, в котором каждый приходит сам по себе со своей «священнонуждой», — удручающее явление…
Думаю, что рано или поздно эта ситуация изменится. Например, как, к сожалению, бывает, от противного… Скажем, когда жизнь прижмет, почему-либо перестанут строить огромное количество храмов, когда мы начнем снова, как в советское время, лишаться храмов, тогда люди обратят внимание на людей, друг на друга: кто мы? С кем я рядом? С кем я стою перед Чашей? Зачем мы сюда собрались? Тогда будет не столь важно, какой архитектуры храм и как он выглядит, и тогда люди, может быть, вспомнят, что христианство — все-таки не храмовая религия, а человеческая.
Отчего человек загорается Христом
— Живет себе человек, каждое воскресенье ходит в храм, как-то в общину не попал, живет себе мирно, детей растит, на работу ходит. И всё. Нищих не кормит, больных лечит исключительно своих, когда свои болеют. Получается, у него по Евангелию нет шансов уже ни на что?
— Шансы всегда и у каждого есть. Другое дело, что одному человеку бывает в своей жизни легче эти шансы реализовать, другому труднее, люди ведь разные. Кроме того, известно, что каждый последующий подвиг легче совершать, когда есть предыдущий. Поэтому, чем раньше человек станет тренироваться в христианском образе жизни, чем раньше он за это сознательно возьмется, тем ему легче будет и дальше.
Заповеди Христовы, которые Господь дал для исполнения, чрезвычайно трудны, и трудность не только в том, чтобы их исполнить, а в том, чтобы найти возможность их исполнить. Жизнь далеко не всегда дает такие возможности, она противится им. Как только человек захочет по-настоящему жить во Христе, он сразу ощущает на себе войну всего мира, сопротивление материала этого мира.
Мне вспоминается рассказ, наверняка известный и вам. Некий монах-подвижник молился, подвизался, спасался, и однажды ему явился Господь. Монах стал плакать, что весь мир погибает, христиан-то настоящих нет. Господь говорит: «Что ты убиваешься? Я всех помилую». «Как так? — удивился подвижник, — чего ради тогда мы, монахи, здесь так убиваемся, подвизаемся, строго постимся и так далее?» Господь объяснил: «Всех остальных я помилую, а вы будете Моими друзьями». Так что смотря чего человек хочет — хочет он просто быть помилованным или хочет быть другом Христовым…
— Что значит быть другом Христовым? Обычный человек, живет себе, крутится, крутится, и как ему попасть в друзья?
— Не знаю. Общих рецептов нет. Для начала надо этого захотеть… Но тут мы вступаем в область тайны личности человеческой, которая не менее велика, чем тайна Божия. Откуда это желание берется в человеке, отчего он вдруг загорается Христом? Знаю только, что это — происходит.
Церковь жива и сейчас, потому что живы люди-христиане
— В 90-е был интерес к Церкви, но многие считают, что Церковь не оправдала тот кредит доверия, который ей выдало общество. Что вы об этом думаете?
— На мой взгляд, этот интерес, энтузиазм в отношении к Церкви, явленный в 90-е, который уже сейчас иные со слезами на глазах вспоминают чуть ли не как «золотой век» церковности, по-народному называется «в охотку». Оговорюсь: было не только это, но и это было.
Конечно, в 90-е годы, когда храмы открыли, народ по очень многим причинам кинулся в них: теперь у нас будет новое счастье, новый рай в этих храмах. На самом деле то, что кипело в 90-е годы, потом естественным образом разлилось и сейчас начинает как-то устаиваться, принимать какие-то, может быть, более спокойные, может быть, по сравнению с 90-ми годами, даже скучные и неприглядные формы, но, повторю, это процесс не из рук вон уникальный, так бывало в Церкви всегда, во все времена нашей земной многострадальной жизни.
Тем не менее христианская жизнь была живой не только в 90-е — она жива и сейчас, потому что живы люди-христиане. Да, она, наверное, не такая яркая, ее трудно запечатлеть в образах рекламного видеоклипа, и для христиан сейчас все труднее говорить «мы», чаще приходится говорить «я», переосмысливать многие вещи… Но она несомненно есть.
Все-таки общество (или те, кого в Церкви именуют «внешними») и Церковь — не враги и не антагонисты, и там и там — люди, все те, кому Бог желает спасения. Мне видится, что это — братья, которые в очень непростых, болезненных даже, отношениях друг с другом. И коли Церковь считает себя старшим братом, то и ответственность на ней лежит большая…
— Как Церковь должна на эту критику отвечать?
— Церковь должна отвечать внятно, открыто, просто, спокойно. Хорошенько помолившись Богу перед тем.
Когда спрашивают: «Что Церковь говорит по тому или иному поводу?», надо помнить, что в Церкви есть разные институции, разные интересы, разные люди, разные спикеры, более известные и менее известные. Чаще всего обращают внимание именно на яркие фигуры, на широко транслируемые заявления.
Но Церковь с обществом общается и на уровне батюшки и прихожанина, и вот это общение батюшки и прихожанина в каком-то далеком приходе ничуть не менее важно, даже, может быть, более важно, чем выступление известного церковного спикера, звучащее официально по каким-то официальным вопросам.
Бывает критика здравая, критика с любовью, и она как раз чаще всего исходит от церковных людей, неравнодушных к судьбам Церкви. Такая критика — желание помочь, желание вылечить те или иные болячки.
— Какая, вам кажется, сейчас самая главная проблема Церкви?
— Настоящие проблемы всегда одни и те же — они касаются Христа и человека. Все те, с которыми мы в одиночестве своей жизни сталкиваемся каждый день. Как сохранить веру? Как дожить до Христа? Как не потерять радость жизни, если она вообще есть, и что она означает? Что делать с ближними, которых надо любить? Как их любить, когда они все противные, их — и себя, в первую очередь?
— Какой сегодня должна быть проповедь?
— Если проповедь — это инструмент для какой-то корыстной цели, для того, чтобы привести человека в Церковь, чтобы человеком манипулировать «во имя», то от такой проповеди окружающие давно устали.
Помимо словесной, есть очень важный вид проповеди — невербальная: живи сам со Христом, заражай других своим вдохновением веры.
Вот в этом смысле иногда и возникает ощущение, что Евангелие в окружающем мире еще не проповедано…
— Вы заметили, как менялось отношение к священникам в последние лет десять?
— Да, конечно. Во-первых, к священникам привыкли. Когда-то было время, когда просто пройти в рясе по улице было событием: все к тебе подходили, кто-то к тебе пытался приложиться, а кто-то, наоборот, тебя начинал обличать, глумиться и так далее.
Сегодня к священникам привыкли, с одной стороны, это хорошо, они перестали восприниматься как экзотика. С другой стороны, есть здесь и негативный момент — сами священники, во многом, к сожалению, так себя позиционируют, так себя ведут, что окружающие видят: это просто работа у него такая, служит, карьеру делает, деньги стяжает, а так — все как у нас: «ни божества, ни вдохновенья»…
А с третьей стороны, опять хорошо: наглядное лицезрение того, что священник — такой же человек, как и все. Видя это, приходящие в Церковь быстрее избавятся от иллюзий, от поисков «волшебного старца» и «всемогущего батюшки», а начнут искать главного — Христа и единения с Ним.
— Время от времени встречаешь рассказы людей, разочаровавшихся в Церкви… А вас что в ней удерживает?
— А что удерживает человека вообще в жизни, в которой вокруг столько разочарований, греха и несправедливости, разбитых мечт и неоправдавшихся надежд? Один не выдерживает и «возвращает билет Богу», а другой продолжает любить жизнь, несмотря ни на что… Почему? Тайна. Человек — великая тайна. И в этой тайне он не один, Христос всегда и всюду с ним вместе.
Беседовала Оксана Головко
По материалам Православие и мир
|
