Наконец, мы можем обратиться к суду евангельскому и поставить себе вопрос: как судил бы о нас Спаситель, если бы Он посмотрел — как Он на самом деле и делает — на нашу жизнь? Поставьте себе эти вопросы, и вы увидите, что исповедь ваша будет уже серьезная и вдумчивая и что уже не придется вам приносить на исповедь той пустоты, того детского, давно изжитого лепета, который часто приходится слышать. И не вовлекайте других людей: вы пришли исповедовать свои грехи, а не чужие. Обстоятельства греха имеют значение, только если они оттеняют ваш грех и вашу ответственность; а рассказ о том, что случилось, почему и как, к исповеди никакого отношения не имеет; это только ослабляет в вас сознание вины и дух покаяния… Я говорил уже о том, как можно испытывать свою совесть, начиная с того, в чем она нас упрекает, и продолжая тем, как к нам относятся люди. И вот теперь сделаем еще один, последний, шаг в этом испытании совести нашей. Последний суд над совестью нашей принадлежит не нам, принадлежит не людям, а Богу; и Его слово, и Его суд нам ясны в Евангелии — только редко умеем мы к нему вдумчиво и просто относиться. Если мы вчитываемся в страницы Евангелий с простотой сердца, не стараясь извлечь из них больше, чем мы способны принять, а тем более больше, чем мы можем жизнью осуществить, если мы честно и просто к ним относимся, то видим, что сказанное в Евангелии как бы распадается на три разряда. Есть вещи, справедливость которых нам очевидна, но которые не волнуют нашу душу; на них мы отзовемся согласием. Умом мы понимаем, что это так, сердцем мы против них не восстаем, но жизнью мы этих образов не касаемся. Они являются очевидной, простой истиной, но жизнью для нас не делаются. Эти места евангельские говорят о том, что наш ум, наша способность понимать вещи стоят на границе чего-то, чего ни волей, ни сердцем мы еще не можем постичь. Такие места нас осуждают в косности и в бездеятельности, эти места требуют, чтобы мы, не дожидаясь, дабы согрелось наше холодное сердце, решимостью начинали творить волю Божию, просто потому, что мы — Господни слуги. Есть другие места: если мы отнесемся к ним добросовестно, если мы правдиво взглянем в свою душу, то увидим, что мы от них отворачиваемся, что мы не согласны с Божиим судом и с Господней волей, что если бы у нас было
Как судил бы о нас Спаситель, если бы Он посмотрел на нашу жизнь?
печальное мужество и власть восстать, то мы восстали бы так, как восставали в свое время и как восстают из столетия в столетие все, кому вдруг станет ясно, что нам страшна заповедь Господня о любви, требующей от нас жертвы, совершенного отречения от всякой самости, от всякого себялюбия; и часто мы хотели бы, чтобы ее не было. Так, вокруг Христа, наверное, было много людей, хотевших от Него чуда, чтобы быть уверенными, что заповедь Христова истинна и можно Ему последовать без опасности для своей личности, для своей жизни; были, наверное, и такие, которые пришли на страшное Христово распятие с мыслью, что если Он не сойдет со креста, если не случится чуда, то, значит, Он был не прав, значит, Он не Божий был человек и можно забыть Его страшное слово о том, что человек должен умереть для себя и жить только для Бога и для других. И мы так часто окружаем трапезу Господню, ходим в церковь — однако с осторожностью: как бы нас правда Господня не уязвила до смерти и не потребовала от нас последнего, что у нас есть, — отречения от самих себя… Когда по отношению к заповеди любви либо той или другой конкретной заповеди, в которой Бог нам разъясняет бесконечную разнообразность вдумчивой, творческой любви, мы находим в себе это чувство, тогда мы можем измерить, как мы далеки от Господнего духа, от Господней воли, и можем над собой произнести укоризненный суд. И наконец, есть места в Евангелии, о которых мы можем сказать словами путешественников в Эммаус, когда Христос с ними беседовал по пути: "Разве сердца наши не горели внутри нас, когда Он говорил с нами на пути?.." Вот эти места, пусть немногочисленные, должны нам быть драгоценны, ибо они говорят, что есть в нас что-то, где мы и Христос — одного духа, одного сердца, одной воли, одной мысли, что мы чем-то уже сроднились с Ним, в чем-то уже стали Ему своими. И эти места мы должны хранить в памяти как драгоценность, потому что по ним мы можем жить, не борясь всегда против плохого в нас, а стараясь дать простор жизни и победу тому, что в нас уже есть божественного, уже живого, уже готового преобразиться и стать частью вечной жизни. Если мы так будем внимательно отмечать себе каждую из этих групп событий, заповедей, слов Христовых, то нам быстро предстанет наш собственный образ, нам станет ясно, каковы мы, и когда мы придем на исповедь, нам будет ясен не только суд нашей совести, не только суд людской, но и суд Божий; но не только как ужас, не только как осуждение, но как явление целого пути и всех возможностей, которые в нас есть: возможность стать в каждое мгновение и быть все время теми просветленными, озаренными, ликующими духом людьми, какими мы бываем иногда, и возможность победить в себе — ради Христа, ради Бога, ради людей, ради собственного нашего спасения — то, что в нас чуждо Богу, то, что мертво, то, чему не будет пути в Царство Небесное. Аминь.
Митрополит Антоний (Блум)
Наша жизнь есть непрестанное испытание посредством житейских обстоятельств и столкновений с людьми - насколько мы преклонны душой и сердцем вере, надежде и любви к Богу, Творцу своему, и любви к ближнему и насколько склонны к греху и различным житейским плотским страстям, или к послушанию диаволу, действующему через страсти плотские и прелести мира. Блажен тот, кто поймет глубокую эту задачу свою и твердою стопою пойдет к Богу, препобеждая искушения от плоти и мира, борясь с миром и миродержцем, непрестанно прельщающим нас похотью плоти, похотью очей и гордостью житейской. Святые угодники Божий, их жизнь служит для нас примером и указанием в жизни нашей.
Св. Иоанн Кронштадский
НАШ ОПРОС
Если бы Господь пришел в мир сегодня, о чем бы вы Его спросили?
Наконец, мы можем обратиться к суду евангельскому и поставить себе вопрос: как судил бы о нас Спаситель, если бы Он посмотрел — как Он на самом деле и делает — на нашу жизнь? Поставьте себе эти вопросы, и вы увидите, что исповедь ваша будет уже серьезная и вдумчивая и что уже не придется вам приносить на исповедь той пустоты, того детского, давно изжитого лепета, который часто приходится слышать. И не вовлекайте других людей: вы пришли исповедовать свои грехи, а не чужие. Обстоятельства греха имеют значение, только если они оттеняют ваш грех и вашу ответственность; а рассказ о том, что случилось, почему и как, к исповеди никакого отношения не имеет; это только ослабляет в вас сознание вины и дух покаяния…
