 |
|
ГАЗЕТА "СПАС" |
|
| |
|
|
№5 (86) май |
|
|
Переступить порог храма
Какова роль культуры в формировании личности? Как найти свой путь к вере и в чем эта вера должна выражаться? Почему у современных молодых людей возникают трудности при создании семьи? На эти и другие темы по просьбе редакции газеты «СПАС» размышляет настоятель Свято-Георгиевского храма г. Калининграда игумен Корнилий (Ефимов).
 — Отец Корнилий, не могли бы Вы рассказать о своем пути к Богу?
— Вы знаете, в моем пути нет ничего романтического. Учась в школе, стал задумываться о смысле жизни, о Боге, познакомился с верующими людьми, прочитал Евангелие, которое перевернуло мое восприятие мира и человека, стал ходить в храм. Это происходило постепенно, бурных переворотов не было.
— Вы являетесь настоятелем необычного храма: Ваши прихожане — люди в форме. Как Вы думаете, отец Корнилий, в чем корень бед современных правоохранительных органов?
— Наши прихожане — жители Калининграда, но среди них есть и люди в форме. Один из таких молодых людей между нарядами помогает нам в алтаре.
Но о том, что касается вопроса. Он, конечно, очень сложный. Подавляющее большинство видит корень бед только в самом устройстве. Но мне кажется, это не так. Все начинается в детском саду, в семье. Если родители воспитали человека, который издевается над сверстниками, то кто в этом виноват? Людей можно понять, но сваливать все на человека в форме нельзя.
Здесь есть большие недостатки, их много. Но искоренение этих бед — дело всего общества в целом, в том числе, разумеется, и Церкви. Если воспитанник воскресной школы пойдет под ружье, то он и здесь не изменит своим убеждениям: не закурит, не возьмется за рюмку. И к такому человеку в военной среде будут относиться с большим уважением: здесь ценится самостоятельность и цельность. Нельзя подстраиваться, поддаваться среде — это важно.
— Если раздвинуть рамки профессиональной категории и поговорить об армии в целом, то как Вы думаете, священник может влиять на атмосферу внутри воинской части?
— Да. Надо знать психологию военного человека. Военный должен беспрекословно подчиняться командиру, выполнять приказы, а это часто приводит к неискренности в отношениях. Священнику же курсант или офицер может рассказать все. Легче довериться человеку, который говорит умные, добрые вещи — как мама или папа, но немного иначе, предоставляя свободу выбирать, следовать совету или нет…
Тут есть еще одна проблема: очень многие мальчишки идут в военные училища, часто не обдумав свой выбор. Одни, когда понимают, что попали не туда, уходят, и это хорошо. Другие остаются и служат, но без полной отдачи. И неплохо было бы, если бы священник был членом приемной комиссии, присутствовал на собеседовании. Все-таки у батюшки есть свое видение человека, в отличие, может быть, от того же командира, который хочет только того, чтобы курсант был высоким, стройным, здоровым физически. Я не говорю о том, что все, кого «забраковал» священник, не поступят в училище. Но умный командир всегда прислушается к мнению духовного лица. Священник командиру не конкурент, а помощник. Как хорошо будет, если батюшка будет находиться в казарме не только в определенные часы, а «в гостях», просто поговорит с ребятами! За военным духовенством будущее.
— Батюшка, Вас можно увидеть в театре, в концертном зале филармонии, Вы участник различных читательских конференций. Но многие православные, в том числе и некоторые священнослужители, относятся отрицательно ко всей светской культуре, например, цитируют обличительные высказывания Святых Отцов о театре…
— Во времена святителя Иоанна Златоуста театр был не менее уродливым зрелищем, чем гладиаторские бои. Праведный Иоанн Кронштадтский выступал против варьете. Отношение Церкви к такому театру не изменилось. В сегодняшнем театре тоже много неприемлемого для верующего человека. Мои друзья пошли с детьми в театр на «Дачников». Во время спектакля они не знали, куда деться. В итоге почти сразу ушли. Они не представляли, что можно так опошлить Максима Горького. Церковь не против Горького, а против театра, который, прикрываясь классическим произведением, ставит порнографию. Театр Островского, Чехова, Ермоловой, русский классический театр — их Церковь никогда не отрицала.
| Детям нужно прививать любовь к настоящей культуре |
— Значит, человека надо с детства приучать к высокой культуре?
— Это одно из первых противоядий против пошлости. Родителям стоит не только приучать детей к молитве и посту, но и прививать им любовь к настоящей культуре. Естественно, надо отделять пшеницу от плевел, но все же большинство шедевров мировой культуры имеют христианские корни. Человека, с детства воспитанного на настоящей литературе, классической музыке, хорошей живописи, не соблазнишь «Черным квадратом». Даже если человек растет в неверующей семье, внутренняя эстетика не позволит ему думать, что «свет болотной гнилушки и есть сияние Горнего Иерусалима».
— Не является ли подменой понятий добавление слова «православный» к светской профессии: «православный писатель», «православный художник», «православный психолог»? Не могу представить, например, чтобы Федор Михайлович Достоевский называл себя православным писателем.
— Федор Михайлович Достоевский не мог называть себя православным писателем, потому что тогда все, по крайней мере формально, были православными. В паспорте не было графы «национальность», а была «вероисповедание», и даже у Льва Николаевича Толстого было написано «православный».
В сегодняшнем мире все понятия настолько искажены, что людям приходится подчеркивать свою верность традиции. Например, когда человек говорит о себе, что он православный врач, он не противопоставляет себя другим врачам как специалист, но дает понять, что не пошлет забеременевшую женщину на аборт и не «поможет» тяжелобольному человеку уйти из жизни. Когда психолог говорит, что он православный, мы понимаем, что он в своей работе смотрит на человека с точки зрения христианской антропологии, а не с точки зрения фрейдизма. Так и писатель вынужден подчеркивать, что он православный, в отличие, например, от Аксенова, Войновича и других авторов, творчество которых и духовно, и эстетически чрезвычайно далеко от христианства.
С другой стороны, опасно, когда Православие писателя становится выражением не духовного идеала, а идеологии. Словосочетание «православный писатель» теряет значимость. Слово «писатель» становится вторичным. Он может быть не очень талантливым, зато «очень православным». То же относится к любому другому специалисту. Страшно, когда вместо духовного поиска люди начинают разделяться по степени своей «православности». Мы это в истории уже проходили. Был раскол, который до сих пор до конца не уврачеван.
— Ваш приход молодой, в храме на богослужении много молодежи. В связи с этим хочется задать вопрос: как современные молодые люди относятся к браку, есть ли у них ответственность друг перед другом?
— Многие молодые люди воспитываются в семьях в тепличных условиях. В этом есть свой резон: родители ограждают их от агрессивного воздействия идейно чуждой среды. Но одновременно это порождает безынициативность: люди не умеют самостоятельно находить выход из разнообразных жизненных ситуаций. И даже вырастая и становясь взрослыми, эти взрослые дети находят для себя некие ниши, которые позволяют им избегать ответственности. Они ищут в священниках руководителей всей своей жизни, а Церковь становится для них подчас своеобразной резервацией.
Приходишь в храм, здесь все свои, все друг друга любят, относятся со вниманием. Это свой мир, привычный и близкий, но не требующий для его сохранения особых усилий, наоборот: весьма упоительно чувствовать себя в приходе «дамой (или мужчиной), приятной во всех отношениях». Помните эту гениальную фразу?
Перейдя в таком состоянии некий возрастной рубеж — лет двадцать пять, — человек уже не хочет ничего менять. Он уже достаточно времени живет взрослой самостоятельной жизнью, и возникает страх перемен. Умом при этом можно понимать, что создавать семью нужно, даже хотеть этого, а внутри иметь некое противление. Внешние причины могут быть самыми разнообразными. Например, начинается перебирание кандидатур с констатацией печального факта, что достойных вариантов нет.
| Лекарство вечности — это молитва, общение с Богом |
Кстати, в этом нередко соучаствуют и родители. Мне приходится порой спрашивать своих прихожан, имеющих взрослых детей: «Почему твой сын (или твоя дочь) не вступает в брак?» «Да с кем?» — скептически вопрошают они. Это своего рода защитная реакция. Не нужно видеть в этом желание осуждать всех и вся, просто брак — это пугающий шаг в неизвестность. Жениться, выходить замуж — страшно. Не случайно девушки на Руси всегда плакали перед замужеством. Особенно страшно если человек не полагается полностью на волю Божью, а воспринимает брак как лотерею: повезет, не повезет. Одному-то спокойнее.
Иногда родители, на словах одобряя желание детей вступить в брак, на деле этому препятствуют, слишком критично относясь к их избранникам. Явление это, конечно, очень сложное, и я не возьмусь ставить общий диагноз и говорить обо всех его причинах.
— Бывает, что человек внутри чувствует себя верующим, но в храм не ходит. Что можно посоветовать ему? Как найти свою дорогу к храму?
— Прежде всего переступить порог храма. Если зашли, не убегать через минуту. Нужно помнить: вы пришли к Богу. Обязательно надо пополнять свои знания о вере. Полезно будет поговорить со священником, который поможет разобраться в себе, ответит на вопросы.
— А найдется ли у Вас время для всех желающих?
— Найдется, ни один священник не откажет вам в доверительной беседе. Не надо стесняться, нужно просто подойти в храме и поговорить.
— Ощущение времени у мирян и у священников может быть разным, потому что священник более обособлен от мира, Вы согласны?
— Как бы в мире, но не от мира. Церковь не может существовать отдельно от общества, ее смысл — быть в обществе, чтобы нести обществу свет истины Христовой.
Если говорить о времени сейчас, то оно сравнимо с последними временами Римской империи, когда Церковь может существовать только на личном примере людей верующих. Древняя Церковь разрасталась тем, что люди готовы были умереть за Христа, Церковь зиждется на крови мучеников. Но нами, к сожалению, эта истина сейчас во многом воспринимается метафорически.
— То есть только Господь, только вера?
— Знаете, одна женщина как-то спросила меня (а она не из тех, кто ходит в храм): «Ты веришь?» Меня это как-то «пробрало», я понимал, что она ожидает моего ответа: «Верю!» А меня ее вопрос задел: как верю я, то есть живу ли я верой? Я не решился ей ответить, но для себя попытался объяснить себе свою веру, что очень трудно сделать словами. Знаете, если бы нам сказали, например: «Пей стакан апельсинового сока каждый день, и ты не будешь болеть, проживешь сто лет», — мы никогда от этого стакана сока не отказались бы. А ведь есть лекарство вечности — молитва, общение с Богом, и мы этому не следуем. Так вот, верим мы или не верим? Поэтому вопрос, который она передо мной поставила, для меня звучит всегда, когда я вижу какую-то неадекватность своих слов и дела.
Продолжение следует.
Виктор Иванов
|
