ГАЗЕТА "СПАС"   <Все> Январь Февраль Март Апрель Май Июнь Июль Август Сентябрь Октябрь Ноябрь Декабрь   2004 2005 2006 2007 2008 2009 2010 2011 2012 2013 2014 2015 2016 2017 2018 2019 2020     №1 (82) январь

КРИК ДУШИ 

Сон разума порождает чудовищ

Жизнь российского общества на современном этапе являет собой удручающую картину перевернутых смыслов. Поиск национальной идеи, способной объединить народ, в кривом зеркале разрушителей отразил то, на что пока еще способно реагировать измученное «реформами» общество, — это дети. Дети как самое главное достояние нации, как то, вокруг чего все должны сплотиться, что должны защищать. Защита детства стала идеологией нового времени, ведущей нас к «светлым горизонтам»… огосударствливания детей и маргинализации родителей. Есть очень верное изречение, как нельзя более подходящее к нашей сегодняшней реальности: «Когда Бог хочет кого-то наказать, он отнимает разум». Страшный сон, из которого никак не вырваться, привычно отстраненно, как сериал, смотрит современно-просвещенная Россия, потихоньку променявшая Божьи заповеди на блеск пустышек Запада. Безумие поразило народ, безмолвно отдающий своих детей на пожирание «новому Молоху», и оно — суть кара небесная за отказ от веры отцов. Чтобы выйти из собственной ловушки, нужно решить головоломку, без которой нет дальнейшего пути, — ответить на извечные вопросы бытия русского человека: «Что случилось?», «Кто виноват?» и «Что делать?».

Что случилось?

 В 2002 году в России в первом чтении был принят закон «О внесении дополнений в ФКЗ "О судебной системе Российской Федерации" в части введения ювенальных судов в системе судов общей юрисдикции».
В 2005 году началась массированная информационная кампания, о которой в статье «Об организационном обеспечении» проекта «Закона о ювенальной юстиции» прямо говорилось о том, что необходимо «внедрение в общественное сознание базовых сведений о международных стандартах, принципах, правилах и нормах, составляющих основу системы ювенальной юстиции». На центральных проспектах Москвы и Санкт-Петербурга выросли плакаты со словами «Насилие в семье».
СМИ, как по команде, начали твердить: «Жертвами домашнего насилия ежегодно становятся около тридцати тысяч детей». Рассказывая о семьях алкоголиков, где матери не кормят своих детей, а отцы привычно их избивают, СМИ поучали: «Это — насилие в семье!» А мы послушно кивали в ответ, запоминая новое определение.
Затем мы узнали о семьях, внешне благополучных, но при ближайшем рассмотрении также «злодейских»: они «ломали детям ноги на спортивных тренировках», «не позволяли им набирать вес при рождении», «царапали шею при мытье в ванной». «Насилие в семье», — растерянно повторяли мы вслед за комментаторами.
И вот волна «родительских злодеяний» достигла апогея. «В реанимацию доставлен ребенок, избитый родителями-олигархами!», «Мама била меня раскаленным чайником!» — рвали душу заголовки газет. Стало ясно: садистами являются все родители без исключения, от бомжей-алкоголиков до богачей, и, несомненно, с этим что-то нужно делать.
В этом месте, по замыслу режиссеров, под звуки фанфар на сцену, то есть в страну, должна была полноправно вступить ювенальная юстиция.

Содержание понятия

Согласно официальному определению, ювенальная юстиция — это «правосудие по делам несовершеннолетних, включающее в себя особый порядок судопроизводства, отдельную систему судов для несовершеннолетних (ювенальных судов), а также совокупность идей, концепций социальной защиты и реабилитации несовершеннолетних правонарушителей».
В обзорах ювеналистов «детская» юстиция «решает двуединую задачу». С одной стороны, это максимальное смягчение отношения к несовершеннолетним правонарушителям: повышение срока ответственности до 18 лет, определение психологического возраста нарушителя, «экономия уголовной репрессии» — замена уголовной ответственности на «альтернативную» (вместо тюрьмы — штрафы, беседы, принудительное трудоустройство, устройство в школу, передача на поруки родителям). Во Франции ювенальные технологии с 65-летним стажем служат причиной многочисленных подростковых бунтов, гасить которые полицейские «не имеют права».
Вторая часть задачи нацелена на максимальное ограничение прав родителей: создание баз данных на семьи, изменение законодательства и переориентирование социальной сферы на карательно-репрессивный курс по отношению к семье и родительству. Внедрение в нашу жизнь технологий узаконенного изъятия любого ребенка из любой семьи — не фантазии, а изложение позиций самих ювеналов, сделанное ими максимально полно и объемно в материалах парламентских слушаний Госдумы от 12 ноября 2009 года.

Базовые принципы

В основе нового законодательства, которое, по замыслу реформаторов, должно быть создано в России, лежит «приоритет прав детей», изложенных в Конвенции по правам детей. Для этого сейчас в образовательную сферу необыкновенно настойчиво проталкиваются идеи о поголовном обучении детей их правам.
Так, ст. 31 говорит о праве ребенка на отдых и досуг, ст. 32 — о праве на защиту от экономической эксплуатации и от выполнения любой работы, которая может представлять опасность для его здоровья, ст. 19 — о «праве ребенка на защиту от всех форм физического или психологического насилия… со стороны родителей». Преподнесение прав детей в контексте обязанностей родителей приводит к тому, что после урока «граждановедения» дети дома заявляют: «А я не буду больше мыть посуду! Это — эксплуатация детского труда, я пожалуюсь в милицию!» И скоро никто не позволит родителю запретить ребенку читать порножурнал («право на информацию»), идти на ночную дискотеку («право на отдых») или предаться плотским утехам («право на развлечения»).
Именно через призму нашего соответствия «правам детей» ювеналы станут менять порядок жизни. Искусственное возвеличивание детей имеет оборотной стороной насильственное уничижение родителей. Между детьми и родителями будет проложена «демаркационная линия», за которую одним (родителям) заступать будет запрещено, а другим (детям) в результате соответствующего обучения заступать уже не захочется.
Но право на информацию отчего-то не касается права ребенка знать правду. Пользуясь жизненной неопытностью детей, им внушают, что отныне родителей уважать уже не нужно. Что родители — более не самые главные люди в жизни детей, отныне они обязаны только ублажать детей, на них теперь «есть управа». Популяризаторы прав детей не объясняют им, что, однажды ступив за черту с надписью «власть над родителями», теряешь все и навсегда, ведь, лишившись семьи, ребенок становится ничьим, а значит, общим и отныне никому не нужным.
Поскольку об обязанностях детей речи не идет, то это ведет к искусственному созданию известного в психологии «синдрома инвалида», когда несчастный ребенок, привыкший к тому, что по его физической немощи о нем все заботятся, но не наученный заботиться о других, искренне удивляется, узнав, что от него ждут каких-то душевных проявлений. Но то — больной ребенок, а когда такой синдром формируется у целого поколения…
Насильственное разрушение извечной иерархии в отношениях родителей и детей сродни пресловутому «большому взрыву», только со знаком минус, и после него вовсе не «создается новая вселенная», но, напротив, весь мир исчезает в «черной дыре».

Ложь о несовершенстве существующей судебной системы

По свидетельству юристов-законодателей, существующее российское законодательство является образцовым и вовсе не требует коренной ломки. Относительно заявлений лоббистов о том, что, дескать, «нужно что-то срочно делать для того, чтобы прекратили сажать подростков за украденный от голода пирожок» и срочно «гуманизировать» судебную систему, следует понимать, что это — явное лукавство. За «пирожок» и подобные правонарушения у нас вообще никого не сажают, а «гуманизация правосудия» уже давно столь широко шагает по России, что, согласно не афишируемой СМИ информации, колонии для несовершеннолетних сейчас за неимением «контингента» в срочном порядке переоборудуют под… женские.
Что же касается «выведения дел малолетних правонарушителей в особое судопроизводство», то широко известно, что и без этого судебными делами несовершеннолетних в российских судах всегда занимаются определенные судьи, которые имеют образовательный ценз, профессиональный и жизненный опыт и, очень важно, авторитет коллег, что, кроме всего прочего, служит прекрасным показателем высоких человеческих качеств судьи. К тому же Постановление Верховного суда РФ № 7 от 14.02.2000 г. «О судебной практике по делам несовершеннолетних» предписывает судам проявлять «повышенное внимание к своевременному и качественному рассмотрению дел о преступлениях несовершеннолетних», не заключать их под стражу до 16 лет (ч. 6 ст. 88 УК РФ), отдавать под присмотр родителей  (ч. 2 ст. 423 УПК РФ, ст. 105 УПК РФ), допускать к участию в рассмотрении дела в суде наряду с адвокатом близких родственников (ч. 1ст. 16 УПК РФ, ст. 48, ч. 1 ст. 426 УПК РФ), что и применяется судами повсеместно — отсюда-то и перепрофилирование колоний.
А вот проталкиваемые «реформы» угрозу наказания для потенциальных преступников попросту аннулируют. По рекомендациям Ростовского областного суда, к рассмотрению дел малолетних правонарушителей теперь должны привлекаться «помощники судьи с функциями социального работника», которые будут составлять на нарушителя «карту сопровождения» и по методике, разработанной там же, определять психологический возраст преступника. Если возраст ниже паспортного (а психология — наука относительная), то помощник дает заключение о том, что такой нарушитель ответственности не подлежит.

Новые правила игры

В завтрашнем мире ювенального царства будут созданы новые рамки, и родители, не вписавшиеся в их формат, будут отбракованы. Как следует из уже составленных инструкций по обследованию семьи под названием «Социальное расследование», завтрашний «достойный родитель» должен иметь устойчивый высокий материальный уровень, уметь планировать и распределять свои доходы, не иметь проблем с лицом, ответственным за назначение и выплату пособий.
Он должен иметь отдельное благоустроенное комфортное жилье, без неприятных запахов и насекомых, с доступом к услугам ЖКХ, не требующее ремонта, с благоустроенной территорией, хорошим освещением, замками и мерами безопасности, с достаточным количеством новой мебели, с отдельным помещением для ребенка, компьютером, пространством и предметами для игр, а также личный автомобиль.
Семья должна иметь позитивные стабильные долгосрочные связи и контакты, иметь близко проживающих родственников, обеспечить качественный присмотр за ребенком и своевременную медицинскую помощь по доступной для нее цене, создать условия для сохранения здоровья, обеспечить сбалансированное питание, профилактику заболеваний и выполнение рекомендаций врачей.
В отношении воспитания родитель обязан иметь и выполнять режим дня ребенка, создать эмоциональную близость без патологической привязанности к ребенку, не применять физическое и эмоциональное насилие, с удовольствием общаться с ребенком, охотно участвовать в делах школы, регулировать конфликты между детьми, уделять внимание игре ребенка в максимальной степени.
Родители должны создавать длительные, качественные и эмоционально близкие отношения с чужими людьми, друг с другом и с детьми, владеть вербальной и невербальной коммуникацией, позитивно относиться к родительству, служить авторитетной фигурой для ребенка и правильно употреблять родительскую власть.
«Личная история родителей» не должна содержать в себе нестабильных семейных отношений, насилия и телесных наказаний, употребления алкоголя и наркотиков в детстве. Во взрослой жизни не должно быть насильственного и психопатического поведения, подверженности актам насилия и оскорблениям.
Родители должны уметь понимать инструкции, указания, идеи, иметь мотивацию к учебе, быть способным доверять другим людям, готовыми к сотрудничеству, активными, компетентными, самостоятельными, терпеливыми, сдержанными, устойчивыми к препятствиям, способными воздерживаться от деструктивных действий, эмоционально устойчивыми, с позитивной самооценкой.
Эти позиции оцениваются по специальным шкалам, и в зависимости от результата семья может получить гриф СОП (социально опасное положение) или ТЖС (тяжелая жизненная ситуация). В первом случае семья ставится на учет и в нее в любое время начинают приходить социальные работники, следящие за соблюдением прав ребенка на «жизнь без нужды, голода и лишений». Во втором случае детей из семьи срочно «спасают», потому что «отсутствие апельсинов в холодильнике» в силу имеющихся нравственных установок, жизненного опыта и личных предпочтений работника опеки может быть произвольно оценено как «жестокое обращение с ребенком». В качестве средства «спасения», как правило, выступает детский дом.

Отработка технологий

Как бы чудовищно это ни выглядело, нужно признать, что ювенальный механизм в России запущен, обе части ювенальной задачи исправно функционируют. Сегодня, невзирая на отсутствие законодательной базы, «отбирание детей» поставлено на поток. Лишиться ребенка можно, обратившись в социальную службу, поссорившись с соседом, попав на заметку к «черному маклеру» по подпольной торговле детьми или просто угодив «под разнарядку» опеки.
Только в Москве работает 64 агентства по международному усыновлению детей, и, будем смотреть правде в глаза, то, что красиво называется «усыновлением за границу», зачастую является просто бизнесом, который позволяет зарабатывать деньги вывозом детей из страны, в которой необычайно остро стоит проблема демографии. Но в условиях процветающей коррупции изъятие детей становится выгодным не только агентам по усыновлению.

Как сегодня можно лишиться ребенка

1. Обращение в социальные службы с просьбой улучшить жилищные условия: семья Даниловых, Ставрополье

Снежана Данилова, прихожанка храма, мать шестерых детей (дочь Настя и сыновья Женя, Игорь, Коля, Саша и Дима), по причине пьянства мужа была вынуждена поднимать детей одна. Занятость матери на нескольких работах, тем не менее, не подвигла детей ни к наркотикам, ни к алкоголю. Ветхое жилье (бывшая конюшня) мало подходило для жизни, и Снежана, своим трудом решающая демографические проблемы страны, наивно понадеялась на помощь государства в лице социальных служб в изменении жилищных условий.
Органы опеки заочно признали жилье непригодным и отобрали у матери четверых детей. Из обычной неприметной семьи Даниловы превратились в «шайку малолетних правонарушителей, возглавляемых матерью-социопаткой».
Мальчиков обманом выманили из дома, поместили в детский дом, в котором несколько лет назад был заживо разорван сторожевыми собаками воспитанник; там их сразу же избили, а над одним из них надругались. Под напором общественности и СМИ детей матери вернули, но ответственности за пережитую семьей трагедию никто не понес.

2. Конфликт с педиатром: семья Ореховых, село Хороль Приморского края

Священник Александр Орехов, отец семи своих и двух приемных детей, знаменит в селе церковными проповедями о грехе аборта. Ореховы доставляли неудобство педиатру отказами от прививок, а также несогласием с «ограничением деторождений» в своей семье и «применением контрацептивов», как им настоятельно советовали в «добровольно-принудительной» беседе в поликлинике.
На матушку, которая, будучи на 36-й неделе беременности, привела приемного сына Сережу на плановый осмотр к психиатру, врач набросилась с требованием срочно сделать аборт, иначе она не будет осматривать мальчика, и отец был вынужден защитить жену и вмешаться в «дела больничные». В итоге по установленному факту врач получила выговор, а по правилам «корпоративной защиты» у Ореховых для начала изъяли приемных детей, пригрозив в случае непонятливости изъять и родных — «когда они пойдут в школу».
Отец, не делая разницы между детьми, стал за них бороться и после шести (!) судов вернул права на воспитание приемных детей. Но, пригласив его в опеку «для передачи Сережи», работники госучреждения стали заставлять его подписать заявление об отказе от ребенка. Когда же он собрался вместе с мальчиком уйти, на него набросились и стали его… бить и рвать на нем одежду и волосы! Хотя священнику с сыном пришлось на глазах собственного водителя спасаться бегством, заявление об избиении у него в милиции не взяли — «за отсутствием фактов»; а через два месяца ему самому было предъявлено обвинение… в нападении на работников опеки и их избиении.
Первое слушание дела по ряду причин все время переносится, но, невзирая на всероссийский общественный резонанс, ювенальная машина упрямо работает на уничтожение семьи.

3. Общественная активность: семья Пчелинцевых, г. Дзержинск Нижегородской области

Семья Пчелинцевых, имеющая трех маленьких детей, получила от местной администрации жилье, требующее капитального ремонта. Когда Сергей Пчелинцев, активист местного протестного движения, уже неоднократно получавший в свой адрес угрозы, связанные со своей деятельностью, обратился в администрацию с просьбой помочь с ремонтом крыши, вышедшая на место комиссия приняла решение об изъятии у Пчелинцевых детей, младшей из которых было 3 месяца, «до приведения родителями жилья в пригодное состояние». Детей Пчелинцевым, несмотря на проведенный ремонт, большой общественный резонанс и поддержку СМИ, вернули только через год.

4. Конфликт с персоналом детского сада: http://community.livejournal.com/anti_ju_ju/72272.html

История от пользователей Интернета: семья с пятью детьми, родители в которой долго работали за границей, живут в Москве. «Высокий доход», «крепкие эмоциональные связи»… Мама сделала замечание психологу из детского сада за то, что та некорректно задает вопросы ее дочери. Психолог составила акт на мать, что та аморальна, пьет, дети безнадзорны и их из такой семьи нужно срочно забрать.
После последовавших санкций опеки мать обращалась за защитой к заведующей детским садом, родители других детей обращались к психологу с просьбой пожалеть семью, но безрезультатно. Теперь в любое время суток в семью приходит комиссия и «обследует условия жизни», решая, оставлять детей или нет: «У вас холодильник внизу грязный, дети не могут тут находиться».
Родители находятся в состоянии постоянного стресса, не спят, собрали всевозможные бумаги, наняли трех адвокатов, ждут суда, где будет решаться их судьба. Мнения детей, хотят ли они уйти от любимых и любящих родителей, никто не спрашивает.

5. Госпитализация в стационар: Одесса, скандал с торговлей детьми

В Одессе разоблачена преступная группа, торговавшая детьми, состоявшая из должностных лиц одной из районных государственных администраций, а также врачей одесской областной клинической больницы и одной из районных лечебниц региона. Используя служебное положение, они лишали малоимущих матерей родительских прав и по отработанной схеме, используя поддельные документы, переправляли детей покупателям. По данным следствия, в период с 2008 по 2010 год были незаконно переданы третьим лицам более двадцати малышей, при этом «цена ребенка» составляла от 3 до 10 тыс. долларов.

Семья Кутузовых, г. Иркутск

 Марина Кутузова, мать шестерых детей, несколько лет безуспешно пытается найти своего сына, которого потеряла в Ивано-Матренинской больнице, куда ее с новорожденным направили на лечение. Марина, уже имевшая троих детей, по подсказке врачей написала временный отказ от малыша на время его нахождения в больнице, чтобы «иметь возможность оставить его одного в больнице на попечении врачей», а самой ухаживать за тремя другим детьми, самой старшей из которых тогда было четыре года. Она регулярно проведывала ребенка, возила в больницу необходимое. Но однажды не обнаружила сына в больнице и вразумительных ответов и документов о его судьбе не получает в течение вот уже нескольких лет, несмотря на обращение в прокуратуру и следственные органы.

6. «Квартирный вопрос»: семья Рязанцевых, Екатеринбург

 1 декабря 2010 года в комнату Рязанцевых в коммуналке, где находился грудной ребенок, не представившись и не раздеваясь, неожиданно прошла женщина, заявила, что пришла по жалобе соседей, стала задавать резкие вопросы, без спроса открывать шкаф с одеждой и холодильник, рассматривая их содержимое и комментируя. Несмотря на то, что маме с болевшим на тот момент ребенком нужно было идти на физиопроцедуры, женщина не покидала комнату, продолжая директивно указывать хозяевам на их недостатки, стараясь их поссорить: «Ты плохая мама», «Ты плохая жена», «У тебя заберут ребенка», «Что у тебя за жена такая нехозяйственная!», «Когда замуж выходила, надо было думать!», «Может, вам лучше развестись?» Через два с половиной часа она подсунула вконец оглушенным родителям какие-то бумаги, которые те, не глядя, подписали, и, сказав напоследок: «Останетесь без ребенка, будете знать», — удалилась.
Затем их посетил специалист из социального центра, якобы на основании заключения КДН, хотя родителей никуда не приглашали. Они снова не посмели выгнать незваного гостя, но уже нигде не расписывались. Затем обратились в этот Центр с просьбой предоставить ксерокопии всех документов, касающихся своей семьи. Копию акта заседания Комиссии им выдали, но пояснить, когда оно все-таки состоялось и почему родителям о нем неизвестно, не смогли. На 10 января 2011 года Инга Рязанцева была приглашена на заседание КДН, вместе с нею туда направилась группа представителей родительской общественности.

7. Усыновление в семью, которая «присмотрела» чужого ребенка: семья Лапиных, Балашиха Московской области

Преподаватели московского вуза Лапины удочерили Владу в 4 года, когда при норме в 16,5 кг она весила 9,3 кг и имела несколько недетских диагнозов. Поначалу девочка прятала хлеб под подушку, панически боялась кошек, не умела мыться и почти не улыбалась. Через месяц она смеялась, первой здоровалась со взрослыми, болтала без остановки, а через год читала по слогам и выполняла простые арифметические действия в пределах сотни. Все знавшие ее взрослые характеризуют Владу как коммуникабельную, открытую, очень развитую для своего возраста девочку. Родители ее баловали: санаторий, танцевальный кружок, уроки рисования, музеи и театры, гора игрушек.
По «сигналу из детского сада», автор которого неизвестен, а факты не установлены, было инициировано изъятие ребенка, помещение в приют и лишение родительских прав. Сотрудникам приюта было запрещено поддерживать разговоры девочки о семье, родителям — посещать ее и присутствовать во время допроса в суде. Милиционеры регулярно возили Владу на экспертизу и жаловались сотрудникам приюта, что девочка «не колется» — не дает показаний против родителей.
В детском доме девочку заразили туберкулезом. Некоторые свидетели и сотрудники милиции проговорились, что Владу «уже присмотрел кто-то другой».

8. Несчастный случай или травма ребенка: семья Т., Москва

Все медицинские учреждения уже имеют предписания сообщать о случаях детского травматизма в органы внутренних дел и опеки.
Семья Т. находилась на лыжной прогулке в Подмосковье, когда дочка сломала ногу. Обратившись в ближайший травмпункт, родители столкнулись с предложением медиков о выборе гипса: отечественный — без дополнительной оплаты, американский — за 2 тыс. рублей. Решив «подержать отечественного производителя», родители вернулись в Москву и думать забыли об этом случае. Но ненадолго — назавтра к ним уже стучалась милиция с требованием рассказать, как они «сломали ногу дочери». Визиты продолжались несколько дней.

9. «Невписывание в систему»: семья Маликовых, Балашиха

Семья репрессированных родителей, прожив свою жизнь в недоверии к «системе», передала свое отношение детям; жили замкнуто, но адекватно. Когда у дочери появилась своя дочка, она с головой погрузилась в хлопоты и заботу о ней, уделяя ребенку все свое время. Подготовив дочь к школе, мама отвела ее в первый класс и… написала заявление на домашнее обучение. Девочка прекрасно сдала промежуточную аттестацию, однако мама уже получила свой «СОП», который, видимо, затем перерос в «ТЖС».
Ранним июльским утром в открытое окно второго этажа по приставной лестнице взобрался милиционер и открыл дверь работникам опеки. Проснувшись от шума, жильцы с ужасом увидели людей, передвигавшихся по их квартире, фотографирующих их и обстановку, что-то записывающих. Затем мать с дочерью выманили из дома и растащили по разным машинам. Девочку отдали в профессиональную приемную семью, живущую неподалеку, маму ограничили в правах, бабушка с онкологическим заболеванием через неделю умерла. От семьи ничего не осталось…

10. Заболевание ребенка: семья Храповецких, Петрозаводск

Когда Ваня Храповецкий заболел диабетом и поступил в Детскую республиканскую больницу с тяжелыми осложнениями, врачи посчитали, что это произошло по вине его матери, и заявили в опеку. Пользуясь правовой безграмотностью мамы, сына из больницы поместили в социальный центр, а затем по суду ограничили непьющую и некурящую мать в правах. В исковом заявлении, было указано, что мать (медсестра!) «не умеет самостоятельно проводить коррекцию дозы инсулина, нерегулярно предоставляет дневник самоконтроля», который ведут диабетики.
Мальчика отправили в детский дом, мама Анжелика устроилась туда же дворником. Последний укол, который нужно было ему делать в полдесятого вечера, по причине окончания рабочего дня медика по-прежнему делала мать. Потом маме сказали, что ее сына поставили в очередь на усыновление. Работник опеки подтвердила: все дети, чьи родители ограничены или лишены родительских прав, автоматически попадают в банк данных на усыновление, и если найдутся желающие взять такого ребенка к себе в семью, никто не станет этому препятствовать.

11. Политические игры: семья Агеевых, Москва

«Дело Агеевых» известно, наверное, каждому в стране. О тенденциозности и заказном характере псевдорасследования обычной бытовой травмы их приемного сына Глеба уже высказались общественные и религиозные деятели (о. Всеволод Чаплин, о. Дмитрий Смирнов), а также Интернет-сообщество. Особую пикантность ситуации придает участие в ней представителей федеральных органов власти, члена Государственной Думы Лаховой, члена Общественной палаты РФ Зыкова и др. Член Общественной палаты РФ О. Костина в газете «Трибуна» после отобрания у Агеевых их сына Глеба пояснила: «Необходимые поправки в законодательство будут приняты. И во многом благодаря Глебу Агееву». Очень скоро стало ясно, что это за поправки: пресловутая ст. 156 УК РФ за ненадлежащее обращение с ребенком, по которой судят сейчас Агеевых, из административной стала уголовной и теперь предусматривает для родителей трехлетний срок тюремного заключения.
Громыхавшее полтора года назад по всем каналам СМИ, шитое на живую нитку обвинение затрещало по швам. Суд исключил из доказательств больничные фотографии и затребовал новую экспертизу, которая показала, что все было именно так, как говорили родители, дети в закрытом заседании дали показания, что Глеб «побежал за красненькой машинкой», «из чайника вылилась водичка», «побежал к маме и упал», а Страсбургский суд принял жалобу Агеевых на первоочередное рассмотрение и уже представил России 17 вопросов.
Прокурор, сама мать троих детей, по-прежнему требует жесткого наказания для невиновных родителей, и, если ее требование удовлетворят, родители, сдувавшие с детей пылинки, будут сидеть в тюрьме — за то, что обратились в больницу за помощью для малыша. А дети, которые, по свидетельству персонала приюта, каждый день спрашивают, когда же они поедут домой, осиротеют, поскольку 156 статья УК РФ не предполагает права для их родителей на воспитание детей.

Базы данных

Лоббистами ювенальных технологий в нарушение «Закона о персональных данных» предполагается создание баз данных разного уровня на семьи, находящиеся в СОП, а к таким семьям, как уже понятно, относится большинство обычных российских семей.
21 декабря 2009 года Минобразования РФ выставило на своем сайте проект «Паспорт здоровья школьника». Он представлял собой 43-страничную базу данных на ребенка и его родных с описанием особенностей жизни семьи, мест работы и привычек — в том числе и вредных — ее членов, плана квартиры, рациона питания, посещений врача, медицинских и психологических диагнозов, особенностей поведения, страхов, тиков, неврозов. Позиции «Паспорта…» зеркально повторяют позиции «Социального расследования» и нарушают, помимо упомянутого закона, ст. 23-24 Конституции РФ, ст. 16 Конвенции о правах ребенка, ст. 8. Европейской Конвенции о защите прав человека.
Родительская общественность активно выступила против него — в результате «Паспорт…» изменили, сократив его до 35 страниц, внедрение перенесли на год, оставив только четыре пилотных региона. Но суть-то не изменилась: это по-прежнему сбор личных данных в «чьи-то» базы. А кто владеет информацией — владеет миром…

Детский телефон доверия

 17 мая «праздновался» Международный день детского телефона доверия, после чего в стране стартовала рекламная кампания ценой 5,2 млрд бюджетных рублей. Ее инициатором стал «Национальный фонд защиты детей от жестокого обращения», полагающий, что только возможность для ребенка донести на своих родителей сможет спасти страну.
 В школьные учебники ОБЖ уже впечатаны комиксы с изображением мерзкого вида папаши с бутылкой, яростно избивающего сына только за то, что тот посмел на него посмотреть. Тут же — средство спасения: прекрасная дева, сладко вещающая в трубку: «Молодец, что позвонил! Мы тебе поможем!». Комикс заканчивается на «счастливой ноте». Но в жизни есть и другие картинки: милиционер и женщина с портфелем с надписью «Опека», протягивающие руки к мальчику; летящий по улице микроавтобус с надписью «Мобильная ювенальная бригада»; здание с надписью «Приют» за высоким забором и все тот же мальчик на его пороге; мужчина и женщина перед столом судьи и плачущий мальчик за зарешеченным окном…
Говорят, что телефон нужен, чтобы защитить детей от тех родителей, которые их избивают. Но ребенок, которого бьют, как раз никуда звонить не станет — проблему панического страха и сломленной воли телефоном не решить. Звонить станут другие дети — избалованные хорошей жизнью и опекающими родителями и польстившиеся на возможность «слегка проучить» родителей, не купивших им, к примеру, модную обновку.
Детский телефон доверия разрушает иерархию в семье, производит ревизию родительского авторитета, деформирует ценностные установки, меняет поведенческие стратегии детей, переориентируя их на непослушание, неуважение, неподчинение взрослым. Потеряв рычаги воздействия на детей, родители уже не смогут влиять на них, воспитывать их, удерживать от неверных шагов, ограждать от опасного влияния. При этом в сердцах убивается любовь, а жизнь теряет наполнение, краски и смысл. Ребенок, лишенный семьи, корней, традиций, вырастет человеком, которому нечем дорожить, и попадет в сети порока и безысходности.

Детский телефон — пусковой механизм социального сиротства. 90 % выпускников детских домов не доживает до возраста тридцати лет, и это — знак смыслового кризиса России, духовно-нравственные традиции которой не предусматривают иных отношений между людьми, кроме иерархии, уважения и любви; другой путь для нее — знак тупика.
Президент фонда в интервью ратует за «выявительный принцип социального обслуживания семьи», когда семьи будут принудительно «обследоваться» по разработанной фондом методике за бюджетные деньги.

Социальный патронат

В апреле 2010 года в Смоленске ювеналы приняли решение о введении в стране «социального патроната», предполагающего создание такой формы оказания социальных услуг, когда семье, замеченной, к примеру, в бедности, предложат заключить с социальной службой соглашение о… разграничении прав на воспитание ребенка и согласии на наблюдение за семьей на ее территории. В противном случае ребенок будет изъят. После митинга родителей свое решение они «почистили» от слова «ювенальный», но «патронат» там остался.

Ювенальный кошмар как наше всё

 «Фонд защиты детей от жестокого обращения» — инициатор проведения конкурсов «Городов, доброжелательных к детям», то есть «свободных от жесткого обращения к детям». Где находятся города, в которых этого обращения столько, что нужно подобные конкурсы проводить, неясно. Но существует мнение, что это — первый этап подготовки страны к принятию форсайт-проекта «Детство-2030».
В настоящее время на самом высоком уровне предпринимаются мощные попытки сделать новой стратегией развития страны форсайт-проект «Детство-2030», предполагающий создание системы огосударствления детей. Его разработчики считают, что подход к детству в России устарел — оно у нас «оградительное», а вот на Западе оно — «компетентное, охраняемое, прикольное».

Новые мультики для «новых людей»

Пока мы в ужасе задаем себе эти вопросы, «форсайт» уже пришел в наши дома. Милые зайки и мишки добрых советских мультиков уже давно вытеснены новыми образами. Теперь по вечерам детишек укладывают спать «смешарики» — гибрид воздушного шара и мутанта-ГМО. Его авторы, один из которых является консультантом проекта «Детство-2030», не скрывают: «При помощи "Смешариков" мы пытаемся формировать современное детское сознание».
Образ мультяшного героя тоже тщательно продуман: «Форма шара — это стремление к абсолютной простоте. Таких персонажей может рисовать любой ребенок с двух лет: главное — замкнуть линию». «Новый мир» смешариков абсолютно прост и пуст — как шарик изнутри. А ведь дети строят свою жизнь по тем игрушкам и играм, которые у них были в детстве.
Образ существа без шеи и с короткими руками — это создание образа, доступного только двухлетнему ребенку, упрощение схемы образа человека и искусственно созданная задержка психического развития маленьких телезрителей, которых — миллионы. Одно из нынешних направлений «Смешариков» — это реклама детских телефонов доверия.

Кто виноват?

Вхождение в Россию ювенальных и прочих технологий стало возможным благодаря 15-ой статье Конституции РФ о приоритете международного права над национальным. Поэтому все конвенции и хартии, которые подписывала наша страна, становятся внутренней частью внешнего управления Россией.
Во всех ювенальных пилотных проектах одним из организаторов становился областной суд, вторым — представитель Верховного суда, а третьим — западный грантодатель: Фонд Сороса, ПРОООН, Агентство развития СИДА, ЮНИСЕФ и др. Они проводят реформирование судебной системы России вне правового поля на деньги других стран. За пять лет количество таких пилотных регионов, в которых не действуют существующие законы и Конституция, а применяются законы несуществующие, выросло с четырех до 40. Первым на это путь ступил Ростов, и оттуда идут все идеи о реформировании законодательства.
По статистике, в Ростовской области с 2004 по 2005 год почти вдвое возросло количество лишения родительских прав, причем лишение родительских прав судами — одна из основных частей судопроизводства. При этом органы опеки не ходатайствуют о дальнейшем определении этих детей, а суд не определяет их дальнейшее место проживания (http://www.rostoblsud.ru/to_3524582).
Чтобы правильно оценить ситуацию, нужно понять главное: «форсайты» пишут одни наши сограждане, «проталкивают» их другие, «подкладывают» на подпись Президенту третьи. Это не гротескные шпионы, но, напротив, возможно, «милейшие» в личном общении люди. И при этом эти наши «сограждане» считают, что чужие дети — ничьи, а посему их можно отбирать, передавать другим людям, «моделировать» их судьбу.
 Вот здесь и кроется главное: мы все однажды согласились с тем, что отбирать друг у друга детей, которых мы не давали, — МОЖНО! Ну, конечно же, если только — «у бомжей, алкоголиков, наркоманов».
 А согласившись «в принципе», как мы сможем впоследствии удерживать ситуацию? Сегодня — у бомжей, завтра — как в Эстонии, у русских, послезавтра — как в России, у бедных, а бедными в России послезавтра могут стать очень многие.
 Пока мы не вернемся к Пятой заповеди («Почитай отца твоего и мать твою, чтобы тебе было хорошо и чтобы продлились дни твои на земле, которую Господь, Бог твой, дает тебе», Второзаконие 5:16. — Прим. ред.), не примем ее целиком, самые «золотые» программы никого не спасут. «Тетеньки из опеки» — они ведь сейчас отбирают детей у родителей не за миллионы, а за свои привычные «три копейки». Просто им «дали право». А они от него не отказались. Почему? Как бы это страшно ни звучало, ювенальная юстиция внутри нас…

Что делать?

 Когда люди впервые сталкиваются с правдой о ювенальной юстиции, они, в зависимости от типа нервной системы, либо расстраиваются, либо «прячут голову в песок», либо спрашивают: «Что нужно сделать?»
Нужно трезво оценивать ситуацию и не унывать. Именно поэтому удалось в октябре 2010 года во втором чтении отклонить ФКЗ «О внесении дополнений в ФКЗ "О судебной системе Российской Федерации" в части введения ювенальных судов в системе судов общей юрисдикции», удалось отложить принятие программы «Детство-2030».

Людмила Рябиченко