 |
|
ГАЗЕТА "СПАС" |
|
| |
|
|
№5 (74) май |
|
|
Изменить взгляд на мир
Отец Константин Киосев является штатным священником строящегося храма св.Александра Невского в Балтийске. А до этого более шести лет он служил дьяконом в калининградском Крестовоздвиженском соборе, где помимо богослужебной деятельности в храме велась миссионерская работа. Наш сегодняшний разговор — о миссионерской деятельности молодого священнослужителя.
(Окончание. Начало в № 4 (73) апрель 2010 г.)
 — Успешная работа с молодежью предполагает наличие педагогического образования и преподавательской деятельности. С чего началась ваша педагогическая деятельность?
— Сначала я стал преподавать в старшей группе воскресной школы при Крестовоздвиженском соборе. Одно из важных направлений работы воскресной школы заключалось в том, чтобы в школе, помимо плановых занятий, было общение со священнослужителем. Со школьниками старших классов вел предмет «Христианская этика», что позволяло мне поддерживать живую связь с каждым учеником воскресной школы.
— Знаю, батюшка, что вскоре после начала работы в епархиальном отделе религиозного образования вы поступили в РГУ им. И. Канта на факультет педагогики и психологии. Знаний, полученных в семинарии, оказалось недостаточно?
— Я сам почувствовал, что фундаментальных педагогических знаний мне явно недостает. Поэтому поступил на заочное отделение в наш университет и в 2008 году его закончил.
— Как вам удавалось совмещать одновременно и служение, и миссионерскую деятельность, и учебу, да еще и не забывать о своей многочисленной семье?
— С Божией помощью. Надо отдать должное матушке Валентине, которая все тяготы по уходу и воспитанию четверых детей взяла на свои плечи. Не жалея себя, своего здоровья и сил, при частом моем отсутствии, она неустанно заботится о наших детях. Полагаю, что заниматься воспитанием многочисленного семейства намного сложнее, чем совмещать учение и преподавание.
— Что интересного, помимо занятий, было в университете?
— Наверное, общение с однокурсниками-ровесниками и преподавателями. Иногда меня приглашали провести беседы со студентами очного отделения. Это тоже был для меня очень полезный опыт общения, где можно было уже на практике использовать педагогические приемы и знания, полученные в семинарии и получаемые в университете. Хотя самой большой экспериментальной площадкой, где мне удалось накопить немалое количество методического материала и опыта, был Калининградский медицинский колледж, где велось преподавание факультативного курса «Основы православной культуры» в 2004—2006 годах. С особой благодарностью хотелось бы вспомнить тогдашнего ректора КМК Николая Николаевича Черкеса, который осознавал и полностью поддерживал мою деятельность, связанную с духовно-нравственным воспитанием будущих медицинских работников.
— На чем в первую очередь оно строились?
— Честно признаюсь, что поначалу не все получалось, как задумывал. Главной ошибкой было то, что сначала я просто начитывал лекции по составленной программе. Слушателям это было скучно и неинтересно. Я стал искать новые подходы, дополнительные темы и, как я уже говорил, начал активнее использовать на своих лекциях фильмы, соответствующие теме занятия, музыку, передачи, статьи и т.п. Несмотря на то, что зачастую мой предмет ставили первой или последней парой в учебном расписании, на большинство занятий студенты приходили в полном составе.
— Можно сказать, что курс побуждал к духовному поиску.
| Страшно представить себе безнравственного медика, воина, милиционера |
— Хочется на это надеяться… Страшно представить себе безнравственного медика, равно как и священника, воина, милиционера. Для медика, чья работа связанна с человеком, его телом, существует множество искушений, которые могут привести к халатности, безответственности и жестокому отношению к больному человеку.
Слава Богу, кого-то из студенток удалось отговорить сделать аборт. Уже потом ко мне подошел отец ребенка и поблагодарил за то, что уберег их семью от этого ужасного поступка.
— Опыт, полученный в КМК, наверное, до сих пор помогает вам в вашем миссионерском служении?
— Одновременно с рукоположением в сан священника я был назначен в епархиальный отдел по взаимодействию с Вооруженными силами и правоохранительными учреждениями, председателем которого является игумен Софроний (Колосов). За мной была закреплена воинская часть в Рябиновке, где когда-то проходил срочную службу епископ Балтийский Серафим. В этой части построен воинский храм, в котором раз в месяц проводятся исповедь и Божественная литургия, а каждую неделю — беседы на духовные темы.
— Почему церковь в этой части названа в честь 40 Севастийских мучеников?
— Потому что они были римскими воинами, уверовали во Христа и отказались поклониться языческим идолам, были казнены и приняли мученический венец.
— В ваших беседах в этой части и, может быть, на других встречах с военнослужащими вы обсуждаете такое зло, как «дедовщина», или, по-флотски, «годковщина»?
— Если жестокие отношения имеются в семье, гражданском обществе, то, значит, они будут и в армии. Одна из целей священника — вообще исключить такие отношения из среды военнослужащих. Понятно, что это идеальный вариант. Нужно стремиться свести их к минимуму.
Главную причину дедовщины, равно как и любой другой формы зла, я вижу в духовной пустоте личности, в отсутствии силы духа, которая закладывается через воспитание в семье. Само по себе зло есть проявление слабости. Понятно, что армия — это стресс, место испытания на прочность, но только слабые духом люди не способны выдерживать испытания и преодолевать трудности самостоятельно. В конце концов, унижая другого, ты унижаешь себя. Я всегда повторяю, что сильным воином может быть только тот, который ведет себя нравственно.
Через беседы и исповедь всеми силами стараюсь воззвать к голосу совести служащих, к тому светлому и святому, что есть в каждом человеке.
— Ну, а матросы как вообще воспринимают эти беседы? Или для них это возможность лишний часок поспать?
— Большинство, конечно, слушают, и очень внимательно. Были крещения, на каждой службе по нескольку десятков причастников, исповедников. Причем я заметил, что многие первый раз исповедовались именно в армии. Армия — это действительно то место, где можно лучше увидеть свои недостатки, здесь очень легко увидеть, на что ты способен и, вообще, что ты из себя представляешь, поэтому здесь действительно присутствует острая потребность в исповеди. И мы в отделе очень рады, что ребята идут на исповедь, понимают, что это им нужно, чтобы стать ближе к Богу. Когда они исповедуются, я чувствую, что мои беседы не проходят даром, по исповеди я вижу это и рад этому.
| Само по себе зло есть проявление слабости |
— А офицеры в церковь заглядывают?
— Это же военный городок, поэтому приходят семьями, были крещения. Бывало, что офицеры подходили уже после службы с личными вопросами, причем были даже вопросы богословского характера. И, видя живой интерес, я стараюсь помочь всем, кто обращается ко мне.
— Ну и как получается?
— Хочется в это верить, но не все так гладко.
— В ведение военного отдела входит окормление не только военных людей, но и заключенных. Теперь по тюремному «служению». В каком месте вы занимаетесь окормлением оступившихся людей?
— Этой сферой деятельности я начал заниматься в Центре временного содержания несовершеннолетних правонарушителей. Хотя это место не тюрьма для правонарушителей, но в случае дальнейших рецидивов этот приемник может послужить первой ступенькой в тюремный мир. Здесь я уже окормляю ребят с 2003 года.
Полтора года назад мне поручили заниматься с осужденными молодыми несовершеннолетними преступниками в пос. Колосовке. Здесь же, на этой территории, находится следственный изолятор № 3, где содержатся находящиеся под следствием малолетки, а также женщины и сотрудники органов правопорядка. Таким образом, оказалось, что многие непростые несовершеннолетние подростки области и города были вверены мне для духовного окормления.
Главное — помочь им найти в себе смысл и силы исправиться, преобразить свою жизнь в лучшую сторону. К сожалению, проследить дальнейшую жизнь и судьбу осужденных подростков не представляется возможным в связи с их переводом во взрослую тюрьму по достижении 18 лет.
В колонии нет храма — есть специально приспособленное для церковной службы помещение. Несмотря на это, многие исповедуются, причащаются. Также периодически проводим здесь небольшие концерты, тематические вечера, встречи…
— Они вообще вам какие-нибудь вопросы задают или это общение в одну сторону? Вы, мол, батюшка, говорите, что хотите, а мы себе на уме…
— Задают, конечно. Обратная связь есть, иначе бы я и не ходил туда. Я стараюсь актуальную на данный момент тему преподнести так, чтобы их заинтересовать. Главная проблема для них — нет свободы, то есть человек встает, ложится, все с утра до вечера делает по режиму. У молодого человека это вызывает естественный протест: его ущемляют, заставляют делать не так, как он хочет, и т.д. Приходится объяснять подростку, что свобода, которую он потерял, и тогда, на воле, не являлась полноценной. Что он был так сильно зависим от привязанности к материальному, что, в конце концов, даже пошел на преступление. А здесь наконец появилась возможность увидеть себя со стороны, под другим углом зрения, задуматься над тем, как ты жил до этого времени, подумать о будущем. Ведь, когда человека чего-то лишают, он больше начинает это ценить. Тем более свободу. Я говорю с ребятами о том, что свобода — это духовная категория и свободным можно быть и в тюрьме, сидя в камере.
— Отец Константин, скажите, какие главные педагогические принципы, формы, приемы используете во встречах с молодежью и не только? Какие из них вы бы выделили?
— Никаких особых специфических принципов, форм и приемов в своей работе не использую. Считаю, что для плодотворной работы с молодыми людьми необходимо благословение Божие, а также две вещи: первое — любить и понимать тех, с кем ты имеешь дело, второе — регулярность, а не одноразовость таких встреч.
Дмитрий Осипов
|
