 |
|
ГАЗЕТА "СПАС" |
|
| |
|
|
№10 (55) октябрь |
|
|
СВЯТО МЕСТО
Как известно, «педагог» в переводе с греческого — это «детоводитель». Куда ведет детей современное образование? Каково оно, свято место — душа ребенка? Об этом наш корреспондент беседует с заместителем заведующей по учебно-воспитательной работе Калининградского МДОУ детского сада № 20 Людмилой Владимировной Романовой.
 — Людмила Владимировна, позвольте начать интервью с традиционного вопроса нашей страницы: Ваш путь к храму?
— Он был очень долгим, одновременно и простым, и сложным. Впрочем, очень похож на путь многих новообращенных людей нашей страны. Когда я была совсем крохой, мама и бабушка понесли меня в храм покрестить. Тайком от папы. Он был политработником и ничего не хотел слышать о Церкви. Как он догадался, куда меня понесли, никто не может понять. Он остановил их посреди дороги и строго-настрого запретил даже думать о крещении. Мама, как любящая и послушная жена, все исполнила, но традиции русской семьи неукоснительно соблюдала: мы всегда красили яйца на Пасху и пекли куличи. Не отмечали праздник по-настоящему, этого, конечно, нельзя было делать, а просто соблюдали ритуал. В свою очередь, папа, как любящий муж, уважал мамины ценности и молча принимал ее поступки.
Потом времена изменились, пришла перестройка, и в 1990 году я покрестилась. Папа тоже изменился за это время.
— Как случилось, что Вы выбрали именно дошкольное воспитание?
— Сколько себя помню, всегда хотела быть педагогом начальных классов. Любовь к преподаванию мне привила моя первая учительница Мария Григорьевна Костина. Поэтому считаю себя счастливым человеком: когда я закончила школу, у меня не было никаких метаний и поисков, оставалось только выбрать вуз. Но я в конце концов поступила в Черняховское педучилище на дошкольное отделение, где получила прекрасное образование. Но всегда ощущала и воспринимала себя не просто воспитателем, а именно педагогом, как в школе.
Раньше и система образования — я называю ее классической системой образования — была одинаковой, что в школе, что в детском саду. Дошкольное воспитание со всеми своими программами, направлениями работы, планами, расписанием и режимом напоминали школу, и мне это очень нравилось. Строго в 8.30 — завтрак, в 9.00 — занятия, потом прогулка…
— Сейчас разве не тот же строгий режим?
— Нет, а сейчас зачем?
— И это хорошо?
— Мы считаем, что хорошо. Раньше первейшей задачей было «научить», «провести», «выполнить программу», и педагога мало волновало, как все это воспринимает ребенок. Не было тесного общения с ребенком на уровне личных отношений. Никто не думал о психологии взаимоотношений и взаимодействия. С высоты своего большого опыта скажу: это было плохо. А сейчас стиль общения — личностно-ориентированный.
Раньше мы о таком стиле общения не могли даже мечтать. Просто потому, что не знали о нем. Да и откуда? Мы думали, что так и надо, потому что нас так воспитывали в школе, а потом преподавали такой же стиль взаимоотношений в училище или в институте.
Переход (перелом) был весьма болезненным для педагогов. Мы не были готовы к таким новым отношениям: «Я, воспитатель, — твой друг. Я не могу тебя заставлять или читать нравоучения. Я буду тебе во всем помогать».
— Сотрудничество получается?
— Раньше мы проводили занятия с позиций: учитель (воспитатель) — непререкаемый авторитет. Например, дети рисовали петуха…
— …и у кого-то он не получался…
— Конечно! У кого-то он не получался. Но ребенок обязан был нарисовать петуха — и все тут!
— А можно было нарисовать какую-нибудь другую птицу, например, курицу?
— Нельзя! В программе написано «Петух» — значит, «Петух» и никуда от этого было не деться! Надо было уговорить, упросить, продолжить работу на следующий день.
— А теперь как?
| Стиль общения с детьми должен быть личностно-ориентированным |
— А теперь новый принцип: ну, и что такого? Не хочет ребенок этого злосчастного петуха рисовать — ну, и ничего страшного, ну, и ради Бога! Пусть рисует, что хочет. Потому что теперь другой педагогический подход: не хочет петуха — пусть не рисует.
— По-моему, это так естественно. Может быть, ребенок хочет в это время стихи писать?
— Вот именно.
— И что, педагоги теперь принципиально все это берут во внимание: хочет — не хочет, поэт — не поэт?
— А как же! Теперь только так! Поэтому сейчас, конечно, намного легче стало работать: педагог не надрывает себя, не обманывает себя, не травмирует психику ребенка. Раньше была своеобразная «борьба» воспитателя и ребенка: «Рисуй!» — «Не могу (не хочу)!» — «Надо!».
— Обязательно надо было «поставить галочку в отчете»?
— А как же! Такие требования были тогда: надо было сдавать отчет о занятиях, велся «учет петухов». Заведующая проверяла ход занятий, смотрела работы, спрашивала, почему то, се… Все было очень строго. Сейчас таких рамок нет. Не нарисует сегодня — нарисует завтра. Может, он сегодня вообще не хочет заниматься. Вечером педагог подойдет к мамочке, все объяснит, обязательно спросит о причинах поведения ребенка: а вдруг дома что-то неладно?.. Нет прошлых жестких рамок, поэтому легче работать.
— И когда эти изменения начались в отечественной педагогике?
— Перестройка образования началась постепенно, с начала 90-х годов. С середины 90-х стали выходить новые программы для детского сада: «Радуга», «Детство», «Развитие». Появилась масса авторских программ.
Раньше была одна-единственная учебная программа М.А. Васильевой. Очень старая, давно выпущенная, и по ней работали все сады. Всегда. Вот такая небольшая книжица. Для своего времени она была, возможно, хороша. Я лично проработала по ней более двадцати лет. Программа была политизированной и авторитарной. Если помните, мы воспитывали «строителей коммунизма».
— Хорошо помню из своего детства: в гастрономе висел огромный щит с названием «Моральный кодекс строителя коммунизма». Когда я стояла в очереди в магазине, то, как прилежная ученица, я его каждый раз читала и перечитывала.
— Вот-вот… Когда появились новые программы, детский сад мог выбрать любую. Было очень трудно вначале. Ведь надо было изучить каждую, соотнести себя, педагогов, с ее содержанием и принять решение, работать или не работать по ней: интересна ли она нам, доступна, дает ли большие возможности для развития ребенка? Нам подошла программа «Детство», и мы работаем по ней вот уже 13 лет.
— Значит, сейчас из детского сада в мир выходят совершенно другие дети?
— Совершенно другие дети. Не будем забывать, что дети — это зеркало и семьи, и общества. Во-первых, они интересуются абсолютно всем. Во-вторых, они все очень развиты. В-третьих, все очень способные. В-четвертых, они не только много знают и хотят много знать, но того же требуют от педагога. Наконец, они не позволяют общаться с собой с позиции силы и авторитета, они требуют — и нуждаются в них, естественно, — доверительных, взаимовежливых, взаимоуважительных и доброжелательных отношений.
Наши родители были другими, мы с Вами другие, наши дети и внуки и подавно будут другими. Другое общество, другое информационное поле…
— Когда к вам в садик пришла программа «Основы православной культуры» (ОПК)?
— Вы знаете, Людмила Ивановна, ответ на этот вопрос уходит далеко в прошлое. Для меня, по крайней мере. Какие контрасты окружали нас! Как все было странно в нашей советской жизни… Папа — атеист, а бабушка и мама — верующие… Я пионерка и комсомолка, вроде, все хорошо, но где-то параллельно существовали храмы, которых я никогда не видела…
| Вдруг открылся совершенно новый, огромный, неведомый и прекрасный мир |
Постепенно менялось общество, и вдруг открылся совершенно новый, огромный, неведомый и прекрасный мир. В 70—80-е годы и я, и многие мои коллеги, тесно общаясь с детьми, интуитивно чувствовали, что нам не хватает какого стержня в общении с ними, что мы лишены чего-то важного. Мы говорили себе и друг другу: «Что-то не так». Хотелось прикоснуться к ребенку, обнять, приласкать, а принципы воспитания запрещали, необходимо было соблюдать педагогическую дистанцию, сохранять — не уронить! — авторитет.
Ребенку ведь так нужна ласка. Он находится в садике, по сути живет здесь, по 5—6 часов в день, некоторые и все 12. Любимая мамочка далеко, он так скучает по ней, даже плачет. Как важно воспитателю стать для него близким человеком, которому он всецело доверяет! По сути, мы внутренне были готовы к серьезной перестройке в системе воспитания.
Далее… С педагогами нашего садика и нашей замечательной заведующей Эльзой Рудольфовной Гизе мы часто обсуждали еще одну проблему, к которой мы пришли также интуитивно. Мы сделали удивительный вывод: ребенок по сути своей духовен! Он рождается духовным существом. Как мы поняли позже, «душа его по природе своей христианка».
Куда же все это уходит потом? Оказывается, если не помогать ребенку развивать духовность, не поддерживать его в обществе, в семье, в садике, школе, то год за годом, час за часом она растворится в законах, условностях взрослой жизни. Ребенок этого не видит, но мы-то, педагоги, все видим. Как быть?
— И правда, как быть?
— Пришли новые, благодатные времена. Появились в Калининграде первые храмы, телевидение наперебой рассказывало о русских православных традициях… Удивительное дело, как своевременно появилась программа «Основы православной культуры». И как морально мы к ней оказались готовы, все жили этим новым!
И вот 2001 год. По авторской программе калининградского педагога С.Ю. Афанасьевой мы решили ввести в садике новый курс. Это было настолько ново, необычно, своевременно и, как оказалось, жизненно важно. И для детей, и для нас, взрослых, — как педагогов, так и родителей.
Нас поддержала местная православная епархия. Нашу работу постоянно курировал иерей Сергий Коротких, ныне он настоятель Крестовоздвиженского собора, что на острове, и директор первой в области православной гимназии. Но душой нашего нового курса была молодой педагог Виктория Николаевна Жадяева, преподаватель воскресной школы одного их храмов.
Сколько чудес стало происходить со всеми нами! Хочу рассказать о трех из них…
Окончание следует.
Беседовала Людмила Козельцева
|
