 |
|
ГАЗЕТА "СПАС" |
|
| |
|
|
№10 (187) октябрь |
|
|
Позволить себе поиск
Усталость от церковной жизни, нежелание ходить в храм с прежней частотой, равнодушие к молитве и таинствам, которыми раньше буквально горел, — несколько лет назад заговорили о так называемом расцерковлении. Что такое кризисы в духовной жизни, как их переживать с пользой для души и можно ли вернуться в Церковь после ухода — об этом мы поговорили с христианским психологом Наталией Ининой, автором книг, сотрудником факультета психологии МГУ, преподавателем Российского православного университета.
(Продолжение. Начало в № 9 (186) сентябрь 2019 г.)
 Работа с внутренним ребенком — очень мощный способ выхода из невроза. Мою книгу «Испытание детством», посвященную этой теме, люди покупают десятками и дарят родителям, друзьям — значит, она задела за живое. Ведь наше детство покалечено, потому что покалечено детство наших родителей, бабушек и дедушек. За нашей спиной история многострадальной страны: революции, войны, репрессии, богоборческий период. Все это влияло на сознание людей.
Это не значит, что то или иное поколение плохое, нет. Человек страдает и как может приспосабливается к этой жизни, при этом вытесняя глубинный опыт страдания, — так работает наша психика.
Спил дерева
Нам кажется, что наша жизнь — вектор. И ведь вот они, отметки, год за годом: 10, 15, 25, 45… Но это совсем не так.
Образно говоря, жизнь человека больше похожа на спил дерева. Если мы посмотрим на спил, то кольца — это этапы жизни, а самая сердцевина — тот самый внутренний ребенок, центр моей души.
И в этой сердцевине остается, например, то чувство одиночества, беспомощности и тревоги, которое ребенок испытывал, когда его оставляли дома одного или отдали, крошечного, в ясли. А так воспитывалось целое поколение, иногда в ясли отдавали даже в несколько месяцев! Хорошо, если при этом в семье был лад, но сколько вокруг было и будет историй с разводами, пьющими родителями и другими трагедиями в семье.
Такие «маленькие трагедии» детства бьют в самую сердцевину нашего Я.
Как результат, мы говорим «я» о себе внешнем — том, кто работает, ходит в храм, воспитывает детей, — теряя контакт со своей сердцевиной.
Вы можете провести эксперимент — десять Я. Берете лист бумаги и выписываете по порядку ответы на вопрос: «Кто вы?». Если увидите, что все эти Я — отражение требований социума (я окончила школу, я поступила в институт, я замужем или не замужем, у меня столько-то детей) и только, скорее всего, у вас нет отношений с собой. Ведь вы не сказали ничего о том, что любите, а что нет, что вам дорого, а что не имеет большой ценности, — ничего о том, кто вы есть в подлинном смысле.
Когда человек понимает, какой он на самом деле, он может найти место, подходящее для него. Узнавание себя настоящего постепенно выводит меня из моего невроза.
От «дай!» к «на!»
И это, конечно, влияет на мою веру. Ведь если я прихожу к Богу со своим «социальным Я», у которого все галочки должны быть проставлены: хорошая работа, муж, квартира, — у меня и молитва будет такой: «Господи, мне не хватает еще нескольких штрихов: дай мне это (хорошую работу) и вот то (ипотеку повыгоднее)!». А может быть, у меня сейчас совершенно другие жизненные задачи?
Когда я прихожу к Богу из глубины своего Я, слова будут совсем другими: «Господи, я в растерянности, я во внутреннем тупике и не знаю, куда мне двигаться. Прошу Твоей помощи. Дай мне услышать Себя и дай, чтобы то, что я делаю, не шло вразрез с Твоей волей обо мне. Пусть это будет наш совместный творческий "проект", совместное возделывание моей души».
Только тогда, когда мы у себя есть, мы можем по-настоящему раскрыться навстречу Богу. И тогда нам от Него ничего не будет надо, кроме Него самого. Мы перестанем все время просить и начнем благодарить.
Человек, который может благодарить, здоров. В то время как невротик все время говорит: «Дай!»
Выздоравливая, мы начинаем себя слышать и жить здесь и теперь, вместо того чтобы все время сожалеть о прошлом и тревожиться о будущем. Вытесненные детские травмы и обиды теряют над нами власть.
Призыв быть здесь и сейчас — евангельский: «…Посмотрите на полевые лилии, как они растут: ни трудятся, ни прядут; но говорю вам, что и Соломон во всей славе своей не одевался так, как всякая из них» (Мф 6:28).
Не упрощать
Теперь перейдем к третьему типу людей, приходящих в храм. Это люди ищущие, несущие в себе запрос на смысл.
Тут мы упираемся в серьезную проблему упрощения, снижения сложности.
Еще Ньютон, великий физик и ученый, говорил о том, что в Церкви есть тенденция к упрощению — ради того, чтобы самые разные люди поняли Евангелие.
При этом в Церкви, слава Богу, достаточно людей, которые мыслят сложно. Например, читая тексты митрополита Антония Сурожского, мы чувствуем, что он нисколько не упрощает, но о сложном говорит доступно. Это высший пилотаж. Но я то и дело слышу от иных людей (и в Церкви, и вне ее — это общечеловеческая проблема): «Знаете что? Прекращайте все усложнять. В жизни все просто: надо просто любить, делать добро, жить по правде — и все». Кто же против, делайте! Но посмотрим, что получается на выходе. Включим «критерий реальности».
Почему с людьми, которые с оголтелостью призывают к простоте, так трудно иметь дело? Часто они либо подавляют окружающих, либо не подпускают к себе никого. И мы понимаем: это ложная посылка. Это все равно что сказать человеку, который страдает от болезни: «Да ты просто возьми себя в руки, помолись, займись спортом, ешь здоровую пищу!» Это даже неприлично. Болеющего человека надо вести к специалисту, который его обследует и скажет, где в организме произошел сбой: «У вас нарушена нейромедиаторная регуляция». Или: «Выявлена хроническая пневмония». Словом, все… усложнит.
Почему же мы считаем, что наша душевная организация проще, чем устройство организма, а наша психика — это «три притопа, три прихлопа»? Организм Бог устроил сложно, а психику — примитивно? Я уже не говорю о духовной жизни, вот где «высшая математика»!
Кризис — это нормально, а сложность надо приветствовать
Человек умный и философски ориентированный ищет объяснение этой сложности бытия, пытается понять антиномичность и противоречивость жизни.
И ему нужна среда, где мыслят так же. Не уход от Бога, от Церкви, а чтение хорошей, сложной литературы, поиск ответов, общение со сложно мыслящими людьми. Такие люди в Церкви, конечно же, есть. Позвольте себе этот поиск.
Ведь если человек внутреннего интеллектуального поиска начинает запрещать себе задаваться вопросами, называя это искушением или интеллектуализацией, он играет против самого себя. Мы видим, что и из святых отцов одни, как авва Дорофей, пишут очень просто, тогда как другие — невероятно сложно. Откройте Павла Флоренского, почитайте, больше одного абзаца в день не осилите! И будете перечитывать много раз, пытаясь понять, что имеется в виду. У человека есть право на поиск, не обесценивайте этой своей потребности. Найти окончательные ответы на духовные вопросы — иллюзия, а вот искать и находить — можно и нужно.
— Самое поразительное, что о религиозных кризисах почти не говорят и не пишут. Создается впечатление, что ты одинок в своих переживаниях. Иногда о схожем опыте у сверстников или людей постарше узнаешь буквально случайно… В первый раз о том, что кризис в церковной жизни — это нормально, я услышала от одного из своих университетских преподавателей, глубоко верующего, давно воцерковленного человека. Мы разговорились, и он сказал: «С вами все в порядке. У меня такое было несколько раз в жизни: охладеешь и ходишь в храм изредка, а потом проходит время — возвращаешься». Меня это очень обрадовало, принесло облегчение. Но почему об этом не рассказывают, например, священники?
— Дело в том, что иногда и священники находятся в таких же кризисах. Они ведь живые люди. И поэтому хорошо, что есть христианская психология: с одной стороны, она не посягает на духовную сферу, с другой — близко к ней подходит и может эти проблемы называть.
Часто верующий человек приходит к психологу, потому что не находит ответы у священника. Ему говорят: «Молитесь, исповедуйтесь, причащайтесь и будет вам благо», человек этому следует, а изменений нет. Христианский психолог, конечно же, не скажет: «Забудьте все, что вы делали!», он скажет: «Продолжайте, но давайте спустимся на этаж ниже и посмотрим, что там болит». И часто находит проблемы, которые требуют чисто психологических методов: эмоциональные травмы, растерянность или страх, принесенные из детства.
Ведь Церковь — это не общество людей, которые уверовали и сразу же стали совершенными, знающими, «как надо», в отличие от «нерелигиозных, которые там, за оградой». Это неправда. Мы приходим в Церковь со всем скарбом своих нерешенных проблем.
Очень люблю тот образ переживания кризиса, который дает Борис Сергеевич Братусь. Он говорит, что кризис — это столкновение со стеной. Ты упираешься в нее, безрезультатно толкаешь, но в какой-то момент, подняв голову, обнаруживаешь, что это не стена — это ступень.
— Как понять, что ты эту ступень наконец перешагнул?
— Часто мы уже на нее взобрались, но дело в завышенных требованиях к себе и неспособности ценить то, что есть. Ведь мы все время слышим (и себе говорим): «Ты должен, надо, надо, вперед!» Мало кто говорит: «Молодец, ты здорово это сделал! Я так рад за тебя, поздравляю!» Никто нам не подсказывает, как много мы уже преодолели.
Я вижу это в своей практике. Когда даешь человеку задание: «Попытайтесь себя за что-то поблагодарить, посмотрите, что вы сделали хорошего за сегодняшний день», — оказывается, он делает немало, но этого не замечает.
Стоит начать это замечать, как мы увидим, что позади немало ступеней, а те, что впереди, — преодолимы.
Мне нужен Бог или вторая зарплата?
— Как быть, если ловишь себя на том, что через 10—15 лет жизни в Церкви у тебя нет потребности каждое воскресенье ходить на службу? Понятно, что это не вычеркивает человека из членов Церкви, не делает «нехристианином». Но контраст между насыщенной церковной жизнью в прошлом и скудной в настоящем может очень тяготить.
— Мне кажется, не стоит рассуждать об этом в логике «я-не-хочу-ходить-в-церковь-что-то-со-мной-не-так». Представьте себе ребенка, который бежит к маме с папой: «Папа, мама, а это как? А то как? Давай поговорим! Поиграйте со мной!». Но вот он вырастает и говорит: «Хочу побыть один, почитать книжку, подумать, помечтать». Это же не вызывает удивление у мамы с папой. Разве ребенок перестал их любить, отбился от рук? Нет, родители понимают, что он взрослеет.
Мне кажется, в Церкви происходит ровно то же. Церковь — это наша дорога, но она протоптана не нами. Порой возникает чувство, что ты идешь чужой дорогой, а тебе нужна своя. И ты отдаляешься, чтобы найти ее.
Нет, это не про блудного сына. Человек же не уходит от Бога, но он хочет услышать Бога в себе. Услышать Его ярче, более внятно, личностно.
Беседовали Юлия Посашко,
Анастасия Храмутичева
Окончание следует
По материалам matrony.ru
|
