 |
|
ГАЗЕТА "СПАС" |
|
| |
|
|
№4 (181) апрель |
|
|
«Пришло время не "дыры затыкать", а готовить квалифицированные кадры»
Пролог. Председатель Учебного комитета Русской Православной Церкви протоиерей Максим Козлов в интервью порталу «Пастырь» рассказал о том, в каком состоянии находится сегодня духовное образование и что ждет его в ближайшем будущем, зачем церковным семинариям государственная аккредитация, как это влияет на подготовку будущих священников, готовы ли нынешние выпускники духовных школ к пастырскому служению в современном мире и придет ли новое поколение духовенства на смену нынешнему или налицо кризис призвания.
(Окончание. Начало в №3 (180) март 2019 г.)
 — Уровень воспитания и воцерковленности у всех молодых ребят совершенно разный, все из разных семей, часто из разных городов и весей, из разных социальных слоев. А когда молодые люди долгое время общаются, разделяют общий быт, то, к сожалению, поучается, не так, что ребята более благочестивые подтягивают всех остальных к себе, а наоборот, общая планка культуры и духовной жизни спускается ближе к нижнему уровню.
Как иллюстрацию, могу привести рассказ одного выпускника Московской духовной семинарии. Когда он только поступил в семинарию, то каждый вечер ходил к мощам преподобного Сергия, регулярно оставался там на акафист, и все время удивлялся, почему же он там видит студентов только первых двух курсов, где остальные? А когда сам стал старшекурсником и приходил к мощам только по праздникам, то все понял.
Приходит в семинарию человек горящий, воцерковляющийся, ревностно и искренне кающийся в грехах, может быть, с какими-то возвышенными представлениями о Церкви, а пройдя пять лет семинарии, он становится в общем-то обычным таким «матерым» семинаристом, отчасти перегоревшим уже.
— Бывает, согласен. Но, может быть, лучше, если он к будням своего служения и к не идеальности жизни (в том числе и церковной) подготовится в семинарии, чем если это пресловутое выгорание произойдет во время его приходского служения.
Помню призыв 90-х годов, когда приходили идеально настроенные, горящие, молодые люди, а потом начинались вещи реальные, необязательно связанные с изучением творений святителей Феофана Затворника и Игнатия Брянчанинова. Например, стройки, общение со спонсорами и благотворителями, вечные вопросы прихожан «Батюшка, а что делать с просфоркой, если она заплесневела?» и т.п.
Ну и что хорошего, если потом, уже после рукоположения, окажется, что человек по своему характеру, по своему типу личности неспособен со всем этим справляться? Может быть, лучше пройти этот период испытания неидеальностью во время своего обучения, а не тогда, когда ты уже рукоположенный пастырь? Ведь потом в ком-то несколько и угасает это горение.
Но, как мне кажется, чаще всего оно приобретает менее нервический характер — человек уже не полыхает такой вспышкой бенгальского огня (который горит ярко, да прогорает скоро), но зато способен стабильно нести свое служение. А то, что будут сложные моменты… Почитайте Николая Лескова «Соборяне». Там описан хороший, почти идеальный священник, однако и он не миновал сложностей. Каждый из нас проходит на пути священнослужения такого рода этапы, когда вокруг — не идеальности. Семинария — один из них.
 Кто к поступлению рекомендовал, тот и несет ответственность за будущего пастыря
— Вопрос воспитания, наверное, очень тесно взаимосвязан с вопросом духовной жизни человека. Как Вы считаете, кто вообще должен следить за духовной жизнью будущего священника?
К примеру, я знаю такие случаи, когда приходской священник, который направил молодого человека учиться в семинарию, со спокойной совестью считает: «Я свое дело сделал, он пошел в семинарию, а там уже пускай его готовят, следят за ним и разберутся, рукополагать его или не рукополагать». В семинарии считают немного иначе: «Этот батюшка к нам отправил его, это его прихожанин, он поддерживает с ним связь (что, кстати говоря, далеко не всегда так) — значит он несет за него ответственность. Наше дело его отучить, принять экзамены и выдать диплом. В любом случае архиерею решать — рукополагать его или нет». Архиерей в свою очередь считает, что раз священник его рекомендовал к поступлению, семинария отучила и выдала диплом, то кадр готов — надо рукополагать, и скорее отправлять служить. Получается замкнутый круг, где каждый уверен, что ответственность несет кто-то другой.
На Ваш взгляд, кто все же должен следить за духовной жизнью ставленника, и кто должен нести ответственность за то, что будет рукоположен человек, способный к пастырскому служению?
— Было бы идеально, если бы священник рекомендовал человека, который является его духовным чадом, а не просто сотрудником храма или его знакомым пономарем, алтарником или еще кем-то. Это давало бы хорошее стартовое начало.
Мне кажется, правильная практика заведена сейчас в Московской городской епархии: при рассмотрении прошения на поступление в высшее духовное учебное заведение присутствует рекомендующий священник. Также при рассмотрении прошения на хиротонию присутствует тот, кто рекомендует человека на хиротонию.
Нужно, конечно, ответственно подходить к выбору духовников в наших семинариях и в духовных учебных заведениях. На мой взгляд, невозможно совмещать служение духовника с административными обязанностями. К тому же, духовник должен быть реально авторитетным человеком, а не просто священником, который служит в семинарском храме. Это должен быть священник, которого семинаристы, в идеале, любили бы, или, по крайней мере, уважали бы как священнослужителя, доверяли его опыту — как человека, христианина и священника.
И, наконец, сама атмосфера жизни в духовной школе. Если семинаристы видят, что ректор и преподаватели бывают на совместных богослужениях и молитве не только в торжественные дни по необходимости, когда это должно — то это воспитывает. Если семинаристы видят ректора, проректора по воспитательной работе, представителя администрации хоть с какой-то регулярностью на утренних и вечерних молитвах — это воспитывает. Если они видят, что ректор садится за завтрак или за обед вместе с семинаристами на общей трапезе, а не только всегда у себя в кабинете или с гостями — это воспитывает. Если преподаватель, читающий лекции (неважно по какому предмету), готов ответить, а не уйти от сложных вопросов о церковной жизни — это воспитывает. Вот из таких вещей, на мой взгляд, все и складывается — из таких маленьких ежедневных выборов, которые делают все те, кто соприкасается с семинарией.
 Кризиса призвания нет, но есть вопросы к качеству
— Батюшка, хотелось бы поговорить с Вами на тему призвания. На сколько мне известно, эта тема стоит достаточно остро. Священников в нашей Церкви не хватает, а большого конкурса в семинариях сейчас нет. Говорят, есть даже семинарии, которые стоят полупустые. Как на Ваш взгляд, почему сложилась такая ситуация, что современная молодежь не идет учиться в духовные учебные заведения? Почему молодые люди не хотят становиться священнослужителями, как это было в те же 90-е годы? И можно ли с этим что-то поделать?
— Сразу не соглашусь: пустых семинарий у нас нет. У нас нет ни одной семинарии, в которой бы не осуществлялся годовой набор, и не было бы абитуриентов. Нас может не удовлетворять, в первую очередь, качество абитуриентов, и лишь во вторую — их количество, но минимум десять человек на курс все же поступают. А во многих провинциальных семинариях заметно больше, чем десять. Поэтому я бы не преувеличивал ситуацию с нехваткой кадров.
Другое дело, что, учитывая особенности и специфику нашей системы, конкурс во многих семинариях фактически отсутствует, т.е. принимаются почти все, кто имеет аттестат об окончании средней школы и сдал экзамены в семинарию не на «2». Это не совсем то, что хотелось бы. Тут отчасти вопрос к уровню подготовки, которую дает средняя школа, а отчасти — к престижности нашего образования, насколько у людей есть желание получать образование именно в духовных школах.
Все, что я говорил до этого, как раз и должно помочь поднять престижность духовного образования. В том числе и государственная аккредитация: она будет неким свидетельством того, что духовное образование — это не что-то внутреннее, которое только изнутри и оценивается, но что оно и внешним миром, государственными институциями признается за высшее образование. Думаю, это будет способствовать (а в аккредитованных семинариях уже способствует) отбору и повышению уровня студентов, которые туда поступают.
С 90-ми годами неправильно сравнивать, тогда количество семинарий у нас было вполовину меньше. Сейчас в России 39 высших духовных учебных заведений семинарского и академического типа, и просто произошло распределение учащихся. Кроме того, если посмотреть общее количество студентов на очном секторе за последние годы, то оно остается стабильным. Я надеюсь, что чем быстрее будет решен вопрос о создании единого образовательного поля в нашей Церкви, тем скорее будет решена и эта проблема с количеством поступающих.
Вопрос пастырского призвания — вопрос более тонкий и более сложный
Сейчас, когда поступают совсем молодые люди (большинство после школы, только некоторые после вузов), возникают вопросы: во-первых, насколько сам человек осознает, кем он хочет быть, а, во-вторых, насколько он будет готов сразу после окончания семинарии стать священнослужителем? Эти вопросы еще предстоит решить.
Создание полноценного института приходских специалистов может отчасти поспособствовать этой переходной стадии между совсем юным выпускником семинарии и будущим священнослужителем. Повторюсь — именно полноценного института, реально работающего, а не профанированного, действующего только ради отчетов в епархию.
— Нередко, чтобы наполнить семинарию достаточным количеством первокурсников, в епархиях существует разнарядка, согласно которой от каждого благочиния, должно быть не меньше энного количества молодых людей в год отправлено в семинарию. И отцы ищут, как бы хоть кого-то отправить в семинарию, чтобы не было прещений. И это, конечно, не лучшим образом сказывается на качестве ставленников, не говоря про то, что порой закрывают глаза на какие-то канонические противопоказания.
— Допустим, есть из года в год преуспевающее благочиние, в котором клирики (по крайней мере, некоторые настоятели и сам благочинный) свидетельствуют о положительных тенденциях развития церковной жизни, о том, что народ Божий не оставляет Церковь. И если в этом благочинии за 5-10 лет не находится ни одного человека, которого можно было бы рекомендовать для поступления в духовную школу, — разве это нормальная ситуация? Нет. Это говорит о том, что некоторые векторы работы с паствой, с молодежью в Церкви смещены.
Я знаю, существует такая практика: либо благочиние посылает кандидата в семинарию, либо в большей степени материально поддерживает содержание семинарии. Если в вашем благочинии (или у самого отца-благочинного) так хорошо развивается материальная сторона жизни, а в храмы все больше девицы ходят — то поддержите материально семинарию, и такое может быть замещение.
Я думаю, по-настоящему стимулировать эту работу на местах, чтобы в этом вопросе не было формализма, может только епархиальный архиерей. Без перекосов, наверное, ничего не бывает. Но вести такую работу все же нужно.
Абитуриентов можно находить по-разному: можно снимать творческие ролики (как сделали в Казанской и Ярославской духовных семинариях), можно объезжать благочиния с концертами семинарского хора и встречаться с молодежью в течение учебного года, как делают в целом ряде наших семинарий. По-разному можно и нужно над этим работать. Но не исключаю и побуждения административными методами тех, кто давно не приносит никаких плодов в этом отношении.
 Готовы ли выпускники к пастырскому служению?
— В марте этого года состоялось заседание рабочей группы под председательством митрополита Санкт-Петербургского Варсонофия по подготовке воспитанников духовных школ к пастырскому служению. Владыка Варсонофий озвучил на этом заседании, что многие выпускники духовных школ не готовы к пастырскому служению. Отец Максим, могли бы Вы как участник этой рабочей группы рассказать, действительно ли большинство выпускников семинарий не готовы к пастырскому служению, и вообще в двух словах рассказать об этой рабочей группе?
— Рабочая группа в свое время была создана по инициативе ныне митрополита Псковского и Порховского Тихона, который еще в Сретенской семинарии всегда делал особый акцент на преподавание пастырских дисциплин и старался актуализировать эту проблему в общецерковном масштабе.
Понятно, что невозможно усилить пастырские дисциплины, скажем, по объему часов их преподавания, отняв их у догматического богословия или урезав изучение Священного Писания и других базовых дисциплин. Я согласен, нужно определенное увеличение часов преподавания этих дисциплин, но в рамках этой группы вопрос идет, прежде всего, не столько о приобретении практических навыков в литургическом служении, сколько о подготовке к пастырскому душепопечению.
Мы сейчас стали очень молодой Церковью с точки зрения среднего срока служения священника. В рамках целого ряда епархий, даже в некоторых семинариях, трудно найти священника, который прослужил бы перед престолом больше 20 лет и при этом был бы способен и готов заниматься преподаванием и подготовкой своих будущих собратьев. И это проблема. Но как ее решить? Думаю, нужно искать тех, кто уже сейчас подает добрые примеры, и посылать семинаристов на такие приходы, чтобы они общались с этими священниками, чтобы видели, как протекает жизнь в добрых, по-хорошему организованных приходах, чтобы они расширяли свой кругозор, увидев такие примеры.
— А какие, на Ваш взгляд, вообще критерии готовности молодого ставленника к рукоположению?
— Хороший вопрос. В ответ на него можно даже целую лекцию прочитать. Но, знаете, я отвечу одним, может быть, парадоксальным ответом. 25 лет назад я бы дал совсем другой ответ. А сейчас скажу так: он должен быть хорошим человеком, просто хорошим человеком — это самое главное. Хорошим не в смысле безгрешным (в идеале, конечно, мало согрешающим), а в том смысле, что если он и оступается по слабости или по малодушию, то сознает свои немощи, не принимает их как норму жизни. Хорошего человека душа другого человека чувствует, тянется к нему. Это невозможно спрятать. Я думаю, что это главное, а если этого нет — все остальное не имеет никакой цены.
— То есть, возвращаясь к одному из предыдущих вопросов, получается, что главная задача семинарии — это подготовить хорошего человека?
— Невозможно хорошего человека подготовить через систему чисто воспитательных мер. Но мы исходим из того, что человек, читая Священное Писание и входя в стихию Слова Божия, подвигается в правильном направлении. Изучая православное вероучение, человек учится тому, что есть подлинно белое, а что — подлинно черное. Изучая нравственное богословие или аскетику, человек учится воспитывать свою душу и давать другим хотя бы начальные советы. Весь цикл, вся полнота курса семинарии для того и существует, чтобы человек вышел из семинарии по-христиански хорошим и способным научить этой хорошести других.
— Отец Максим, Вы закончили филфак МГУ и пришли в семинарию уже с высшим образованием. Как Вам кажется, нужно ли священнику иметь помимо духовного еще и высшее светское образование? Или же путь «школа-семинария-рукоположение-приход» является эталонным для молодого человека, желающего стать священником?
— Лучше сказать так: пусть будут разные пути.
Я лично, безусловно, бесконечно благодарен кафедре классической филологии Московского университета за приобретенные знания; и еще больше — за приобретенный навык работать, трудиться.
Человеку средних способностей, каковым я являюсь, одновременное изучение двух древних и двух новых языков давалось нелегко, и свободного времени, кроме как на университет, храм и минимальное общение с друзьями и близкими, не оставалось, что и оберегло от всяких жизненных дуростей.
С другой стороны, светский вуз, в котором больше развлекательного общения, чем обучения (а таких вузов сейчас сколько угодно), — не лучшая подготовка для будущего пастыря; можно даже и канонические препятствия заработать, которые помешают им стать.
Поэтому здесь нет единого стандарта. Люди выходят из разной среды, обладают разным способностями. Пусть и то, и другое имеет место.
При этом, мне кажется, после получения семинарского образования не стоит постфактум начинать получение высшего светского образования. В ряде случаев, например, преподавателям духовных школ, возможно, имеет смысл поступать в светскую магистратуру или аспирантуру. Но такая очередность — сначала духовная школа, а потом светская — не видится мне полезной.
 Хороший священник должен быть хорошим человеком, но не только…
— Не так давно был введен достаточно строгий образовательный ценз, который коснулся в том числе тех священников, кто достаточно давно служит в священном сане. Только что Вы озвучили, что главное для священника — быть хорошим человеком. В 80-90-е года нередко рукополагали вообще без какого-либо духовного образования. И некоторые из таких священников за годы своего служения доказали своей жертвенной жизнью, своим дружным приходом, своей многолетней пастырской деятельностью, что они по-настоящему хорошие люди и замечательные пастыри, несмотря на отсутствие духовного образования. Насколько актуально им сейчас, имея за плечами многолетний пастырский и жизненный опыт, получать-таки духовное образование?
— Насколько я понимаю, есть некоторая возрастная граница. Если священник достиг маститой старости — от него не требуют получения духовного образования. А если человек по возрасту еще способен к восприятию новых знаний, то здесь могут быть разные варианты.
Во-первых, для него это не должно быть затруднительным, если он действительно хороший священнослужитель, ибо формулировка «хороший священнослужитель» подразумевает, что он не оставался вне регулярного чтения Священного Писания, что для него знание Библейских предметов не терра инкогнита, которую он вдруг для себя должен открывать.
Хороший священнослужитель — это, конечно, не просто хороший требоисполнитель и добрый человек, но и тот, кто глубоко знает православное вероучение и понимает догматы. Ведь священники — не просто психологи-душепопечители, но носители Евангельского благовестия, то есть вероучения той единой Святой Апостольской Церкви, членами которой мы все являемся. Таким образом, он уже к этому должен быть подготовлен. Ну, может, запамятовал какие-то моменты церковной истории или никогда не изучал их глубоко — так ему интересно и полезно будет с ними ознакомиться.
А есть вещи, которые просто нельзя не знать в нашей ситуации, — скажем, историю Русской Православной Церкви и Церковную историю XX столетия. Если священник ее полноценно не знает, то в целом ряде случаев он окажется беспомощным, ведь ему придется встречаться с самыми разными людьми и отвечать на их вопросы. Так что не думаю, что для многих учеба представляет какую-то труднопреодолимую сложность.
Что касается удаленных сельских приходов, то они последние, кого сейчас коснулось требование повышения образовательного уровня. Мы же с вами говорим, исходя из опыта Московской городской епархии или других крупных городов и центров, в которых священнику явно недостаточно быть просто приятным в общении и отзывчивым душой человеком, но при этом не способным вразумительно сказать о собственном вероучении.
Есть только одно исключение: если человек уже достиг святости. Тогда — да, конечно, в этом случае он может просто прийти к человеку, положить ему руку на плечо и сказать что-нибудь, как святитель Спиридон говорил арианским учителям. Но думаю, что святых Господь как-то управит даже в отношении получения семинарского образования.
Что делать, если к выпуску не женился?
— Недавно в сети велась достаточно активная дискуссия про семейные проблемы священнослужителей. Проблема не новая. И отчасти она связана с тем, что семинаристы, кто не видят призвания к монашеской жизни, обычно на последних курсах начинают очень активно искать себе невесту. Скоро же выпуск, а без матушки не рукоположат. И такие скоропостижные браки не всегда прочны. Рассматривается ли как-то проблема браков будущих священников на общецерковном уровне Учебного комитета?
— Мы всегда стояли на позиции, что никакие административные побуждения к вступлению в брак и тем более увязывания его с получением диплома (то есть, что к концу курса необходимо определиться — либо постригаться, либо жениться и рукополагаться) не должны иметь места.
— Но сама жизнь все-таки ставит этот вопрос: что он будет делать, когда выпустится?
— Да, возникает вопрос трудоустройства неженатого человека. Если в больших городах с развитыми епархиальными структурами и церковной жизнью, этот вопрос отчасти решаем, то в других случаях я пока не вижу иных возможностей, кроме работы в создаваемых сейчас усилиями Священноначалия институтах приходских тружеников.
Также у выпускников аккредитованных семинарий есть возможность начать преподавательскую деятельность. Мы с вами говорили о том, зачем выпускнику семинарии нужен государственный диплом, — в том числе как раз и для того, чтобы в период между выпуском и рукоположением он имел возможность полноценного трудоустройства для обеспечения себя и своих близких.
Вопрос с семьей священнослужителей непрост. Мы все знаем, что количество разводов, в том числе и в семьях священнослужителей, велико, и эта проблема осознается Священноначалием. У меня нет готового решения, как сделать семью священника крепкой, как решить все эти проблемы. Под руководством митрополита Арсения был проведен прекрасный пастырский семинар, на котором эти темы были честно и серьезно озвучены, может быть, в первый раз так подробно и глубоко. В ряде школ, в частности, в Московской духовной академии, проводятся встречи с опытными священнослужителями как раз по вопросам семейной жизни священника.
Но давайте вместе будем думать, что делать — один Учебный комитет не решит этого вопроса. Это очень серьезный вопрос.
— Спасибо Вам большое, отец Максим, за уделенное время и за столь содержательные ответы!
Беседовал
диакон Игорь Куликов
По материалам: priest.today
|
